Анатолий Уткин - Новый мировой порядок
Более того, американские действия насторожили многих. Как отмечает сотрудник Института мировой политики (Вашингтон) И. Катбертсон, «кампания возмущения по поводу китайского шпионажа, возмущение китайского правительства и общества по поводу бомбардировки посольства КНР в Белграде, резкая реакция России на акцию НАТО в Югославии ускорили процесс понимания как элиты, так и общественного мнения в Соединенных Штатах, что не все довольны видеть Америку единственным мировым гегемоном… Односторонние американские действия быстро мобилизуют возмущение, переходящее в противодействие и ярость, о чем говорят тысячи антиамериканских демонстраций и беспорядков… И это не лучшая реклама западных и особенно американских принципов, когда становится ясно, что мы готовы жертвовать кровью и богатством только тогда, когда возникает опасность неполучения естественных ресурсов, каковым в частности является нефть, от поставок которой зависит Запад»[82]. Но особое мировое возмущение вызвал удар по общепризнанному суверенитету независимых стран, нанесенный нападением Вашингтона на Багдад.
В результате американское преобладание в мире, столь очевидно открывшееся после крушения Советского Союза, все более нуждается в структуризации, в создании новых институтов, в формировании соответствующей идеологии, в проявлении того пафоса, который держал страну в напряжении все долгие десятилетия холодной войны. Нуждается в поколении «имперских стратегов» типа Д. Ачесона и Дж.-Ф. Даллеса. Готово ли американское общество выдвинуть подобных лидеров, освятить «праведным гневом» свой идеал и курс в бурном мире, претерпевающем конвульсии модернизации, рекультуризации, нахождения собственной идентичности?
Глава 2
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ
Над миром вздыбилась вторая (после силовой монополярности) мощная волна, радикально меняющая мировое сообщество, — глобализация — слияние национальных экономик в единую, общемировую систему, основанную на новой легкости перемещения капитала, на новой информационной открытости мира, на технологической революции, на приверженности развитых индустриальных стран либерализации движения товаров и капитала, на основе коммуникационного сближения, планетарной научной революции, межнациональных социальных движений, новых видов транспорта, реализации телекоммуникационных технологий, интернационального образования.
Глобализация, как считают специалисты, предполагает существование обязательств, которым должны подчиниться все страны.
Две фазы. Разумеется, постепенное сближение стран и континентов покрывает всю историю человечества и в этом плане вся мировая история — это своего рода совокупность медленных и быстрых шагов государств и народов в направлении глобального сближения. Но революционно быстро темпы этого сближения осуществлялись лишь дважды.
В первом случае — на рубеже XIX и XX вв. мир вступил в фазу активного взаимосближения на основе резкого распространения торговли и инвестиций, распространения международных связей в глобальном масштабе благодаря пароходу, телефону и конвейеру. Теоретики первой волны глобализации — Р. Кобден и Дж. Брайт обосновали то положение, что свободная торговля подстегнет всемирный экономический рост и на основе невиданного процветания, основанного на взаимозависимости, народы позабудут о распрях. Британия со своим морским, индустриальным и финансовым могуществом стояла гарантом этой первой волны глобализации, осуществляя контроль над главными артериями перевозок товаров — морями и океанами, обеспечивая при помощи фунта стерлингов и Английского банка стабильность международных финансовых расчетов.
Благотворное воздействие глобализации на склонную к конфликтам мировую среду было обосновано в книге Нормана Эйнджела «Великая иллюзия» (1909).3а пять лет до начала Первой мировой войны автор аргументировал наступившую невозможность глобальных конфликтов вследствие сложившейся экономической взаимозависимости мира: перед 1914 годом Британия и Германия (основные внешнеполитические антагонисты) являлись вторыми по значимости торговыми партнерами друг друга — и это при том, что на внешнюю торговлю Британии и Германии приходилось 52 % и 38 % их валового национального продукта соответственно. Но в августе 1914 года предсказание необратимости глобального сближения наций показало всю свою несостоятельность. Первая мировая война остановила процесс экономически-информационно-коммуникационного сближения наций самым страшным образом. Глобализация уступила место геополитике, стратегическим расчетам, историческим счетам, уязвленной гордости, страху перед зависимостью. Так российское правительство указало на губительность исключительной зависимости России от торговли с монополистом в ее внешней торговле — Германией (на которую приходилось 50 % российской торговли).
Реанимация глобального сближения потребовала немало времени после страшного озлобления и фактической автаркии, сопутствовавшей мировым и холодной войнам. Лишь в последние десятилетия XX в., после двух мировых войн, Великой депрессии и многочисленных социальных экспериментов, способствовавших противостоянию социальных систем, либеральный экономический порядок, созданный в XIX в., стал возвращаться в мировую практику.
Второе рождение глобализации началось в конце 70-х годов на основе невероятной революции в совершенствовании средств доставки в космос аппаратов глобального радиуса действия (средство переноса информации), в информатике, телекоммуникациях и числовой обработке информации (способ переноса информации).
За последние тридцать лет реактивная авиация сблизила все континенты, а мощь общего числа компьютеров удваивалась в среднем в течение каждых восемнадцати месяцев. Объем информации на каждом квадратном сантиметре дисков увеличивался в среднем на 60 % в год, начиная с 1991 года. В результате всех этих изобретений и усовершенствований стоимость переноса информации упростилась, сократилась драматически, и ныне огромные объемы информации могут быть перенесены посредством телефона, оптического кабеля и радиосигналов в любую точку земного шара, что революционным образом действует на имитацию всех лучших образцов в экономике, на экономический рост в целом.
Стал очевидным новый характер глобализационных процессов. Скажем, британский концерн «Юнилевер», имеющий 500 подчиненных компаний в 75 странах, или базирующийся в США «Эксон», 75 % доходов которого получаются не в США, могут быть названы национальными компаниями лишь условно. Транснациональные корпорации и неправительственные организации стали с невиданной прежде легкостью пересекать национальные границы и осуществлять власть над населением менее развитых стран, поскольку «ни национальные правительства, ни локальные власти не смогут собственными силами справиться с проблемами, порожденными растущей взаимозависимостью»[83]. Капитал как бы «позабыл» о своей национальной принадлежности, в массовых объемах бросаясь туда, где, благодаря стабильности и высокой эффективности труда, достигается максимальная степень прибыли. Банки, трастовые фирмы, промышленные компании как бы вышли из-под опеки национальных правительств, и, в результате их новоприобретенной самостоятельности, переток капитала стал своего рода самодовлеющим процессом. Согласно данным, оглашенным на Конференции ООН по торговле и развитию (май 2004 г.), в 2003 г. общая сумма слияний между фирмами различных стран и поглощений местных фирм иностранными составила 1520 млрд. дол. Связки типа «Крайслер-Бенц» или «Рено-Вольво» стали своего рода знамением времени. На заграничных филиалах в начале XXI века производится товаров стоимостью в 7 трлн. дол.
Наступил второй, современный этап глобализации. В начале XXI в. выработано Соглашение об информационной технологии, заключены многочисленные соглашения о телекоммуникациях и финансовых услугах, достигнуты соглашения, послужившие основой для создания Всемирной торговой организации (и о принятии таких, прежде отстоявших от регламентированного взаимообмена стран, как Китай). Главное: стратегией многих стран — начиная с гиганта США — стало снятие барьеров на пути перемещения капитала и торговых потоков. Целый ряд стран («азиатские тигры» и др.) показали неожиданную способность удивительно эффективного совмещения, взаимодействия высокой технологии с относительно дешевой рабочей силой, ведущую к быстрому экономическому росту в условиях облегченного взаимообмена. Особенно поражает воображение фактор Китая, неожиданно смело воспринявшего тысячи видов новой технологии и воплотившего ее в товар на громадных заводах своих бесчисленных городов с миллионным населением. Кратко говоря, в экономическом смысле рядом с Северной Атлантикой встала Восточная Азия, твердо намеренная перенести центр мирового технического прогресса в «четырехугольник «Китай-Япония-Южная Корея-Тайвань». А чуть западнее считавшаяся безнадежной Индия совершенствует свою информатику и растет с завидными 6 процентами в год.
