Андрей Громыко - Памятное. Книга вторая
Через две-три минуты появляется другой молодой человек, именно молодой, чтобы никто не заподозрил, что это какая-то важная персона. Проделывает примерно те же операции и жесты. Только останавливается он уже у другой делегации. Смотришь, а этот молодой человек уже встал на колено, и не оттого, что кресла низкие, а он высокий и ему трудно нагибаться, а просто потому, чтобы его разговор шепотом с человеком, к которому он подошел, внешне походил на беседу друзей. Мало ли о чем они решили поговорить — может быть, о том, в какое кабаре лучше заглянуть вечерком, чтобы повеселиться. Поговорит, улыбнется, встанет с колена и как ни в чем не бывало выходит из зала.
Случается, он еще не успел уйти, а в зал через какую-то иную дверь входит третий человек, уже совсем зеленый юноша. Он одет подчеркнуто простенько. Этот может подойти к двум делегациям по очереди и проделать около них то же самое.
Бывают заседания, когда добрый десяток таких молоденьких субъектов ходят по залу и ведут переговоры с несколькими делегациями. Но можно заметить одно правило: не повторяются ни делегации, к которым подходят, ни те посыльные-«пешеходы» по залу Генеральной Ассамблеи.
Для наблюдающих эту картину совершенно ясно, что «пешеходы» задерживаются около делегаций тех стран, голоса которых Вашингтон желает привлечь на свою сторону при решении по тому или иному вопросу. Если составить список табличек в зале, около которых останавливаются «пешеходы», то в нем будут названия стран и Латинской Америки, и Африки, и Азии, и Европы.
Очень часто, а порой сразу же после голосования представители делегаций, которые подверглись давлению, прямо рассказывают об этом советским дипломатам, выражая иногда свое возмущение. Они подчеркивают, что их делегация подала голос вместе с США не потому, что она считает правильной американскую позицию, а потому, что такова инструкция, полученная делегацией от своего правительства после соответствующего демарша Вашингтона.
Другая форма обработки представителей некоторых стран, также ежедневно и без стеснения используемая делегацией США в ООН, — кулуарные встречи и беседы. Их проведением эта делегация занимается постоянно, поскольку в штаб-квартире ООН такая работа, как говорят, — дежурное блюдо. Замечу в этой связи, что в главном здании ООН, где заседают ее основные органы, имеется множество разного рода вспомогательных залов, а еще больше всяких коридоров и каких-то резервных комнат, о назначении которых никто никогда толком ничего не может сказать.
Все это свидетельствует о том, что на международном форуме — это особенно применимо к ООН — используются такие формы работы, точнее, борьбы, о которых, пожалуй, не вычитаешь нигде, тем более в книгах тех авторов, которые скрупулезно раскладывают по полочкам какие-то давно обветшалые и потерявшие реальное значение приемы дипломатической практики. Сейчас другое время и другая техника дипломатической борьбы.
Непреложное правило
Дипломатическая деятельность государств, ее формы и приемы всегда определялись и определяются целями самой внешней политики. Какую бы функцию в каждый данный момент ни выполняла дипломатическая служба того или иного государства, эта функция определяется задачами, которые оно ставит в своей внешней политике. Однако это не значит, что нельзя говорить о дипломатии как таковой, о специфических средствах и методах, используемых ею для достижения поставленных целей.
Для советских дипломатов непреложной заповедью является указание Ленина о том, что к дипломатической борьбе надо подходить как к одному из самых сложных видов политической борьбы. Здесь совершенно нетерпимы любые проявления поверхностности, пренебрежения конкретными условиями момента и обстановки.
Иногда принято считать, что дипломату достаточно лишь какого-то минимума культуры, обходительности и знания иностранного языка, а еще лучше — нескольких. Это — заблуждение. С таким багажом он не сможет долго удержаться на современной дипломатической работе.
Дипломатическая деятельность — это труд тяжелый, сложный, требующий от тех, кто им занимается, мобилизации всех своих знаний и способностей.
Независимо от того, идет ли речь о дипломатической службе в целом или об одном из ее учреждений, следует для работающих здесь людей прежде всего сказать о необходимости глубоко понимать политику своего государства. Дипломат должен хорошо знать и сам предмет, который ему надлежит обсуждать с представителями другой страны. Ход и финал такого рода переговоров во многом зависят от того, насколько убедительно стороны излагают свои мысли, аргументы в пользу каждой защищаемой позиции.
Могут быть, конечно, ситуации, когда представители одной из сторон заинтересованы не в дискуссии по проблемам, а в том, чтобы довести свою точку зрения до другой стороны, сопроводив ее заявлением, что обсуждению эта проблема не подлежит. Но такие ситуации возникают нечасто, а если они и возникают, то другая сторона заинтересована твердо в том, чтобы доказательно разъяснить свою позицию общественному мнению или другим государствам. Понятно, что и при таком положении более прочно чувствует себя та сторона, которая стоит на позициях мира.
Дискуссии и обсуждения, которые ведут дипломаты, в известном смысле похожи на соревнования участников спортивной олимпиады, с той, однако, разницей, что тут происходит состязание интеллектуального порядка. Пусть поймут меня правильно спортсмены. В спорте, разумеется, интеллект тоже необходим. Но все же там главное — физические способности. А дипломат не прыгает, не поднимает штангу, не забрасывает шайбу. Его умение должно сводиться к другому — отстоять порученную ему позицию.
Значение образования и эрудиции
Отдавая должное важности и сложности дипломатической работы, государства традиционно, можно сказать, с древних времен определяли на нее людей, наиболее подготовленных для выполнения соответствующих обязанностей.
Тут не приходится брать в расчет те случаи, когда подбор лиц на дипломатическую службу, в первую очередь для назначения на посты послов, осуществлялся по сословному признаку, по близости этих лиц к коронованным особам и тому подобное. Это имело место и в России. Но даже когда подбор дипломатов проводился таким образом, все-таки при прочих равных условиях предпочтение оказывалось тем, кто обладал более солидным багажом знаний.
Хочу привлечь внимание к такому характерному явлению, относящемуся к дипломатическим службам крупных капиталистических государств. В их практике часто бывают назначения, которые продиктованы узкими политическими соображениями. Например, приходит к власти новый глава государства и начинает по своему выбору назначать на ключевые дипломатические посты деятелей своей партии — за услуги, оказанные в ходе предвыборной кампании. На такие посты назначаются и крупные бизнесмены, которые не обошли щедротами своего кошелька главу государства, когда он являлся еще кандидатом на этот пост.
В условиях некоторых стран это явление считают нормальным. И если кто-то вздумает делать, скажем, президенту США упреки по поводу того, что он назначает послами людей за оказанные ему услуги, то там на такого человека будут взирать с недоумением.
Прочно внедрились в практику внешнеполитической и дипломатической деятельности Соединенных Штатов Америки именно такие нормы, в которых мораль подчинена политическим расчетам. Лишний раз убеждаешься в том, что эту деятельность пронизывает в конечном счете классовый интерес.
Где бы ни работал дипломат — в одном из учреждений, ведающих внешними делами, на родине или за рубежом, — он более уверен в своих возможностях, если имеет достаточное образование. Оно сразу выявляется не только в общении с друзьями и коллегами по работе, но и с иностранцами.
Конечно, ни одна дипломатическая служба не застрахована от появления неподходящих для нее людей, хотя, может быть, раньше они подавали определенные надежды. Это может произойти хотя бы в тех случаях, когда дипломатический работник по тем или иным причинам перестает пополнять свои знания, не работает над собой, живет старым запасом, который он получил в учебном заведении или в начале дипломатической работы. Но такого рода исключения скорее подтверждают правило: дипломат должен отвечать тем требованиям, которые к нему предъявляет род его деятельности, он обязан быть образованным, эрудированным человеком.
В теории никто этого не может отрицать. А все ли обстоит так на практике?
Поставив такой вопрос, я должен в ответе на него категорически заявить следующее: уровень знаний советских дипломатических работников, независимо от того, пришли ли они на работу после окончания соответствующих учебных заведений, либо с партийной, либо с иной деятельности, часто на голову выше уровня знаний дипломатов из капиталистических государств. Убеждался в этом я много раз.
