Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Евгений Юрьевич Спицын
Между тем незадолго до начала Корейской войны главным военным советником в Пхеньяне был назначен очень опытный военспец — командир 1-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант Николай Алексеевич Васильев, — тесно координировавший всю свою деятельность с советским послом в Пхеньяне Терентием Фомичом Штыковым. И это совсем не случайно, поскольку глава советской дипломатической миссии был отнюдь не кадровым дипломатом, а старым и проверенным партийным работником, близким соратником самого А.А. Жданова, который в годы войны, дослужившись до генерал-полковника, поочерёдно занимал должность члена Военного совета Ленинградского, Волховского, Карельского и 1-го Дальневосточного фронтов. Причём, как верно подметили ряд российских учёных (А.А. Волохова, А.Н. Сулимин[497]), если внимательно проанализировать секретную переписку между И.В. Сталиным и Т.Ф. Штыковым, то станет совершенно очевидно, что именно он был реальным связующим звеном между высшим советским руководством и аппаратом советских советников в Северной Корее.
Главная деятельность советских военных советников, численность которых составляла порядка 120–160 военспецов, заключалась в помощи командующим, командирам и штабам соединений и частей Корейской народной армии (КНА) в планировании и проведении операций фронтового и армейского масштаба. Именно на их плечах лежала большая доля ответственности за успех или провал всех военных операций, поскольку именно от опыта этих людей, большинство из которых прошли горнило Великой Отечественной войны, зависела стратегическая победа над противником. Поэтому вполне естественно, что любая ошибка советских советников подвергалась жёсткой критике и сразу пресекалась на самом верху. Так, в связи с неудачами северокорейских войск в сентябре 1950 г. И.В. Сталин, который в шифрограммах значился под «китайским» псевдонимом Фын Си, в конце сентября 1950 г. направил Т.Ф. Штыкову разгромную шифровку, в которой советские советники были прямо обвинены в «стратегической малограмотности», «слепоте в деле разведки», «отсутствии стратегического опыта» и других грехах. С такой же издёвкой он писал и о том, что «нашим военным советникам, имеющим за своими плечами опыт Великой Отечественной войны, должно быть известно, что такое неграмотное использование танков» — то есть без предварительной артподготовки — «приводит лишь к потерям». Через день аналогичную шифровку И.В. Сталин направил не только в адрес Т.Ф. Штыкова, но и представителя Генерального штаба в Северной Корее генерала армии Матвея Васильевича Захарова, который, собственно, как заместитель начальника Генштаба и начальник ГРУ, отвечал за планирование и проведение всех военных операций. Причём, как считает тот же А.Н. Сулимин, надо признать и отдать должное глубине анализа и силе предвидения И.В. Сталина, который предельно чётко сформулировал главные военно-политические задачи КНДР и нацелил советнический аппарат на их успешную реализацию. Именно он требовал «без промедления мобилизовать все силы и не допустить перехода противником 38-й параллели, а следовательно, и быть готовым к борьбе с противником и севернее 38-й параллели», указал на необходимость «скорейшего вывода на север боеспособных частей КНА» и организацию массового партизанского движения на юге страны и т. д.
По мнению многих российских, прежде всего военных, историков (А.В.Алексеев[498]), Корейская война довольно чётко распадается на четыре основных этапа: первый этап (25 июня — 14 сентября 1950 г.), который ознаменовался наступлением частей и соединений КНА, сумевших дойти до реки Нактонган и блокировать войска противника на плацдарме в районе города Пусан; второй этап (15 сентября — 24 октября 1950 г.), во время которого многонациональные американо-ооновские силы перешли в контрнаступление и вошли в южные районы КНДР; третий этап (25 октября 1950 г. — 9 июля 1951 г.), который ознаменовался вступлением в военный конфликт китайских «добровольцев», что привело к отступлению американо-ооновских войск и стабилизации линии боевых действий в районах, прилегающих к 38-й параллели; четвёртый этап (10 июля 1951 г. — 27 июля 1953 г.), во время которого активные боевые действия перетекали в тяжёлый переговорный процесс и наоборот.
Ранним утром 25 июня 1950 г. северокорейские войска под командованием Ким Му Чжона перешли демаркационную линию и с боями стали продвигаться в направлении Сеула. В тот же день Совет Безопасности ООН принял резолюцию с осуждением этой военной акции и потребовал немедленно отвести войска КНДР за 38-ю параллель. 27 июня 1950 г., не дожидаясь повторного обсуждения корейского вопроса в Совете Безопасности ООН, президент Г. Трумэн отдал приказ американским вооружённым силам оказать всемерную помощь южнокорейским войскам, положение которых было отчаянным. Руководство этой операцией было поручено генералу армии Дугласу Макартуру — командующему оккупационными американскими войсками в Японии. В тот же день Совет Безопасности ООН принял новую резолюцию с общей рекомендацией всем странам ООН оказать помощь Южной Корее. Однако 28 июня северяне взяли Сеул и отбросили южнокорейскую армию далеко на юг, где она удерживала лишь небольшой плацдарм в районе порта Пусан, где предполагалась высадка американских экспедиционных войск.
7 июля Совет Безопасности ООН принял третью резолюцию, в которой предусматривалось создание многонационального контингента сил ООН в Корее под американским командованием. С этого момента американское вмешательство в корейский конфликт получило правовое обоснование, а американские вооружённые силы стали действовать под флагом ООН. В результате военная обстановка на фронте резко изменилась и отступать теперь пришлось северянам.
В середине сентября 1950 г., приступив к реализации плана операции «Хромит» по высадке в районе порта Инчхон 10-го американского корпуса, общей численностью более 50 тысяч штыков, американцы, грубо выйдя за рамки мандата ООН, не только очистили территорию Южной Кореи от северян, но и предприняв ряд крупных наступательных операций, к концу сентября взяли Пхеньян, а затем вышли к государственным границам КНДР с КНР и СССР. Столь быстрое и совершенно неожиданное поражение северокорейских войск в сентябре-октябре 1950 г. вынудило советское политическое руководство провести ряд важных кадровых перестановок в аппарате советских военных советников в Пхеньяне. Уже в конце ноября 1950 г. генералы Т.Ф. Штыков и Н.А. Васильев за «просчёты в работе, появившиеся в период контрнаступления американских и южнокорейских войск в северных районах Кореи» были отозваны в Москву и на их место в Пхеньян прибыл генерал-лейтенант Владимир Николаевич Разуваев, который одновременно вступил в должности советского посла и главного военного советника при Главнокомандующем Корейской народной армии. Именно это человек вплоть до окончания войны пробыл на территории Корее, где сыграл значительную роль в планировании и проведении всех крупных военных операций, координации поставок военной техники и вооружений, а также обеспечения советских внешнеполитических интересов, связанных с этой войной.
Между тем, как считают многие специалисты,
