Роман Носиков - Россия будет воевать
Вот они — ходят с нами по одним улицам, стоят в очередях в магазинах, иногда даже бывают в общественных туалетах. Так похожи на обычных людей. На нас.
Как они смогли вынести то, что вынести невозможно? Как они смогли победить то, что непобедимо?
У всех свой ответ.
Возможно, что войну и вправду можно выиграть вопреки стране, но с помощью паучков.
Но мне кажется, что это были не паучки. Это был труд. Тяжелый, колоссальный, невероятный, страшный, титанический труд. Такой труд, на который человека может подвигнуть только любовь. Что может заставить драться до последнего патрона и даже после того, как патроны кончились? Что может заставить, глотая слезы, работать на заводе по 14 часов? Что заставит ждать мужа, зная, что каждый день может быть последним, пять лет? Что может заставить вернуться через пять лет? Что заставит броситься на дот? Что поднимает в атаку?
В моем кино ответ был бы — Любовь. Просто это такая большая, такая огромная Любовь, что для того, чтобы ее вместить, не хватит ни одной головы, ни одного сердца, ни даже одной жизни. Для того чтобы она уместилась, нужна Вечность. Нужно множество сердец. Это такая огромная Любовь, что для нее одна жизнь — практически ничто. Ничтожно малая величина. Это такая Любовь, для которой мало шестидесяти секунд в минуте, двадцати четырех часов в сутках, ста лет в веке.
Это такая Любовь, которая больше страха, больше усталости, больше ненависти. Это такая Любовь, что Господь не может не встать на сторону тех, кто умеет так любить, — потому что «кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь». Потому что «…так любить, как русская душа, — любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе… Нет, так любить никто не может!»
Но такое кино, боюсь, скоро никто не снимет.
Потому что для того, чтобы снять такое кино, нужно смотреть на свой народ с Любовью. Потому что только она сможет помочь понять их любови, подвиги, неудачи и свершения. Смотреть с любовью, которая хотя бы немного сравнима с их любовью. Чтобы понять. Чтобы приблизиться. А эта Любовь — это такой труд…
Не хватит на то мышиной натуры их.
Тяжело наследовать героям и титанам. Наследство у них такое — огромное, величественное, тяжелое. Людям недостойным иногда хочется просто это наследство бросить — слишком тяжело. Тяжело сравнивать себя с предками. Некоторым проще вычеркнуть их.
А некоторым хотелось бы сделать из них фон и декорацию для наиболее симпатичной презентации себя. И делают.
А мне бы так хотелось увидеть другое кино.
Гарри Поттер и Обыкновенные Мы
4 августа 2011
Недавно вышедший фильм «Гарри Поттер и Дары Смерти» — настолько хороший фильм, что писать я сейчас буду о нем, а не о Путине и Медведеве.
Фильм поставил отличную точку в череде успехов. Это было здорово — целых десять лет жить, наблюдая за взрослением трех настоящих волшебников, совершающих все свои главные чудеса без помощи волшебства, а тем же, что есть и у нас, и у наших детей, и у наших предков, — умными и сообразительными головами, любящими храбрыми сердцами. Герои выросли, и настала пора перевернуть обложку.
Фильм завершился так, как и дОлжно — на стекло вагона экспресса, на котором в Хогвартс в первый раз отправлялся сын Гарри Альбус Северус, прыгнула шоколадная лягушка. Точно такая же, как и та, что упустил в окно того же экспресса Гарри в первой части. Круг жизни замкнулся, и началась новая глава, в которой эстафета приключений и подвигов была передана новому поколению волшебников.
О том, какая глава началась в жизни самого Гарри и его друзей, в книге и фильме умалчивается, из-за чего у некоторых читателей и зрителей возникает ложное, на мой взгляд, впечатление, что Гарри остепенился.
Из-за этой простительной ошибки Гарри когда-то стал мишенью коллеги Авраама Болеслава Покоя в его эссе «О беллетристике»: «Что ж, Гарри? Неужели, завершив свою вендетту, ты не нашел на Земле более никаких врагов для своей доброй души? Не попытался сломить злобу, утереть слезы, которыми пропитана вся планета от коры до центра? Но молчит Гарри. Он ведь, и в самом деле, не Бог, чтобы заниматься спасением всех и всегда. Он хотел всего лишь счастливой семейной жизни».
Уважаемый Покой предъявил к Гарри еще несколько претензий. А именно:
1. В уведении человечества от настоящего Христа методом создания из себя ложного Христа для среднего класса.
2. В неполезном охранительстве: «Для традиционного Иисуса враг — действительность. Враг — то бесконечно греховное и неправильное состояние, в котором пребывает мир, созданный Богом — иначе Бог не пришел бы лично его спасать. Враг — власть «князя мира сего», враг — та самая окружающая реальность, которую необходимо изменить, схема, которую нужно сломать, чтобы было: «се, творю все новое».
Герои же мифологические дней минувших и дня сегодняшнего, от Геркулеса до Гарри Поттера, исходят из априорного совершенства существующего порядка. Или, если не совершенства, то уж в любом случае «лучшего из возможных вариантов». Поэтому НИ ОДИН ИЗ НИХ НЕ «ТВОРИТ ВСЕ НОВОЕ». Все они стоят на страже действительного, накатанного, укоренившегося».
Здесь я позволю себе не согласиться с коллегой. Во-первых, я точно знаю, что быть отцом — уже само по себе то еще приключение, способное заставить поседеть не хуже Дамблдора, отрастить командный голос не хуже Северуса Снегга и обзавестись педагогическим коварством не хуже профессора МакГонагалл. А во-вторых, с чего это А.Б. Покой решил, что Джоан Роулинг должна делиться с читателями подробностями деятельности Гарри во взрослой жизни? Ведь ее аудитория — дети, а детство Гарри закончилось, и книга о том, что делает Гарри после того, как сажает своего сына на поезд, каковы его политические пристрастия, какое Зло он обнаружил в повседневном и обыденном мире без Волан-де-Морта, — история для взрослых. И еще неизвестно — стоит ли взрослым об этом рассказывать. Возможно, очень возможно, что они просто не поймут Гарри точно так же, как иногда на протяжении книги Гарри не понимали его одноклассники.
На мой взгляд, «Гарри Поттер» — и книга, и сериал — это шпаргалка и предупреждение. Когда ровно 10 лет назад я увидел первую часть киносериала, я усмехнулся и подумал: «Ну понятно, куда они клонят! Пугают нас давно сдохшим фашизмом!» С тех пор я стал на десять лет старше, и мне уже не хочется усмехаться. Чуткая душа Джоан Роулинг обнаружила опасность задолго до того, как она стала явной.
Роулинг в книге не оперирует такими взрослыми вещами как экономика и политика. Она описывает детский быт, получение ими знаний о мире, влияние на детский мир взрослых. Она говорит о быте их родителей и учителей. Тот ужас, что она описывает, проявляется постепенно и поначалу не в газетных сводках, а в бытовых мелочах, в нюансах отношений, в появляющихся опорных фигурах.
Скажите честно: неужели Люциус Малфой вам никого не напоминает? Это же классический типаж современной элиты — гордящейся уровнем потребления, всегда готовой вовремя предать, никогда не имеющей лица. При нацизме яростно кричащей «Зиг Хайль!» и мгновенно возглавляющей комиссии по денацификации после его поражения, при коммунизме сочиняющей гимны, а при посткоммунизме яростно целующей иконы. Нет им числа — от семейства M***лковых до Оберлендеров и Ющенко. Всегда, при любом строе, в любой системе забирающиеся на вершину потребительской пирамиды, продавая лояльность.
Чиновники-карьеристы, переводимые из министерства образования в министерство по чистоте расы и обратно, как Долорес Амбридж.
А Андерс Брейвик вам никого не напоминает?
Сейчас бытует мнение, что Брейвик — результат провокации и заговора мультикультуралистов, и это можно было бы расценивать серьезно, если бы не молчаливое (или даже не молчаливое) одобрение преступления Брейвика большинства цепных псов Нового Мирового Порядка.
На мой взгляд, объяснение куда проще: он выхватил идею, витающую в воздухе. Идею нацистского реванша.
Мир в кризисе, он исследован, он освоен. Человечеству некуда больше бежать от себя. Пора давать ответы на вопрос «Кто мы?». Капиталистическая идея показала свое несовершенство, что усилило и националистические, и коммунистические настроения. Нацизм капитализму гораздо менее страшен. И именно на его сторону он и встанет. А антисемитизм они выберут в качестве приправы или исламофобию — сути не меняет. Нам все равно придется ими заниматься потому, что без русофобии им в любом случае не обойтись. Ибо кость в горле.
Роулинг, на мой взгляд, не только разглядела эту опасность нацистского реванша одной из первых и не только попыталась объяснить подрастающему поколению, какого джинна выпускает из бутылки поколение наше, но озаботилась напомнить уже несколько потерянные в Европе стереотипы поведения, сценарии и роли, присущие декорациям наступающего кризиса. Она сделала для детей шпаргалку. На пальцах объяснила детям, что такое христианство, что такое героизм, что такое предательство, что такое подполье, что такое самопожертвование. Она перекинула им мостик к пониманию Евангелия в мире, который его игнорирует или нагло перевирает. Она попыталась снабдить будущее поколение средствами, силами и желанием исправить то, что мы сейчас можем наворотить.
