Александр Терентьев - Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме
Бывшие сторонники из левого крыла Демократической партии негодовали, наблюдая за тем, как их кумир идет на поводу у клинтоновской гвардии и умеренных республиканцев. «Есть ли у Обамы хребет? – вопрошал либеральный комментатор Ричард Коэн – Его действия не имеют ничего общего с предвыборными обещаниями. Во всех вопросах, начиная от здравоохранения и заканчивая экологией, он сдает позиции консерваторам» [76] . В комедийном телешоу «Субботний вечер в прямом эфире», отражающем настроения левых либералов, была представлена сценка, в которой Обама демонстрирует огромный список невыполненных обещаний.
Компромиссная политика президента не добавляла ему очков и в республиканском лагере. «Великая старая партия, – писала The New York Times, – готова «прокатить» любую инициативу Обамы. Такое ощущение, что если бы он даже вынес на голосование вопрос о необходимости солнечного света по утрам, ни один республиканец не поддержал бы его» [77] . Конечно, самыми убежденными критиками президента стали правые консерваторы и евангелисты, составлявшие главную опору предыдущей администрации. Они называли Обаму «предателем американских идеалов», «красным дьяволом» и «волком в овечьей шкуре», сравнивали его с Че Геварой и фюрером, обвиняли демократическую администрацию в насаждении культа личности первого чернокожего президента.
Очень показательным в этом смысле стал отказ ряда штатов Среднего Запада транслировать обращение Обамы к школьникам. Вполне невинные слова американского лидера, который призвал учеников посещать занятия и стремится к знаниям, местные республиканские бонзы трактовали как «пропаганду социалистической идеологии». Что уж говорить о том, как был воспринят правыми консерваторами агитационный фильм «Клятва Обаме», в котором звезды Голливуда Эштон Кучер и Деми Мур торжественно клялись «быть слугами президента».
Многие эксперты отмечали, что аргументы двух ведущих партий не выдерживают критики, и образовавшийся идеологический вакуум пытаются заполнить группы сумасшедших маргиналов. Прежде всего, речь шла о так называемом движении за правильное рождение, утверждавшем, что Барак Обама не может быть президентом, поскольку родился он, якобы, за пределами Соединенных Штатов. Возрождалась также идеология «народного ополчения», основанная на различных конспирологических теориях. Ополченцы активно участвовали в антиправительственных демонстрациях, причем приходили на них с огнестрельным оружием. Они все чаще ссылались на слова одного из американских отцов-основателей Томаса Джефферсона, который считал, что «дерево свободы время от времени нужно поливать кровью тиранов». «Во всех этих движениях, – отмечал бывший президент США Джимми Картер, – огромную роль играют расисты, которые все еще убеждены, что афроамериканцы недостаточно квалифицированны для того, чтобы управлять страной» [78] .
«ОБАМАФОБИЯ»: «ОРГИЯ РАСХОДОВ И ВАКХАНАЛИЯ ДОЛГОВ»
К осени 2009 года рейтинг Обамы начал стремительно падать, и к октябрю снизился почти на 20 пунктов, достигнув отметки в 51 %. Тем не менее президент по инерции продолжал политическое шоу, которое началось в 2007 году. Он не сходил с телеэкранов, раздавал комментарии, то и дело выступал с новой «исторической» речью. Однако если во время предвыборной кампании такая модель поведения выглядела вполне естественно, в повседневной жизни она вызывала недоумение у большинства американцев. Более скептичным становилось и отношение к риторике «перемен». Обамамания в американском обществе уступала место обамафобии. Критики начали обвинять администрацию США в «бесконтрольных расходах» – на здравоохранение, финансовую поддержку банковской системы и автомобильной индустрии. Как утверждал американский политолог Харлан Уллман, «бесконтрольные расходы вынудили отвернуться от Обамы и многих представителей бизнеса, недовольных государственным вмешательством в экономику» [79] .
Любопытно, что во время предвыборной кампании Обама выступал за «ответственную бюджетную политику», обещая «строку за строкой проверять федеральный бюджет, убирая из него затратные программы». Однако, как писал экс-советник Джорджа Буша-младшего Карл Роув, «вместо того чтобы выполнить свое обещание, президент, невзирая на экономический кризис, предложил нам оргию расходов и вакханалию долгов» [80] . В том случае, если демократическая администрация осуществит запланированные ею проекты, – говорили специалисты, – в ближайшие пять лет государственный долг США удвоится, а через 10 лет возрастет в три раза.
Как мы уже отмечали, команда Обамы сразу после прихода к власти пообещала провести «зеленую революцию». В Соединенных Штатах тема глобального потепления раскручивалась лоббистами компаний, занимающихся развитием «зеленых» технологий и альтернативных источников энергии, таких, например, как фирма «Kleiner Perkins», партнером которой являлся бывший вице-президент США Ал Гор. Существовало также множество неправительственных организаций, провозгласивших своей целью борьбу с климатическими изменениями вроде «Sierra Club», «Greenpeace», «Ozone Action» и «Clean Air, Cool Planet». Под их влиянием и формировалась энергетическая политика Обамы. Министром энергетики был назначен лауреат Нобелевской премии по физике Стивен Чу, который считался одним из ведущих специалистов по возобновляемым источникам энергии. «Нынешняя ситуация напоминает 1977 год, – писал американский публицист Джошуа Грин в журнале Atlantic, – экономика в депрессии, кризис на Ближнем Востоке, новый харизматичный демократ в Белом доме, который произносит проповеди о чистой энергии. Однако сможет ли Обама преуспеть там, где это не удалось Джимми Картеру?».
Попытавшись протолкнуть через Конгресс далеко не радикальный законопроект, предполагавший сокращение выбросов на 17 % к 2020 году, демократы столкнулись с серьезной оппозицией, отражавшей интересы угледобывающих и нефтяных компаний. «Акт об американской чистой энергии» со скрипом был принят в Палате представителей и надолго застрял в Сенате, где были очень сильны скептические настроения по поводу «зеленых» реформ. «Потребителей в США пытаются убедить в том, что, сократив выбросы CO2, мы остановим глобальную катастрофу, – отмечал республиканский сенатор Джеймс Инхофф. – Однако эта гипотеза, которую нам выдают за аксиому, на самом деле является фальшивкой, как и все теории, продвигаемые либералами» [81] . Экс-губернатор Аляски Сара Пейлин, которая выражала настроения консервативной Америки, призвала Обаму «дать отпор леворадикальным экологистам».
Однако президент, напротив, добился постановления федерального Агентства по охране окружающей среды, в котором ряд парниковых газов, в том числе и CO2, признавались загрязняющими веществами. В результате правительство получило право регулировать количество выбросов вне зависимости оттого, пройдет ли закон о чистой энергии верхнюю палату Конгресса. Как писала немецкая газета Die Tageszeitung, «команда Обамы сработала превосходно, вначале занизив ожидания, а затем позволив своему шефу почувствовать себя триумфатором». «Решение агентства является настоящим прорывом в борьбе с глобальным потеплением, – писал эксперт Совета по международным отношениям Майкл Леви. – Оно позволяет говорить о подлинном американском лидерстве» [82] .
Самым масштабным проектом Обамы, безусловно, была реформа здравоохранения. В 2009 году 46 миллионов американцев не имели медицинской страховки. Демократическая администрация планировала охватить ею 97 % населения США и ввести государственное медицинское страхование, а их оппоненты утверждали, что «Америка семимильными шагами движется к социализму». «Частные страховые компании и их союзники из Республиканской партии всеми силами будут противостоять попыткам национализации системы здравоохранения, – отмечал политолог Пол Валдман. – Они вспоминают, что год назад Обама сам называл такую реформу экстремальной, и призывают его не повторять ошибок клинтоновской администрации, выступившей с аналогичным проектом в 1993 году» [83] .
Однако эксперты утверждали, что для Обамы реформа здравоохранения стала вопросом личного престижа, своеобразным политическим Рубиконом, который ему во что бы ни стало необходимо было перейти. Не случайно демократы провозгласили Обаму «верховным здравоохранителем», а республиканцы переименовали систему государственного медицинского страхования из Medicare в Obamacare. Гарвардский профессор Тед Скотспол предсказывал, что президенту удастся провести реформу здравоохранения, правда в сильно урезанном виде. «Ради того чтобы сохранить общественное согласие, – отмечал он, – Обама пожертвует своими идеалами и капитулирует перед самым началом сражения. В поисках компромисса он загонит себя в угол в тот момент, когда его противники деморализованы» [84] .
Политические баталии, разразившиеся в США по поводу реформы, выступления консерваторов, обвинявших Обаму в желании национализировать систему здравоохранения и массовые демонстрации против «диктатуры всеобщего благосостояния», убеждали многих обозревателей в том, что президенту не удастся осуществить свои замыслы. Однако Обама проявил завидное упорство, отстаивая свой проект. В день голосования – 7 ноября 2009 года – он даже приехал на Капитолий и провел закрытую встречу с однопартийцами, что происходит лишь в исключительных случаях. «Большинство государственных служащих, – заявил он, – заканчивают свою карьеру, так и не сумев совершить что-то важное для страны. Сегодня у вас есть такая возможность, и было бы печально упустить шанс, который дается один раз за жизнь целого поколения. Когда в Саду роз я подпишу закон, делающий медицинское обслуживание доступным для всех американцев, это станет политическим триумфом нашей партии» [85] . Президент лично встречался с теми членами Палаты представителей, которые сомневались в предложенном проекте реформы, уламывая их поддержать первую серьезную инициативу демократической администрации. Обаме удалось даже перетянуть на свою сторону одного республиканца – представителя Нового Орлеана Джозефа Као, которому в обмен на поддержку законопроекта он пообещал помощь в восстановлении города после урагана Катрина.
