Владимир Кузнечевский - Путин. Кадровая политика. Не стреляйте в пианиста: он предлагает вам лучшее из возможного
В 1980-х годах мне по работе в Президиуме АН СССР довелось близко общаться с выдающимся русским ученым и мыслителем Никитой Николаевичем Моисеевым (1917–2000). Его энциклопедическая эрудиция, глубина и трезвость мышления и потрясающее бесстрашие в выражении своих мыслей производили большое впечатление на руководство Академии наук СССР, и мой тогдашний непосредственный начальник вице-президент АН СССР, академик П. Н. Федосеев всегда стремился поставить его во главе временных коллективов ученых, создаваемых для выполнения различных заданий, поступающих из ЦК КПСС. Будучи настоящим патриотом России, он очень близко к сердцу воспринимал то, что происходило в Москве и в стране на закате ельцинского правления. Поэтому меня нисколько не удивило его полное пессимизма заявление, сделанное им в статье «Агония» за четыре месяца до его ухода из жизни. «Я не могу быть сегодня оптимистом, – написал он. – Да, у нас есть шансы, но я уже не верю в то, что они будут использованы. И для моего пессимизма есть достаточно оснований, ибо для использования наших шансов необходим соответствующий интеллектуальный уровень руководства и его способность заменить политиканство и цели личного эгоизма искренним стремлением послужить отечеству и собственному народу. Необходимо, чтобы кремлевское руководство было способно осознать ситуацию и потенциальные возможности России. Но трудно представить себе, что на этом уровне в ближайшее время появятся фигуры масштаба де Голля. Необходим высокий уровень доверия нации к кремлевскому руководству. Но трудно поверить, что он возникнет в обозримое время. Необходима, наконец, партия, обладающая соответствующей программой и пользующаяся авторитетом в широких кругах народа. Но такой партии сегодня нет, и трудно ожидать, что она может возникнуть в ближайшие годы. Вот почему оптимистический сценарий нашего развития мало реален»[46]. Никите Николаевичу было в этот момент 82 года. В Ельцина он давно уже не верил, а других не видел. А до прихода В. Путина на должность премьер-министра РФ оставалось всего полгода.
В. Путина в этот период не «видел» не только Никита Николаевич. Не «видели» и другие. Но предчувствие того, что такой политик должен обязательно появиться, в обществе уже вызревало. И находило себе выражение в российской прессе.
Российский политолог Владимир Вьюницкий, один из основателей Партии пенсионеров, сомневаясь в том, что Б. Ельцин надолго обосновался на посту президента страны, и заглядывая на несколько лет вперед, в самом начале 1993 года опубликовал в журнале «Диалог» статью под названием «Каким будет лидер постельцинского времени», где написал следующее: «Общенациональный лидер, которого жаждут видеть во главе России ее граждане и будущие избиратели, должен быть не просто представителем той или иной партии, получившей большинство голосов. Он должен быть политической величиной, признанной на уровне не только сознания, но и эмоций всем народом. Скорее всего, успех будет на стороне того, кто будет выступать не от имени какой-нибудь партии или блока, а кандидатом от массовых народных движений, в которых будут участвовать, но не задавать тон политические партии и организации. Иными словами, можно прогнозировать победу фигуры национального согласия или компромисса. С точки зрения политической тактики это должен быть бонопартист в хорошем смысле, который может стать в точку равновесия политических сил и, используя вотум народного доверия, приглушить накал страстей между ними. Исходя из отмеченных выше параметров, новый политический лидер должен прийти под знаменем так называемой авторитарной демократии: политического курса, в основе которого лежит приверженность демократическим институтам и ценностям, но при сохранении сильной государственной власти, контроля со стороны ее органов за экономическими и социальными процессами в обществе, наличия сильной вертикали исполнительной власти, замыкающейся на главу государства. Новый лидер должен будет продолжать курс на создание рыночной экономики, способной вписаться в мировое хозяйство. Но ему придется считаться с сильными требованиями народа о сохранении всех социальных гарантий, связанных с социалистическим прошлым. Поэтому социал-либеральный курс будет единственно перспективным и приемлемым для него. Единственной формулой соединения этих различных начал может быть идеология патриотического демократизма, которую и должен наконец принести в сознание российского общества лидер постельцинского типа. Учитывая состояние межнациональных отношений в стране, это должен быть представитель великорусской нации. В истории не бывало так, чтобы на потребность в нужном типе фигур не было ответа.
И на сей раз в стране найдется нужный ей лидер и, видимо, не один. Ибо люди – это единственное наше национальное достояние, которое Россия пока не растеряла»[47]. Как резюмирует Р. Медведев, это был очень хороший анализ и очень точный прогноз, осуществления которого нам пришлось, однако, ждать еще много лет.
Человек-то нашелся, но опираться ему было не на кого: поскольку Путин не планировал для себя высшую политическую карьеру, то и команды-окружения для себя он не создавал.
В общем-то в первые год-два вхождения в высший эшелон политической власти Путину было не до кадровых проблем. Много более актуальным для него был вопрос собственного политического выживания. Дело в том, что вбросить-то во власть Ельцин его смог, назначив в августе 1999 года на должность премьер-министра с прицелом на последующее президентство, а вот оказать ему решающую поддержку для удержания на этой вершине был не в состоянии, так как сам он располагал только формальными политическими и административными властными полномочиями. Реальная же власть в стране и обществе к лету 1999 года принадлежала так называемым олигархам[48].
Пресса в то время много писала о так называемой «семибанкирщине». Но на самом деле этих властителей денег, собственности и финансовых структур, СМИ было не семь, а много больше: Рэм Вяхирев (Газпром), Анатолий Чубайс (РАО «ЕЭС России»), Борис Березовский (ЛогоВАЗ), Вагит Алекперов (ЛУКойл), Владимир Гусинский (Медиа-Мост), Анатолий Быков (КрАЗ), Сергей Пугачев (Межпромбанк), Владимир Евтушенков (АФК «Система»), Каха Бендукидзе (Уралмашзавод), Владимир Брынцалов («Ферейн»), Александр Паникин («Панинтер»), Александр Мамут (МДМ-банк), Роман Абрамович (Сибнефть), Михаил Ходорковский (ЮКОС), Михаил Фридман и Петр Авен (Альфа-Групп), Владимир Потанин (ОНЭКСИМбанк), Александр Смоленский (СБС-Агро), Владимир Виноградов (Инкомбанк). И еще десятка два с половиной помельче.
Разумеется, вся эта публика совсем не представляла собой единую сплоченную группу, но взятые вкупе именно они решали (решали!), кому в России может принадлежать высшая политическая власть. Как пишет в лучшей на сегодняшний день по своей фундаментальности книге о В. Путине известный российский историк Рой Медведев, «хорошо известно, что именно деньги олигархов и активная поддержка подконтрольных им СМИ помогли в 1996 году Борису Ельцину выиграть президентскую избирательную кампанию. Это, в свою очередь, позволило наиболее амбициозным из олигархов занять очень сильные позиции не только в экономике, но и во властных структурах России. На пользу стране этот не пошло.»[49]
Поэтому в первые год-два нахождения во власти Путин был вынужден решать одновременно как минимум две задачи: вытаскивать страну из постдефолтного состояния, куда ее загнали в 1998 году премьер-министр С. Кириенко со своими советниками, и бороться за собственное политическое выживание. После телефильма «Президент», показанного 26 апреля 2015 года по телеканалу «Россия-1», мы узнали, что еще осенью 1999 года олигархи на очной встрече с Путиным предупредили его, чтобы он, как говорят в народе, «не раскатывал губу на президентскую должность»[50].
Между тем Россия продолжала погружаться в пучину экономической и политической дезинтеграции, а готовых кадров, которые могли бы помочь Путину в решении вставших перед ним задач, не было. В такой ситуации любой лидер вынужден следовать старой русской пословице, гласящей, что за неимением гербовой пишут на простой. Пришлось довольствоваться тем, что лежало на поверхности.
Нельзя не сказать, хотя бы кратко, об одной бытовавшей в тот период легенде, имевшей широкое хождение в России. В 2000 году в своих многочисленных журналистских командировках по центральным российским областям и по Сибири я не раз встречался с мнением, высказываемым в самых широких слоях населения, а также, между прочим, и в коридорах Госдумы, что, став президентом, В. Путин призовет в правительство Е. Примакова и вместе с ним будет вытаскивать Россию из постдефолтного кризиса. В рамках этой легенды, которая в политических московских кругах жива и по сей день, находили общий язык самые разные политические силы, от КПРФ до антипутинской оппозиции. Так, в конце июня 2015 года «Новая газета», например, в своей редакционной колонке, посвященном тем годам, писала:
