Сергей Кремлёв - 1917
1917 год
Январь. Конференция «Ноев ковчег» и американские эмиссары
В ЯНВАРЕ 1917 года в Петрограде состоялась весьма таинственная межсоюзническая конференция. Английский политик полковник Хор обозвал её позднее «Ноевым ковчегом». Он считал: «Ни народ, ни правительство, ни император не хотели приезда союзной миссии… этой большой компании политиканов, военных и экспертов… Это было назойливостью в час испытаний их Родины».
Английскую делегацию на январской конференции возглавлял лорд Альфред Мильнер, и вот как позднее оценил суть его миссии ирландский политик Гинелл: «Наши лидеры… послали лорда Мильнера в Петроград, чтобы подготовить революцию, которая уничтожила самодержавие в стране-союзнице».
Гинелл был тогда разгневан жестокой расправой лондонских лидеров с неудачным Ирландским национальным восстанием, поэтому и разоткровенничался, и верить ему мы тут просто обязаны. Но только ли британские лидеры послали Мильнера в ещё самодержавный Петроград? И только ли волю заправил лондонского Сити выполняли «пассажиры» январского петроградского «Ноева ковчега» в 1917 году? К тому времени Америка уже настолько овладела нитями, управляющими европейской ситуацией, что не приходится сомневаться: за кукловодами из лондонского Сити стояли кукловоды с нью-йоркской Уолл-стрит.
Известный сомнительными изысканиями российской новейшей истории Николай Стариков в книге «Февраль 1917: Революция или спецоперация?» пишет: «Именно наши „союзники“ по Антанте убили Российскую империю. Первую скрипку в этом похоронном марше играла британская разведка». Стариков здесь в немалой мере прав, хотя сообщал читателю то, что для серьёзных аналитиков было секретом Полишинеля в реальном масштабе времени – в 1917 году.
Бритты настолько плотно отслеживали российскую ситуацию, что, например, английский писатель Уильям Сомерсет Моэм (1874–1965), известный как мастер острого сюжета и психологизма, с начала Первой мировой войны был привлечён к работе в британской разведке и целый год пробыл в Швейцарии. Но почему в Швейцарии? Пожалуй, не будет особой натяжкой предположить, что автор «Бремени страстей человеческих», как знаток психологического анализа, занимался в Швейцарии изучением и «освещением» русской эмиграции – на всякий случай… Англичане ведь задолго до Февраля 1917 года поняли, что царская Россия в войне надрывается и не исключено, что – при всей сложности такого дела – придётся в России «менять лошадей на переправе», ещё в ходе войны. Значит, надо было заблаговременно изучить как в России, так и вне неё всех возможных фигурантов будущих бурных событий – и «справа», и «центристов», и «слева»…
«Справа» – для того, чтобы наметить потенциальных лидеров дворцового переворота… «Центр» мог пригодиться как подмога «правым»… А «слева» требовалось понять: кого можно прикормить и использовать, а кого надо опасаться ввиду явной угрозы планам англосаксов по обе стороны океана.
«Твердокаменный» Ленин был в эмиграции фигурой заметной, и искушённые в политике бритты не могли не отдавать себе отчёт в том, что в случае революционных событий в России он способен выйти на первый план и уж, во всяком случае, играть роль значительную.
Похоже, Моэм, как талантливый «инженер человеческих душ», понял, что Ленин – это серьёзно, но купить его невозможно. Причём версия, что Моэм изучал в Швейцарии и Ленина, подтверждается тем, что летом 1917 года писатель-разведчик был направлен с секретной миссией в Петроград с целью, как он утверждал, воспрепятствовать приходу большевиков к власти. Позднее, в 1938 году, в книге «Подводя итоги», Моэм писал:
«…Я не прошу мне верить, что, если бы меня послали в Россию на полгода раньше, я бы, может быть, имел шансы добиться успеха. Через три месяца после моего приезда в Петроград грянул гром, и все мои планы пошли прахом…».
«На полгода раньше…» – значит, примерно за три месяца до Февраля 1917 года. Что ж, если бы Моэм оказался в Петрограде в конце 1916 года, то он, с его «швейцарским» опытом, мог бы оказаться ценным консультантом для английского посла Бьюкенена, но в общем ходе событий это изменило бы мало что… Российскую империю заклала на алтарь мирового Капитала сама элита России, а фактор Ленина можно было устранить лишь пулей, на что англосаксы тогда не решались.
Но так ли уж в интересах Англии трудился Моэм, сам о том, надо полагать, не подозревая? Судьба Англии к 1917 году была по большому счёту уже предрешена: в ХХ веке ей предстояло плыть в фарватере американской политики и обслуживать европейские интересы «старшего брата». Так что англичане реализовывали в России в 1917 году скорее заокеанский, а не британский интерес. И не зря в Швейцарии тогда находился – как доверенный эмиссар элиты США – молодой Аллен Даллес, будущий создатель Центрального разведывательного управления США.
В Европу периодически наведывался и полковник Хауз, но и он был лишь видимым острием проникновения США в европейскую политику, как и посол США в Петрограде Фрэнсис, о котором ещё будет сказано.
Могли ли все эти видимые и невидимые эмиссары не влиять на подготовку верхушечного переворота в Петрограде 1917 года и могло ли их влияние и мнение не быть решающим? Но при этом деятельность эмиссаров США была во многом вдвойне закулисной. Агенты Лондона во главе с британским послом в Петрограде Бьюкененом курировали непосредственно российских клиентов англосаксов, а лондонских агентов и эмиссаров в России курировали эмиссары Вашингтона и их европейская агентура влияния. К слову, ещё до войны в Европе проживало более 100 тысяч граждан США – безусловно, состоятельных, из числа элиты. И это накладывало на ситуацию дополнительно пикантный отпечаток.
ИНТЕРЕСЫ мировых имущих элитарных кругов всегда преломлялись в общем течении исторического социального процесса крайне разнообразно, и чем обширнее была тайная компонента в антиобщественной деятельности элиты, тем тщательнее она скрывалась от посторонних глаз, то есть глаз «черни», и тем тщательнее она маскировалась пышными публичными фразами.
Однако эта тайная деятельность проходила и проходит всё же не только в тиши кабинетов, но и на людях, в обществе, и осуществляется она людьми. Так что порой, присмотревшись к конкретным фигурам и проследив их деятельность на достаточно протяжённых временных отрезках, можно сделать кое-что из тайного явным.
Например, помянутый выше Аллен Даллес и его старший брат Джон Фостер… Оба они в разное время играли в отношениях России и Америки роли – вполне значительные и всегда однозначно для России зловещие. Поэтому если смотреть, скажем, на российский Февраль 1917 года, не ограничивая себя рамками узкой хронологии 1917 года, то знания о братьях Даллесах помогут лучше разобраться и в тех давних, но всё ещё актуальных для нас событиях.
Даллесы происходили из среды доверенных служилых лиц Золотой Элиты США. Правда, клан Даллесов непосредственно в суперэлиту не входил: для этого у членов клана были слишком скромные (по меркам элиты, естественно) банковские счета. Однако деловые качества юристов Даллесов обеспечивали им в США вполне пристойный статус.
Братья были внуками Джона Уотсона Даллеса, госсекретаря при президенте Гаррисоне, и племянниками госсекретаря Лансинга при «военном» президенте Вудро Вильсоне.
«Дядюшка Берт», тоже юрист, был убеждённым русофобом, активно отстаивал права янки на разбой на русских котиковых промыслах до Первой мировой войны, а позднее не менее активно инициировал и поддержал интервенцию против большевиков, считался знатоком международного права, был одним из попечителей Фонда Карнеги.
Племянники «дядюшки Берта» и сыновья пресвитерианского священника, Джон Фостер 1888 года рождения и Аллен Уэлш – 1893 года, оба – выпускники Принстонского университета, вращались в том же кругу интересов, лиц, идей и дел, что и дядя. Юриспруденция, внешняя политика, связи с власть и деньги имущими и верная им служба – вот что составляло их жизнь уже смолоду. Джон Фостер Даллес, к слову, продвинулся, как и дядя, в попечители, став председателем совета попечителей Фонда Рокфеллера. Участвовал он и в составлении плана Дауэса – доктрины экономического подчинения Германии и Европы Соединённым Штатам после Первой мировой войны.
Со второй половины 1920-х годов братья вначале пришли в крупнейшую юридическую фирму Уолл-Стрит «Sullivan and Cromwell» («Салливан и Кромвель»), а вскоре возглавили её… Фирма была связана с американским правительством и европейскими банками, с «королями» экономики и просто с королями. Среди её влиятельных клиентов, разбросанных по всему миру, числился и Уинстон Черчилль – друг янки, сын американки, министр военного кабинета в Первую мировую войну и будущий премьер-министр Британии уже во Вторую мировую войну… То есть у фирмы и её патронов был вполне определённый облик – космополитический, «золото-элитный»…
