Владимир Большаков - Остров Россия
Глава вторая. Стратегия русофобии
Между Западом и Востоком
СССР официально прекратил свое существование в декабре 1991 года. Но за этим не последовало радикальных сокращений военных бюджетов ни США, ни других стран блока НАТО. Разговоры о сэкономленных триллионах долларов, выделявшихся во все послевоенные годы «на отражение советской угрозы», прозвучали только, как панегирик «холодной войне», в которой СССР проиграл. Но что-то эти доллары никто не спешил передать неимущим и голодающим на нашей планете. Они пошли все на ту же гонку вооружений в США и других странах НАТО. Бюджет Пентагона на 2009 г. равен 4 процентам ВВП Соединенных Штатов. Военные расходы США составляют 48 процентов всех военных расходов на нашей планете (Радиостанция RFI (Radio France International,07.04. 2009). «Россия, будучи хартлэндом, т. е. центром континентального мира, всегда опасалась враждебного окружения, — писал в одной из своих книг основатель современной геополитики, французский генерал Пьер Галуа. — Именно поэтому после окончания Второй мировой войны Сталин постарался создать пояс безопасности по всему периметру СССР из теперь уже бывших социалистических стран и дружественных режимов. И он его создал — от Финляндии до Северной Кореи». Галуа напомнил мне об этом пассаже из своей книги, когда мы с ним встретились в Париже летом 2003 года и я рассказал ему о моих встречах в Брюсселе. Там за два дня до этого меня принимал в своем офисе Генеральный секретарь НАТО Робертсон. Я спросил тогда Робертсона: «Как так получилось, что всего лишь несколько лет назад в Париже на первой встрече Россия — НАТО, вы утверждали, что ни одной военной базы НАТО на территории стран — бывших участниц Варшавского договора не будет. А теперь там ваши базы создаются одна за другой. Границы НАТО стали проходить уже по нашим границам. Вы готовитесь к войне с Россией?» Робертсон признал, что данное слово в Париже натовцы, конечно, не сдержали, но принялся убеждать меня, что НАТО России не угрожает и угрожать не будет. Галуа был иного мнения на этот счет. Он сказал: «Хотя у нас многие и поморщились, когда Владимир Путин сказал, что крах СССР стал крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века, он был прав. СССР имел сухопутные границы только с двумя странами НАТО — Норвегией и Турцией. Теперь страны НАТО граничат с ним по всему периметру с юга на север. Натовские военные самолеты базируются в бывшей Советской Прибалтике, в Киргизии, в Узбекистане, в Туркмении. В НАТО приглашают и Грузию, и Молдавию, и Украину… Что это, как не угроза России?» Прошло несколько лет после нашей встречи, и президент Франции Николя Саркози на праздновании 60-летнего юбилея НАТО в Баден-Бадене публично заявил, что НАТО более не признает ни «зон влияния», ни «сфер интересов» России. «Я не раз говорил президенту России Медведеву, что СССР больше не существует, что эта страна развалилась и стран-сателлитов у России больше нет, — сказал Саркози. — Россия должна это признать».
Вскоре после завершения «пятидневной войны» на Кавказе Доминик Давид, исполнительный директор Французского института международных отношений (IFRI), человек весьма осведомленный, писал:
«В Европе только и говорят, что о новой холодной войне. В ответ на ужесточение позиции Москвы идет ужесточение позиции западных администраций. За пылкими и смутными речами о новом имперском могуществе России вопрос, поднятый российско-грузинскими событиями, остается вопросом об интеграции — незавершенной — постсоветского мира в то, что Михаил Горбачев называл «содружество цивилизованных наций». Интеграция бывших стран — членов Варшавского Договора — свершившийся факт, несмотря на множество нерешенных проблем. Интеграция же самой российской империи продвинулась гораздо меньше. Запад долго не мог решить, какое место предоставить России в международном сообществе. Надо было показать Москве, что она уже ничего не значит на международной арене или может что-либо значить, лишь равняясь на Соединенные Штаты. Такие авантюрные стратегии, программирующие и провоцирующие слабость России, разрабатывались, главным образом, в Соединенных Штатах» (Le Monde, 01.10.2008). Такова цена сдачи Советского Союза на милость «свободного мира».
Крах СССР и ликвидация военно-политического союза в рамках Варшавского договора, отказ России от коммунистической идеологии в пользу демократии и переход к капиталистической модели экономики формально положили конец «холодной войне» и противостоянию со «свободным миром». Но только формально. Президент Франции Николя Саркози на праздновании 60-летия НАТО в Баден-Бадене в апреле 2009 г. сказал, что «не следует возвращаться к «холодной войне». Но это всего лишь благопожелание, проявление типично французского политеса. Противостояние Запада с Россией, увы, не закончилось, как и «холодная война». Несмотря на то что с распадом социалистического лагеря произошел переход России в мировую капиталистическую систему. Несмотря на то, что Ельцин, как и Горбачев, делали все возможное, чтобы российских «новых демократов» на Западе приняли за своих. И Путин, а затем Медведев, не жалели сил, чтобы убедить Запад в том, что Россия ему более не угрожает и к коммунизму уже никогда не вернется. Частью «свободного мира» Россия так и не стала. «В Москве видят, что Запад воспользовался слабостью России, чтобы устроить новый мир в соответствии с собственными интересами, — писала Le Monde. — Об этом свидетельствовали и проведенные в одностороннем порядке бомбардировки Сербии в 1999 году; и начатая Америкой в 2003 году война в Ираке в обход ООН, несмотря на заверения в сотрудничестве с Владимиром Путиным после 11 сентября; и бесконечно продолжавшееся расширение НАТО вопреки негласным соглашениям начала 1990-х; и одностороннее признание Косово; и размещение систем ПРО в Польше для противодействия несуществующему иранскому оружию, систем, которые, по мнению Москвы, в будущем могут быть обращены против нее; и всевозможные американские провокации в таких «сложных» странах, как Украина или Грузия. Взамен она получила лишь «партнерство» с не оправдавшим надежды и разноголосым ЕС и ничего не значащий совет Россия — НАТО, где Москве была отведена роль статиста» (Le Monde, 01.10.08). И то, что ей именно эта роль отведена на саммитах НАТО, не устают подчеркивать — так на юбилейном саммите в честь 60-летия блока не преминули заявить, что Грузию и Украину непременно примут в НАТО. Как Россия против этого ни протестовала! Ей в утешение предложили все тот же совет Россия — НАТО и оказали особую честь — решили использовать ее воздушный коридор для переброски натовских грузов в Афганистан. Так что не надо иллюзий. Не следует российским первым лицам впадать в эйфорию от панибратского похлопывания по плечу при встрече с «другом» Николя или «корешем» Бараком. До тех пор пока Россия не сравняется по своей боевой мощи с НАТО, никто в этом блоке с ней не станет считаться. Ее будут только использовать по назначению, пока в Кремле не определятся, к какому берегу нам лучше пристать. И пока Россия не станет действительно мощной державой. А раз этого нет, то вот каково к ней отношение в откровенном пассаже из канадской газеты «Глоб энд Мейл»:
«Несмотря на хвастовство Кремля, Россия — это, по сути, бедная, слабая страна. Если не считать энергетического сектора, на который приходится не менее 40 процентов доходов бюджета, то ее экономика представляет собой довольно убогое зрелище. Даже российские компании нефтегазовой сферы не способны разрабатывать ресурсы без западного капитала и опыта, и зависят от европейских рынков. Если цены на энергоносители продолжат свое начавшееся недавно снижение, то президенту Дмитрию Медведеву и премьер-министру Владимиру Путину, возможно, придется вести себя поскромнее. Еще менее обнадеживающе выглядят основания внешней политики этой страны. Возможно, ее войска, вторгшиеся в Грузию, могли внушать страх, но обычные Вооруженные силы России — не ровня натовским или, с другой стороны, китайским. Значительная часть флота ржавеет у причалов в Мурманске. Стратегический потенциал — крупный арсенал ядерного оружия — вряд ли станет важным фактором в будущих конфликтах. (Это очень важное замечание, как мы увидим далее в главе З . — В.Б. ) У Москвы практически отсутствуют достойные союзники. Хотя у нее есть дружественные отношения с рядом мелких политиканов наподобие венесуэльского правителя Уго Чавеса, попытки налаживания партнерства с Китаем, по большому счету, провалились. Оказалось, что лидеры Пекина совсем не сочувственно относятся к сентиментальным рассуждениям о самоопределении народов, которыми была обставлена грузинская кампания. Иными словами, вопреки мнению некоторых, Россия не представляет стратегической угрозы интересам Запада. Несмотря на дерзкие заявления, в долгосрочном плане Кремль просто не может позволить себе порождать излишний антагонизм со стороны международного сообщества. Капитализм требует от российского руководства приличного поведения. Осознание очевидной слабости России должно двояко повлиять на реакцию Запада на ее непреклонность. Во-первых, у международного сообщества нет причин делать вид, что в отношениях с Москвой ему нужно поступать крайне осторожно. Россия нисколько не напоминает Советский Союз. Она может создавать неприятности, но вряд ли начнет мировую войну. Во-вторых, зависимость России от западных рынков и инвестиций должна использоваться и как кнут, и как пряник. Запад нужен России гораздо больше, чем Россия — Западу, и ее лидеры игнорируют этот факт исключительно на свой страх и риск»(«The Globe And Mail»,11.09. 2008).
