Валерий Луков - Социальный контроль масс
В 1931 г. около 40 % американского экспорта промышленного оборудования шло в СССР, в том числе до 58 % вывозившихся из США металлообрабатывающих станков, более 77 % тракторов. Только для Сталинградского тракторного завода заказы выполняли 70 американских фирм и 100 предприятий. Десятки тысяч советских специалистов обучались работе на новейшей технике, учились организации современного производства, западным методам проектирования и конструирования, изучали западные технологии. Создание новых промышленных центров на западе России, в центральной ее части и на востоке страны, модернизация старых производств, подготовка кадров специалистов, создание новых проектно-конструкторских организаций позволило к 1941 г. создать новейшие системы оружия, ни в чем не уступающие зарубежным, а в целом ряде случаев превосходящие их.
В сфере военно-промышленной культуры СССР вышел на мировой уровень и к 1945 г. во многом превзошел его. Отставание в этом виде культуры было ликвидировано в Советском Союзе за 15 лет, из них 4 года пришлись на войну. А разрыв между материальными культурами Запада (в частности, США) и СССР в 1928 г. оценивался в 50 лет.
Однако следует подчеркнуть, что достижение мирового уровня культуры в военно-промышленной сфере за столь короткий отрезок времени было достигнуто варварскими, антикультурными, антицивилизованными методами. Чтобы обеспечить западную помощь, западную технику, технологию, т. е. западную культуру, нужна была валюта. Поэтому продавалось все: нефть, лен, пушнина, хлеб.
В результате коллективизации в течение 1930-х годов из сельского хозяйства высвободилось 15–20 млн человек, что позволило увеличить численность рабочего класса с 9 до 24 млн человек. Пришедшие из села люди овладевали новой культурой – индустриальной, но процесс овладения был все тот же – варварский.
«Новые» рабочие стали одним из краеугольных камней пьедестала «культа личности». Неукорененность в новой среде, особенно при низком уровне грамотности, вела к тому, что освоение иной культуры они начинали с азов. Тем самым возникла благоприятная почва для явления вождя-учителя, способного в простой, доступной форме дать «ученикам» общие ориентиры в их новой жизни [1, 194].
Цена ликвидации разности культур между Западом и СССР была и в том, что в тот период искусственно ограничивалось развитие других видов культуры, в частности культуры жизнеобеспечения. Значительно отставали в своем развитии легкая и пищевая промышленность, шла стагнация аграрного сектора, замерло жилищное строительство. К концу 1920-х годов только 3,5 % городов имели канализацию и 41 % – водопровод [3, 35]. Не сильно изменилась картина и к 1940 г. Что касается деревни, то культура жизни, быта там оставалась удручающе низкой.
Разность культур в сфере жизнеобеспечения и быта между Западом и СССР в предвоенные годы мало уменьшилась, а в годы войны даже увеличилась. В значительной степени потому, что наращивание материальной и военно-промышленной культуры шло в СССР за счет культуры жизни и быта.
Таким образом, варварский способ ликвидации разности определенных видов культуры позволяет в сжатые сроки выровнять промышленные культуры разных обществ и народов, но он же закладывает основы нового отставания культур. Это происходит потому, что один вид культуры возвышается за счет другого (в нашем случае военно-промышленной за счет культуры жизни и быта, за счет политической культуры), а это бесследно не проходит. Прогресс общества и эффективность влияния на людей возможны лишь при гармоничном, адекватном развитии всех видов культуры, их взаимном влиянии друг на друга и на человека.
В послевоенный период (1945–1953) культура жизни, культура жизнеобеспечения находилась в зачаточном состоянии по отношению к мировому уровню. Она была задавлена во имя расцвета военно-промышленной культуры. А это уже сказывалось на общественном настроении, на сознании народа. Наступил такой период, когда без решения проблем культуры жизнеобеспечения невозможно было решать вопросы наращивания материальной (промышленной) культуры. И даже соответствующая «обработка» людей в условиях этого увеличивающегося разрыва не давала нужного эффекта. Кроме того, не меньшую роль начинал играть фактор социологической пропаганды. Это понятие принадлежит французскому социологу Ж. Эллюлю. Под ним подразумевается пропаганда образом жизни, вещами, предметами быта. Когда советская многомиллионная армия во время войны, освобождая европейские страны от фашизма, познакомилась с образом и культурой жизни в Западной Европе, когда сотни тысяч граждан, угнанных в Германию, вернулись в страну, появилась угроза цельности формируемого мировоззрения людей. В этих условиях не меньшее значение, чем до войны, придавалось «обработке людей», организации пропаганды. Во всю «работала» политика «железного занавеса». Находясь в состоянии конфронтации, «холодной войны» с СССР, страны Запада стали искать пути воздействия на мировоззрение советского населения, на систему сложившихся ценностей советских людей. К тому времени средства массовой информации достигли такого уровня развития, который позволял взламывать «железный занавес». Именно тогда, в 1947 г., начала вещать на СССР крупнейшая радиостанция «Голос Америки». Западные стратеги психологической войны точно определили звено в советской системе, куда следует наносить пропагандистские удары. Этим звеном была разность между военно-промышленной культурой и культурой жизни и быта советских людей. Ставилась задача всесторонне показать западную цивилизацию, образ и качество жизни людей западного общества. Акцент делался на социологическую пропаганду. Именно тогда виднейший американский социолог Д. Рисмен написал очерк «Нейлоновая война», в котором в форме социальной фантастики изложил способ сокрушения Советского Союза в 1951 г. Согласно сценарию Д. Рисмена, тысячи американских бомбардировщиков должны были сбрасывать потребительские товары на советские города. Д. Рисмен выдумал массу забавных эпизодов этой войны, включая выброску на парашютах 150 «джипов» у стен Кремля, на Красную площадь, и предрек победу Соединенных Штатов.
Эта победа пришла спустя 40 лет, в огромной степени благодаря западной социологической пропаганде, благодаря тому, что за это сорокалетие в Советском Союзе так и не был ликвидирован разрыв между военно-промышленной культурой и культурой жизни. Система общественных связей в СССР тогда «работала» не на ликвидацию этого разрыва, а на ликвидацию разности между советской и западной военно-промышленной культурой. И влияние на людей в СССР осуществлялось под углом противостояния государств в военно-промышленной сфере.
Период так называемого застоя в СССР коснулся не всех видов культуры. Военно-промышленная культура значительно опережала по своему уровню все иные виды культур, однако нарастающее отставание в культуре управления, политической культуре, культуре жизнеобеспечения и быта потянуло назад и военно-промышленную культуру. В 1960—1980-е годы все более устойчивым становилось отставание в таких важнейших областях, как электроника и вычислительная техника, СССР терял лидирующие позиции в космических исследованиях. Появились огромные закрытые КБ и НИИ, эффективность работы в которых была низкой. Началась «утечка мозгов», эмиграция научных работников за рубеж, нанесшая ущерб прежде всего физико-математическим наукам. В итоге научно-техническая революция 1970—1980-х годов, позволившая развитым западным странам избежать экономического кризиса и совершить новый технологический рывок, далеко не в полной мере затронула СССР. Экономическое отставание страны, отставание материальной культуры послужило тем детонатором, от которого взорвалось общество, социалистическая система. Все это привело к смене в 1991 г. социально-политического строя.
Отставание СССР в научно-технической сфере наиболее катастрофически сказалось на культуре жизни. Тем более что этот вид культуры в последние десятилетия на Западе напрямую был связан с достижениями научно-технического прогресса. Началось масштабное наступление западной социологической пропаганды. Оно оказалось возможным вследствие революционных изменений в культуре «обработки» людей, качественного преобразования средств массовой информации, прежде всего телевидения, в основе которого – мощь изображения, зрительного образа. Благодаря космическим средствам связи телевидение стало всепроникающим, «вхожим» в любое общество, в любое государство. Оно превратилось в «сверхоружие», которое придало новое качественное состояние культуре «обработки» людей, резко обозначило разность культур Запада и Советского Союза, обеспечило «всепроникаемость» социологической пропаганды. Противостоять этому могло не сдерживание ее, а гармоничное, параллельное развитие всех видов культуры в обществе.
