Боб Вудворд - Признание шефа разведки
В ту весну Кейси с ужасом наблюдал, как одна несущественная проблема вывела из равновесия Белый дом. Скандал разразился в связи с намерением Рейгана посетить нацистское кладбище в Битбурге, Западная Германия. На Рейгана посыпались обвинения в антисемитизме и бессердечности. Это парализовало администрацию, метавшуюся между нерешительностью и желанием дать отпор.
Кейси беспокоило отсутствие у Белого дома плана действий, касавшихся рассмотрения в конгрессе вопроса о финансировании «контрас». Однако его личные возможности в этом отношении были ограничены. У него была отрицательная репутация, поэтому активно действовать он не мог. В ту неделю, когда должно было проходить голосование, он уехал в Питтсбург, чтобы произнести там речь и посетить редакции газет. В Белом доме царило уныние. Демократы — противники «контрас» поставили в палате представителей 24 апреля вопрос на голосование. Предложение о выделении «контрас» 14 миллионов долларов на предоставление невоенной помощи было провалено 215 голосами против 213. Кейси был поражен. Такая небольшая разница в числе голосов: один голос за предоставление денег привел бы к ничейной ситуации, два голоса — к победе.
«Если бы у О'Нила не было писем монахинь из Морикнолла, — заметил Кейси, — у нас были бы деньги на оказание помощи «контрас».
Кейси регулярно посещал различные города страны, где выступал с речами.
Первая речь, которую я слушал, была произнесена 17 апреля 1985 г. на конференции Флетчеровской школы права и дипломатии в Кембридже, штат Массачусетс. Кейси говорил о терроризме. В течение 45 минут он зачитывал с трибуны свою речь на 21 странице, говорил невнятно, глотая слова, едва слышно. В экземпляре, который он передал мне перед выступлением, я подчеркнул два предложения: «Мы не можем и не будем воздерживаться от насильственных действий для предупреждения и срыва террористических акций, когда обстоятельства потребуют применения силы. Многие страны, в том числе и Соединенные Штаты, имеют специальные подразделения и располагают возможностями для проведения операций против террористических групп».
По какой-то причине Кейси не сделал выводов и не довел свою речь до логического конца. Он просто прекратил говорить, и никто из присутствовавших не понял, что Кейси закончил свою речь, пока он не сказал: «Спасибо за внимание». Раздались жидкие хлопки. В течение двадцати минут он отвечал на вопросы, не скрывая своей скуки.
Один из присутствовавших, по всей вероятности не относившийся к собравшимся в зале консервативным ученым, спросил: «Какая разница между «контрас» и палестинцами?» Кейси сердито отреагировал: «Что вы сказали?» После того как вопрос был задан вторично, Кейси стушевался и наконец сказал: «Контрас» имеют свою родину и пытаются отвоевать ее. А палестинцы родины не имеют».
Начальник центральной разведки знал, что я собираюсь написать книгу о ЦРУ. Он поинтересовался, не хочу ли я возвратиться в Вашингтон на его самолете. Было около 10 часов вечера, я уже оформил для себя номер в гостинице, где проходила конференция, но сумел быстро выписаться. Он вышел из гостиницы в кое-как застегнутом дорогом новом плаще, как мальчишка, не умеющий одеваться и за одеждой которого следит мать.
У Кейси был винтовой самолет «Гольфстрим». Полет обещал быть спокойным и не быстрым. Кейси занял кресло, ослабил галстук и попросил одного из охранников принести виски и баночку с орешками, которые он горстями начал отправлять в рот. Охранник опустил тяжелые шторы, и мы без перерыва беседовали в течение двух часов. Директор сказал, что он испытывает определенную неловкость по поводу того, что беседует со мной один на один. Напомнил мне о том, что он не разрешает сотрудникам ЦРУ встречаться с журналистами в одиночку. Однако Кейси ответил на все возникавшие в ходе беседы вопросы, в том числе о генерале Доноване, новом всепогодном спутнике «Лакросс», операциях в Никарагуа, похищенном резиденте ЦРУ в Бейруте Бакли, съездах республиканской партии, на которых он присутствовал с 1940 г., о Рейгане, его администрации, Макмагоне и ЦРУ. О своем отце он лишь заметил: «Всю жизнь он работал в системе пенсионного обеспечения в Нью-Йорке».
Через две недели я летел в Нью-Йорк, чтобы присутствовать при произнесении им речи на обеде в клубе «Метрополитен».
«Когда меня просят выступить, я обычно говорю, что лишь затрону вопрос о разведке, — начал Кейси, — о которой я свободно говорить не могу. Поэтому я буду говорить о международных делах, которые я знаю хуже, но могу говорить более спокойно». Его слова были встречены продолжительным доброжелательным смехом. Здесь он, несомненно, чувствовал себя гораздо непринужденнее, чем в Кембридже. Отказ конгресса выделить деньги для «контрас» рассердил Кейси, и он разоткровенничался. Он заявил, что США фактически находятся в состоянии войны с Советами. «Но это — необъявленная война, — заявил Кейси и сравнил нынешнее время с годами, когда Гитлер не принимался всерьез. — Марксизм-ленинизм, — сказал он, — выпустил на свободу четырех предвестников апокалипсиса: голод, болезни, войну и смерть».
Кейси ударился в публичные разглагольствования, чего никогда не делал раньше. «В оккупированных странах — Афганистане, Камбодже, Эфиопии, Анголе, Никарагуа, — в которых марксистские режимы либо были навязаны, либо держатся за счет внешней силы… происходят разрушения, сравнимые с причиненными Гитлером Европе сорок лет тому назад».
Кейси вновь предложил мне лететь в своем самолете. Мы говорили о Рейгане, «контрас», Ливане, терроризме, его друзьях, денежных средствах, целях. Он рассказал о своем детстве в Квинзе, простых и постоянных привязанностях. Он вспомнил о драках, которые происходили на пути к школе. Это было после первой мировой войны, в 20-х гг., когда мальчишки сбивались в группы и устраивали драки. «Нас били, мы били», — говорил он. Помнит ли Кейси ребят, которые били его? «Конечно, вы думаете, что я что-то забываю?» Он жестко посмотрел на меня, его рот был полон орехов. «Особенно тех, от кого мне доставалось».
Он вернулся к вопросу о «контрас» и к поражению при голосовании в конгрессе. «Какая-то непонятная ситуация. Белый дом не может одновременно делать два дела. Президент интереса не проявляет. У него есть свои принципы, но он не обращает внимания на цели, не говоря о способах их достижения». Кейси горестно покачал головой.
— Президент не обращает внимания на советский ползучий экспансионизм.
Кейси поражала пассивность президента, безразличное отношение к своей работе и в целом к жизни. Он никогда не созывал совещаний и не определял повесток дня. Он ни разу не сказал Кейси: «Давай, сделай это» или «Выполните то-то», если такие просьбы не высказывались другими лицами или не подсказывались событиями. Внутри этого человека существовала какая-то эмоциональная стена. Возможно, это шло от отца, алкоголика и безработного в годы «великой депрессии». С удивлением Кейси обнаружил, что президент работает с девяти до пяти часов по понедельникам, вторникам и четвергам и с девяти до часу дня по средам, причем вторую половину дня он отводил верховой езде или физическим упражнениям. Между часом и тремя по пятницам он отправлялся в Кэмп-Дэвид. Во время работы в Овальном кабинете у президента нередко появлялось два или даже три часа свободного времени. В такие моменты он просил принести письма своих сторонников и отвечал на них. В своей резиденции многие вечера он проводил наедине с Нэнси. Они даже ужинали перед телевизором. По вечерам в субботу в Кэмп-Дэвиде, где они могли бы принимать любого гостя из любой страны мира, Нэнси и Рональд вместе с обслуживающим персоналом просматривали два старых или новых художественных фильма. Казалось, этим Кейси хотел сказать, что президент отказывался от применения данной ему власти и исполнения возложенных на него обязанностей.
Кейси находил Рейгана странным. Рейган ранее говорил, что остался бы в кино, если бы имел больший успех. Хотя он и был общительным человеком, настоящих друзей, кроме Нэнси, у него не было. Будучи по характеру ленивым и рассеянным, он, однако, обладал почти фотографической памятью и мог за несколько минут выучить наизусть страницу сценария или речь и затем прекрасно ее воспроизвести. Кейси серьезно изучал Рейгана, но, по его словам, понять его не мог.
Самолет приземлился на военно-воздушной базе Эндрюс, откуда Кейси сразу же отправился в десятидневную поездку по странам Дальнего Востока и Филиппинам, где сложилась трудная обстановка и где он планировал встретиться с президентом Маркосом.
«Никому ни слова», — приказал он мне. Затем он попросил остаться в самолете, пока он не пересядет в ожидавший его большой реактивный самолет. Я мог видеть, что у трапа самолета его ожидала большая группа сотрудников ЦРУ. Он сказал, что до такси я доберусь автобусом. «Могут подумать, что я проявил неосторожность, взяв вас с собой».
