ВП СССР - Смута на Руси: зарождение, течение, преодоление…
· либо пропагандистское прикрытие реально проводимой политики удовлетворения “элитарного” эгоизма в непрестанном (перманентном) «прямо сейчас» за счёт порабощения народов Русской цивилизации и с целю построения их рабского будущего в глобальной системе высокоцивилизованного рабовладения,
· либо выражают искреннюю благонамеренность тех или иных представителей ныне сложившейся государственности ПЕРСОНАЛЬНО, которую они намереваются реализовать в политике своею волей.
Что касается пропагандистского обеспечения изменнически паразитической по отношению к народам политики “элитарного” эгоизма, то чтение, слушание и анализ этого трёпа — пустая трата времени (это касается информационного продукта таких типов как Познер, Сванидзе, Веллер, Гмыза, Хинштейн, Соловьёв, а также и многих других).
А вот всё, что касается благонамеренности тех или иных политиков персонально и возможностей реализации ими благонамеренности в политике волевым порядком, то и здесь не следует обольщаться. Следует видеть:
· Никто из них не называет вещи своими именами, предпочитая говорить о проблемах общества и их преодолении на “элитарном” «политкорректном» слэнге (чтобы никого не обидеть или не напугать), однозначное понимание которого исключено (государственники поймут так, либералы-западники поймут с точностью до «наоборот» либо вообще не поймут — это показывает многомесячная полемика вокруг концепции «суверенной демократии»).
· Главная проблема, о которой умалчивается всеми публичными политиками без исключения (включая и приверженцев «суверенной демократии») — мотивация к добросовестному труду, которой ныне в обществе нет и не предвидится, поскольку её в политике нынешнего режима в общем-то ничто не взращивает[82].
Для добросовестной работы в системе производства на основе коллективного труда, сопровождаемого финансовым обращением, главный экономический стимул — прогрессивное снижение цен в процессе общественно-экономического развития.
Если цены растут быстрее, чем трудовые накопления в их номинальном выражении, то труженику нет смысла работать в этой системе, но есть смысл эту систему уничтожить и заменить другой, выражающей принцип прогрессивного снижения цен в процессе общественно-экономического развития.
И соответственно, если нет мотивации к добросовестному труду, то трудиться большинство будет качественно — кое-как и количественно — по минимуму, норовя при этом обмануть и работодателя, и потребителя, вследствие чего процветания общество достичь не сможет.
При этом замалчивание темы мотивации к добросовестному труду представляет собой один из рубежей защиты выстраиваемой в «Россионии» системы высокоцивилизованного финансового рабовладения, поскольку:
Если проблематика мотивации к добросовестному труду не обсуждается, то вместе с нею выводится из обсуждения и проблематика распределения продукции, производимой в системе многоотраслевого производства на основе коллективного труда. Соответственно выводятся из рассмотрения и вопросы о том: Почему семьи тех, кто работает в реальном секторе экономики обречены жить хуже, нежели те, кто паразитирует — как в спекулятивном секторе экономики, так и на сфере управления? Что именно поддерживает в обществе систему зависимости тружеников от разного рода корпораций паразитов и какие именно эти корпорации?
· Все политические партии и все политики персонально не высказывают никаких претензий к социологической науке в целом, и экономической науке в частности, на основе которой они строят свою политику или намереваются строить в будущем.
Все они — вне зависимости от своих политических деклараций[83]— опираются на одну и ту же науку, хотя и несколько по-разному её применяют. Но Наука — как система знаний, обоснования и воспроизводства практических навыков в разных сферах деятельности — представляет собой в одном из наиболее значимых аспектов самоуправления общества программирование общественного мнения по вопросам:
Ø объективного наличия или субъективно болезненной вымышленности проблем, стоящих перед обществом;
Ø возможности или невозможности постановки задач по разрешению проблем, которые признаются наукой «объективно существующими»;
Ø средств и путей решения задач, которые признаются ею решаемыми.
Сама по себе эта специфическая роль науки как системы программирования общественного мнения уже ограничивает общество в развитии, а политиков — в дееспособности. Но это положение усугубляется ещё и тем, что социология, включая и экономическую науку, в Россию импортирована с Запада.
При этом на Западе социология и экономическая наука не развивались свободно, а целенаправленно культивировались для решения задачи обеспечения надгосударственной анонимной по её видимости власти над государствами и обретающимися в них национальными и многонациональными обществами[84].
По существу это означает, что политическая воля действительно благонамеренных политиков возникшей после уничтожения СССР «Россионии» не может быть реализована ни ими единолично на основе освоенного ими образования, ни посредством их волевого воздействия на управленческий корпус и патриотически ориентированных предпринимателей, поскольку и их миропонимание, и управленческие навыки (в том числе и в сфере экономики) сформированы системой образования, сложившейся на основе социологической науки, пришедшей в Россию с Запада в XVIII — XX веках[85]. Назначение этой социологической науки — решать другие задачи: 1) задачу порабощения всего человечества некой олигархией и 2) задачу поддержания рабовладения в высокоцивилизованных формах представительной демократии западного образца, которые фактические невольники под одуряющим воздействием этой науки должны воспринимать в качестве воплощённого идеала истинной свободы и справедливости.
Поэтому, если развитие нынешней государственности России предоставить ей самой, а по существу — предоставить “элитаризовавшимся” кланам, которые убеждены исключительно в своём праве вершить судьбы общества, и которые являются основой кадровой базы корпуса не мелких чиновников, а политических деятелей и крупного бизнеса, — то возникшая в ходе уничтожения СССР государственность повторит путь государственности, возникшей в 1613 г. Вопрос только в том: В течение какого срока астрономического времени, она, исчерпав Божеское попущение паразитировать под предлогом неясности путей развития и их поисков, будет сметена?
Что касается неясности путей развития и их поисков, то разговоры представителей постсоветской “элиты” (политиков, учёных, журналистов и т.п.), ведущиеся на протяжении последнего десятилетия на тему «Национальной идеи»[86], которая должна прояснить эти вопросы, — уже давно похожи на оргазм импотента, зависшего в изощрённейшем онанизме: ему «в кайф» до утраты чувства реальности, — но к рождению новой жизни это занятие не ведёт. В качестве иллюстрации приведём выдержку из статьи главного редактора “Московских новостей” В.Т.Третьякова “Сурков: Философ против Администратора”, опубликованной в его газете 22.11.2006 г. Эта статья посвящена выступлению в журнале “Эксперт” зам. главы Администрации президента РФ — В.Ю.Суркова “Национализация будущего”. В.Т.Третьяков пишет:
«Весь текст Суркова — внутренняя, но открытая внешнему миру борьба Философа с Администратором. Или наоборот.
Пока ещё падкая на имя и тексты Суркова российская пресса не отреагировала на программный текст Владислава Юрьевича. Даже главные телеканалы ничего о нём не сообщили (или я не заметил?). А поговорить есть о чём. Но разговор это долгий и степенный — пока нет времени его заводить (Выделено нами при цитировании: у них всегда нет времени на то, чтобы заняться действительно полезным делом). Надеюсь, что уже в ближайшем номере «МН» кое-что на сей счёт я опубликую. Пока же одна ремарка: административным ли напором, романтическим ли порывом, но Владислав Сурков выколачивает из нашего интеллектуального и полуинтеллектуального класса национальную идеологию. Почти в одиночку. И это при 4 тысячах членах Российского философского общества. Вот бы поставить его во главе этого общества — не лишая, естественно, нынешней должности. Глядишь, и русская философия вновь бы народилась».
Если бы у этих официально зарегистрированных “философов”, относимых многими к “интеллектуальной элите общества”, было за душой хоть что-то помимо страсти к графоманству, неумения и нежелания работать созидательно[87], то они уже давно изложили бы «Национальную идею», опубликовали бы её в научных монографиях и множестве статей, внесли на рассмотрение политсоветов всех политических партий, в Администрацию президента и в Государственную Думу и вели бы обсуждение в обществе. Но этого нет: заняты чем-то другим, более важным — что бы это такое могло быть?
