Август Бебель - Женщина и социализм
Глава двадцать восьмая
Женщина в будущем
Эта глава может быть очень короткой. Она содержит лишь выводы, которые вытекают из всего до сих пор сказанного о положении женщины в будущем обществе, выводы, которые легко может сделать сам читатель.
Женщина нового общества в социальном и экономическом отношении совершенно независима, она не знает над собой даже тени господства и эксплуатации, она стоит по отношению к мужчине как свободная, равная; она сама госпожа своей судьбы. Она воспитывается так же, как мужчина, за исключением некоторых отклонений, которые обусловливаются различием пола и ее половыми функциями. Живя при естественных жизненных условиях, она может развивать свои физические и духовные силы и способности согласно своим потребностям; она выбирает для своей деятельности такие области, которые соответствуют ее желаниям, склонностям и задаткам, и при одинаковых условиях она действует так же, как мужчина. Наряду с работой в каком-либо производстве женщина в другое время дня занята как воспитательница, учительница, сиделка, в течение третьей части она занимается искусством или наукой и наконец в течение остального времени она выполняет какую-нибудь административную функцию. Она учится, работает и развлекается в обществе других женщин или мужчин, как это ей нравится и когда для этого ей представляется случай.
В выборе любимого человека она, подобно мужчине, свободна и независима. Она выбирает или ее выбирают, но во всяком случае она заключает союз не из каких других соображений, кроме своей склонности. Этот союз является частным договором без вмешательства должностного лица, подобно тому, как до средних веков брак был частным договором. Социализм здесь не создает ничего нового, он лишь снова поднимает на высшую культурную ступень при новых общественных формах то, что было обще-признано, пока в обществе не наступило господство частной собственности.
Человек под условием, что удовлетворение его потребностей не приносит никому другому никакого вреда, должен сам распоряжаться собою. Удовлетворение половой потребности — такое же личное дело каждого человека, как удовлетворение всякой другой естественной потребности. Никто не должен отдавать в этом отчет другому, и не призванный не должен сюда вмешиваться. Точно так же, как то, как я ем, как я пью, как я сплю и как я одеваюсь, есть мое личное дело, так и мое общение с лицом другого пола тоже есть мое личное дело. Разум и образование, полная независимость личности, все свойства, которые вследствие воспитания и условий будут более естественны в будущем обществе, охранят каждого от поступков, приносящих ему вред. Мужчины и женщины будущего общества будут обладать в гораздо большей степени самовоспитанием и знанием собственного существа, чем мужчины и женщины современного общества. Уже один тот факт, что исчезнет глупый и смешной страх говорить о вещах, относящихся к половой жизни, как о чем-то таинственном, сделает общение полов гораздо естественнее, чем теперь. Если союз, заключенный между двумя людьми, становится невыносимым, приносит разочарование и даже вражду друг к другу, то мораль требует прекратить подобное соединение, ставшее неестественным, а потому и безнравственным. И так как исчезнут все условия, которые до сих пор осуждали большое число женщин или к безбрачию, или к продаже своего тела, то мужчины не могут более проявлять своего преобладания. С другой стороны, совершенно изменившийся социальный строй устранит многие препятствия и замешательства, которые ныне влияют на супружескую жизнь и которые так часто или делают ее совершенно невозможной, или не дают ей развернуться.
Препятствия, противоречия и противоестественности в современном положении женщины все более сознаются широкими кругами и находят свое яркое выражение как в социальной, так и в художественной литературе, хотя часто в искаженной форме. Что современный брак все менее соответствует своему назначению, не отрицает более ни один мыслящий человек, и потому нечего удивляться, что даже те лица, которые не склонны к изменению существующего социального строя, находят все же естественным свободный выбор любви и свободное расторжение возникшего союза; они лишь полагают, что только привилегированным классам следует дать свободу в половом общении. Вот что, например, говорит Матильда Рейхгарт-Штромберг в своей полемике против эмансипаторских стремлений писательницы Фанни Левальд:[338] «Если вы (Фанни Левальд) выставляете требования полного равноправия женщины с мужчиной в социальной и политической жизни, то и Жорж Занд должна необходимо быть права в своих стремлениях к эмансипации, не идущих далее того, чем мужчина уже давно бесспорно владеет. И, право, нельзя найти никакого разумного основания, почему в этом равноправии должна участвовать только голова, но не сердце женщины, почему и оно не должно свободно давать и брать, как сердце мужчины. Напротив, если женщина должна по своей природе иметь право и даже быть обязанной, — ибо мы не должны закапывать данный нам талант, — напрягать до крайних пределов свой мозг для соперничества с духовными титанами другого пола, то она должна иметь также право, подобно этим последним, ускорять кровообращение сердца для сохранения равновесия тела способом, какой ей кажется наиболее подходящим. Без малейшего нравственного возмущения мы все читаем, например, о Гёте — возьмем для примера гения, — как часто и многократно он расточал жар своего сердца и энтузиазм своей великой души то для той, то для другой женщины. Вдумчивый человек находит это только естественным ввиду его великой трудно удовлетворяемой души, и только ограниченный моралист относится к этому с осуждением. Почему же вы смеетесь над «великими душами» среди женщин?.. Предположим, что весь женский пол состоит из жорж-зандовских великих душ; каждая женщина пусть будет Лукрецией Флориани, дети которой — все дети любви, и всех этих детей она воспитывает как с истинно материнской любовью и самоотвержением, так и с пониманием и рассудком. Что произошло бы тогда с миром? Не подлежит никакому сомнению, что мир мог бы при этом продолжать существовать и так же прогрессировать, как ныне, и, быть может, он чувствовал бы себя при этом особенно хорошо.
Но почему такие требования могут выставлять только «великие души»? Почему этого не могут желать и другие, не причисляемые к великим душам? Если Гёте и Жорж Занд — возьмем только этих двух из многих, которые поступали и поступают, как и они, — могли жить согласно склонностям своего сердца, если о любовных делах Гёте опубликовывают целые библиотеки, которые с каким-то благочестивым восторгом проглатываются его почитателями и почитательницами, почему тогда осуждать в других то, что, будучи сделано Гёте или Жорж Занд, становится предметом экстаза и восторга?
Правда, осуществить свободный выбор любви в буржуазном обществе невозможно — к этому ведет наше доказательство, — но поставьте всех в такие социальные условия, которые ныне выпадают на долю лишь материально и духовно избранных, и все тогда получат возможность подобной свободы. В «Жаке» Жорж Занд описывает мужа, который судит о нарушении супружеской верности своей жены следующим образом: «Ни одно человеческое существо не может справиться с любовью, и никто не виноват, если он ее чувствует или ее лишается. То, что унижает женщину, — это ложь; брак нарушается не в тот час, когда она отдается своему возлюбленному, но в ту ночь, которую она затем проводит со своим мужем». Жак чувствует себя обязанным ввиду такого воззрения очистить место своему сопернику (Борелю) и философствует при этом так: «Борель на моем месте спокойно избил бы свою жену и без краски стыда принял бы ее потом в свои объятия, опозоренную его ударами и его поцелуями. Существуют мужчины, которые, не долго думая, по восточному обычаю, убивают свою неверную жену, так как они смотрят на нее, как на свою законную собственность. Другие дерутся со своим соперником, убивают или удаляют его и затем просят у жены, которую они, по их утверждению, любят, поцелуев и ласк, между тем как она или с ужасом отшатывается, или в отчаянии сдается. Это обычный способ действия супружеской любви, и мне представляется, что любовь свиней менее низменна и менее груба, чем любовь подобных людей».[339] Брандес по поводу цитированных здесь выражений замечает следующее: «Эти истины, которые нашему современному образованному миру кажутся элементарными, 50 лет тому назад были возмутительными софизмами». Но открыто признать себя сторонником принципов Жорж Занд не осмеливается и поныне «имущий и образованный мир», хотя фактически он живет согласно с ними. Как в морали и религии, так лицемерит он и в браке.
