Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках - Михаил Леонидович Хазин
4 мая тридцать семь президентов колледжей подписали письмо, призывающее Никсона… положить конец войне. «Мы умоляем вас принять во внимание неисчислимые опасности беспрецедентного отчуждения американской молодежи»… под письмом стояли подписи президентов крупнейших университетов — Нью-Йоркского, Принстонского, Колумбийского и Пенсильванского [Ambrose, 2014].
В тот же день в ходе подавления «беспорядков» в Кентском университете были убиты[589] четверо студентов, просто переходивших из одного корпуса в другой (на фоне активистов, собравшихся тем временем на несанкционированный митинг). Из объединителя нации Никсон на глазах превращался в кровавого маньяка, убивающего вьетнамцев за океаном и американцев — у себя дома. По всей стране студенты прекратили учебу и занялись сжиганием американских флагов и Конституции. The New York Times разместила очередную утечку — дескать, Лэйрд и Роджерс были против вторжения в Камбоджу, и решение принималось лично Никсоном[590]. И хотя действия президента все еще одобряли 57 % американцев (но уже не 68 %, как в декабре), он предпочел не обострять ситуацию и объявил о прекращении операции в Камбодже с 30 июня.
Как видите, ресурс демократов сработал первым, и сработал успешно: Никсон вынужден был отступить. Однако выигранное сражение — еще не выигранная война; в то время как демократы почили на лаврах, Никсон задумался об ответных мерах. Самым очевидным решением казались точечные репрессии против лидеров протеста[591], и оно было принято незамедлительно:
5 июня [1970] Никсон встретился с Гувером, Хелмсом и руководителями Министерства обороны и Агентства по национальной безопасности и предъявил претензии, что они недостаточно защищают страну от революционных элементов… Однако речь Никсона сводилась не только к претензиям; он объявил о создании Объединенного комитета по разведке, в основу работы которого будет положен драконовский документ, написанный Томом Чарльзом Хьюстоном[592] [Black, 2007, р. 678].
Фактически Никсон претендовал на создание полностью подконтрольной ему спецслужбы, наделенной традиционными полномочиями ФБР и ЦРУ — правом на перлюстрацию, незаконную прослушку и тайные обыски со взломом. На самом совещании возражений не последовало, однако затем Эдгар Гувер (возможно, получив в перерыве некую дополнительную информацию) аккуратно заблокировал эту идею:
Руководители разведок согласились с планом Хьюстона при условии, что президент специально разрешит все предпринимаемые в соответствии с ним незаконные действия. 14 июля Никсон дал такое разрешение. Однако Гувер подумал еще и… [27 июля] предупредил Митчелла, что выполнение плана Хьюстона приведет к катастрофе: незаконные операции будут быстро обнаружены и привлекут «шакалов прессы», а также станут поводом для множества судебных разбирательств [Black, 2007, р. 679].
Читатель. Незаконные операции, привлекшие внимание прессы и ставшие поводом для судебных разбирательств? Гувер что, заранее знал про Уотергейт?!
Теоретик. А, вы тоже заметили? Как-то уж слишком в яблочко, не правда ли? Не интересно узнать, а кто, собственно, придумал для Никсона такой перспективный план?
Читатель. Уж не хотите ли вы сказать, что Хьюстон специально предлагал Никсону незаконные операции, чтобы его подставить?!
Теоретик. Это было бы вопиющей конспирологией; мы лишь хотим сказать, что Хьюстон предлагал Никсону начать массово нарушать закон и что в 1965 году он был председателем движения Молодые американцы за свободу (Young Americans for Freedom) — того самого, чей активист Уильям Рашер в 1963-м фактически начал кампанию Голдуотера. После этого Хьюстон успел организовать «Всемирный крестовый поход молодежи за свободу», поработать в армейской разведке[593], а уже затем получил приглашение в аппарат Белого дома.
Поскольку принципы подбора кадров Никсоном нам уже хорошо известны, не факт, что сам президент вообще помнил имя и фамилию своего Агента Х-5. Вполне возможно, что Хьюстон писал свой план, руководствуясь личными убеждениями пламенного борца за свободу (с помощью взломов и прослушек); но если он действительно собирался подставить Никсона — в его руках оказалась прекрасная возможность.
Никсон воспринял предупреждение Гувера[594] не как заботу о своей репутации, а как скрытую угрозу (дескать, у меня будет на тебя компромат), и уже 30 июля отозвал свое разрешение плевать на законы, чем и закрыл тему «плана Хьюстона»[595]. Возможно, на его решение повлияло и то обстоятельство, что массовые антивоенные протесты, еще недавно грозившие перейти чуть ли не в гражданскую войну, в течение лета заметно поутихли, а к августу прекратились полностью. Самое время было перейти ко второй части ответных мер: корректировке публичной политики. Тем более что уже в ноябре должны были состояться промежуточные выборы, обещавшие в случае успеха вернуть республиканцам большинство в Сенате.
Убежденный в поддержке «молчаливого большинства», Никсон решил усилить тему «закона и порядка». В сентябре 1970-го он отдал распоряжение своим помощникам Холдеману, Эрлихману и Финчу:
«Подчеркните — мы против преступности — против демонстраций — против наркотиков — против непристойности. Будьте в контакте с настроением страны, которая устала отлибералов…» [Black, 2007].
16 сентября в первом своем предвыборном выступлении Никсон взял ту же ноту, заявив, что «насилию и террору нет места в свободном обществе». 7 октября он разыграл следующую предвыборную карту — выступил с очередными мирными инициативами по Вьетнаму (прекращение огня и международная конференция), а 12 октября анонсировал вывод еще 40 тысяч американских военных. Антивоенная повестка была успешно перехвачена, и казалось, что успех на выборах предопределен.
Однако результаты опросов показали совсем иное: республиканцы ничуть не улучшали свои результаты по сравнению с предыдущими выборами (где они получили лишь 43 кресла вместо требуемых 50). Причина заключалась в очередной рецессии, на фоне которой одновременно выросли и безработица, и инфляция[596] — до целых 6 %. Никсону пришлось лично включиться в кампанию и заняться агитационными поездками по стране — как некогда Рузвельту в неудачный для него 1938 год.
Но что Никсон мог сказать избирателям, озабоченным потерей работы и ростом цен? Что скоро выведет войска из Вьетнама, загонит студентов обратно на учебу и запретит порнографию[597]? Он слишком долго боролся с «крикливым меньшинством», чтобы теперь услышать голос своего «молчаливого большинства». Выборы закончились в полном соответствии с опросами, республиканцы получили всего 24,4 млн голосов против 28,9 млн у демократов[598], благодаря чему те увеличили свое большинство в Палате представителей и сохранили большинство в Сенате.
Среди республиканских кандидатов, потерпевших неожиданное поражение, был и будущий президент США, Джордж Буш-старший. Никсон лично уговорил его[599] выдвинуть свою
