Николай Зенькович - Новости из Кремля
Тов. Николае Чаушеску. Какое ваше мнение, товарищи? Мы должны решить, как поступить.
Тов. Георге Рэдулеску. Мое мнение в связи с министром национальной обороны и с министром внутренних дел следующее: я считаю, что теперь не время для этого.
Тов. Тудор Постелнику. Товарищ генеральный секретарь, если вы мне верите, я заверяю, что днем и ночью буду выполнять свой долг, как смогу, и это покажут дела.
Тов. Николае Чаушеску. Знаете, как вы поступили сейчас? Как если бы направили войска на фронт уничтожить врага, но без оружия, чтобы враг их ликвидировал. Вы поставили военные части в очень плохое положение. Какая гарантия, что вы все не поступите так же, как поступили до сих пор?
Тов. Тудор Постелнику. Заверяю вас, товарищ генеральный секретарь, что такое положение не повторится.
Тов. Василе Миля. Меня оправдывает то, что я не понял опасности с самого начала, но теперь ясно, когда вы сказали, что это «чрезвычайное положение».
Тов. Юлиан Влад. Заверяю вас, товарищ генеральный секретарь, что, выслушавпоставленныепередо мной задачи, я буду действовать так, чтобы заслужитьваше доверие.
Тов. Николае Чаушеску. Хорошо. Попробуем еще, товарищи? Все товарищи согласны. Отложим это решение, посмотрим, как будут действовать, и потом возобновим этот разговор. Все товарищи согласны. Посмотрим, как они будут действовать для выхода из этого положения.
Тов. Василе Миля. Я понял, как следует действовать.
Тов. Тудор Постелнику. Я полностью понял, что вы сказали, и заверяю, товарищ генеральный секретарь. что мы так и поступим.
Тов. Юлиан Влад. И я понял, товарищ генеральный секретарь, возложенные на отряды безопасности задачи, мы их точно выполним.
Тов. Николае Чаушеску. Если можно будет, завтра уедем с визитом в Иран. Постоянное бюро Политисполкома будет отвечать за всю деятельность. Деятельность будут непосредственно координировать товарищ Елена Чаушеску и товарищ Маня Мэнеску. Они будут созывать Постоянное бюро и вместе принимать меры. Никто из членов Постоянного бюро не будет покидать Бухарест в эти дни. Остальные могут покидать. Согласны? Все товарищи согласны.
Между прочим, я дал указания прекратить любую туристическую деятельность. Ни один турист из-за рубежа не должен приезжать, поскольку все они стали шпионами. Немедленно следует прекратить пограничные пассажирские перевозки. Я приказал Министерству внутренних дел, но следует немедленно созвать тех, кто занимается туризмом, а незабронированные места дать румынским гражданам.
Не принимать никого из социалистических стран, за исключением Кореи, Китая и Кубы. Потому что нельзя доверять всем соседним социалистическим странам. Приезжающие из соседних социалистических стран направляются в качестве агентов. Прекращаем всякую деятельность в области туризма.
Во всех уездах будет объявлено боевое положение. Военные части, части Министерства внутренних дел и секуритати будут находиться на боевом положении.
На телевещании следует дать указания, чтобы предпринимать меры против любых попыток, поскольку мы должны защищать независимость родины и социализм против всех, кто бы это ни был.
Это те вопросы, которые встали сейчас. Мне кажется, что это не было понято на съезде как следует. Решения не были формальными. Все должны знать, что мы на военном положении. Все то, что происходило и происходит сейчас в Германии, в Чехословакии и в Болгарии, а ранее в Польше и Венгрии, было организовано Советским Союзом при поддержке Америки и Запада.
Это должно быть очень ясно, а то, что произошло в последних трех странах — ГДР, Чехословакии и Болгарии, — были государственные перевороты, организованные подонками общества, подонками при иностранной поддержке! Так следует понимать это положение. Иначе нельзя понимать. Ясно, товарищи, вы согласны? Все товарищи согласны.
Тов. Елена Чаушеску. Так мы будем действовать.
Тов. Николае Чаушеску. У вас другое мнение? Никулэску, ты согласен?
Тов. Паул Никулеску. Согласен, товарищ генеральный секретарь.
Тов. Николае Чаушеску. Хочу, чтобы было ясно. Мы выйдем из этого положения. У нас было сложное положение в 1968 году, но сейчас хуже, чем в 1968 году, поскольку используется демагогия, обманывают народ антикоммунистическими лозунгами, потому что, в сущности, имеется в виду ликвидация социализма. Такова реальность.
Если вы согласны, так мы и поступим.
(Все товарищи принимают обязательство действовать таким образом.)
На этом заседание объявляется закрытым.
Примечание 2001 года. В тексте стенограммы заседания Политисполкома 17 декабря 1989 года была опущена часть текста, которая теперь найдена.
Очевидец заседания сообщил румынской печати содержание этого очень важного «пробела». Передаем в сокращенной форме его содержание.
Против предложения снять с должности министра обороны, министра внутренних дел и начальника управления секуритати (госбезопасности) имелись некоторые возражения. Это поразило Чаушеску, поскольку редко случалось и лишь в незначительных случаях, чтобы сподвижники не соглашались с ним. Некоторое время он продолжал обсуждать разные проблемы и когда казалось, что все было согласовано, он вскочил из-за стола, бросил бумаги, которые находились перед ним, и в характерном для него приступе бешеной. ярости заявил:
— Тогда выбирайте другого генерального секретаря!
Последовала минута молчания, удивления, которая быстро прошла, так как встал Сильвиу Куртичану (казалось, что все было подстроено) и сказал:
— Нельзя так, товарищ генеральный секретарь, нельзя! Не уходите, я останусь с вами, всегда буду с вами!
Тишина. Чаушеску направляется к выходу, к главному выходу. А Сильвиу Куртичану с другого конца зала спешит к нему, так же поступает и Ион Динкэ, спешит к генсеку, говоря то же самое.
Константин Дэскэлеску кричит:
— Нет, товарищ Чаушеску, это невозможно!
Так же поступили Эмиль Бобу и Маня Мэнеску. Весь зал встал на ноги.
Все как будто было подстроено. Трагедия оказывается комедией, в которой играли плохие актеры, лишенные какого либо достоинства. Женщины стали плакать. Рыдая, Ана Мурешан и Лина Чобану просят диктатора отказаться от решения, говоря в один голос:
— Мы всегда будем свами!
Чаушеску ужеоколо двери Все кричат еще громче. Шум проходит через стены и становится слышным в холле, наполненном секуристами. Шурин Чаушеску, Барбулеску, который не был способен сказать несколько слов на заседаниях, теперь просит его не покидать их, напоминая ему, каким он был храбрым в 1945 году, когда стоял под пулями на Дворцовой площади.
— Вам нельзя уходить, мы останемся с вами, вы столько сделали для этой страны!
Елена Чаушеску говорит:
— Оставьте товарища Чаушеску, я попытаюсь убедить его не подавать в отставку.
Несколько минут молчания. Говорят шепотом, голоса плохо слышны. После беседы с Еленой Чаушеску Николае Чаушеску возвращается и садится на свое место.
Тудор Постелнику просит прощения. Его слушают. Василе Миля говорит:
— Я не понял, что вы приказали стрелять, я об этом говорил и раньше. Между прочим, я прошлой ночью искал во всех военных уставах и нигде не нашел параграфа, в котором указывалось бы,что армия народа должна стрелять в народ...
Его прерывают.
Все, что содержится в этих строках, в стенограмму не было внесено.
18 декабря 1989 года Эмиль Бобу и Сильвиу Куртичану попросили отпечатанный текст у стенографистки. Они сказали ей также, чтобы она ни с кем не говорила о том, что случилось на заседании, в особенности о том, что было опущено в стенограмме.
В начале 2000 года полковник Ионел Боеру, расстрелявший более десяти лет назад Николае Чаушеску и его жену Елену, заявил, что не считает себя убийцей. Он просто выполнял приказ, полученный от организатора процесса и казни Чаушеску — генерала Станкулеску всего за час до экзекуции. Кроме того, считает Боеру, «благодаря смерти Чаушеску его сторонники прекратили уличные бои».
По его словам, генерал Виктор Станкулеску сказал ему: «Ты — единственный, кому я доверяю. Подбери себе двух добровольцев. Вы будете стрелять от бедра очередями». Палач и его подручные при расстреле «испытывали большой страх, что могут отказать наши автоматы Калашникова или же в конечном итоге мы сами будем расстреляны». Только позже Ионел Боеру узнал, что за его спиной действительно стояли те, кто должен был его уничтожить, если казнь Чаушеску сорвется.
По дороге из зала суда, где был вынесен смертный приговор, Николае Чаушеску напевал «Интернационал», а его последними словами были: «Да здравствует свободная социалистическая Румыния. Долой предателей!» Его жена перед казнью плакала. «Когда их подвели к стене, я реагировал совершенно автоматически, — рассказывает 41-летний полковник. — Мы встали на расстоянии шести метров. Произошло то, чего я опасался. Мои коллеги начали стрелять слишком поздно. Только я расстрелял два магазина». После открытия огня, продолжает палач, Чаушеску упал на колени, так как первые пули попали ему в ноги, а затем он перевалился на спину. Елене первая пуля попала в шею, разорвав сонную артерию. После этого стоявшие за спиной Ионела Боеру солдаты открыли беспорядочный огонь по приговоренным.
