Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Евгений Юрьевич Спицын
В конце января 1949 г. В.М. Молотов шифротелеграммой, согласованной со И.В. Сталиным, уполномочил С.И. Кавтарадзе ответить В. Луке, что «московские друзья» в принципе не возражают против установления более тесных экономических связей между СССР и всеми странами «народной демократии», однако выражение «экономический блок» требует, конечно, разъяснений. При этом, как утверждают ряд других, в том числе и зарубежных авторов (К. Каплан[467]), подобные идеи тогда высказывались и чехословацким руководством. Насколько можно понять, восточноевропейских лидеров подталкивали к этому решению как политико-идеологические ориентиры, которым они следовали вкупе со стремлением продемонстрировать Москве свою приверженность «советскому блоку», так и сугубо экономическая заинтересованность в получении ими надёжных и дешёвых источников ценного и дефицитного сырья, энергетических ресурсов, промышленного оборудования, продовольственной, финансовой, технико-технологической, хозяйственно-организационной, кадровой и иной помощи. Но даже независимо от того, откуда исходило само стремление к созданию СЭВ, совершенно очевидно, что решение об этом было принято ввиду собственной заинтересованности высшего советского руководства в образовании подобной межгосударственной структуры.
К уже упомянутому нами Постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) был приложен проект документа «О тесном экономическом сотрудничестве СССР и стран „народной демократии“», где в качестве основных задач создаваемого органа фигурировали разработка планов экономических связей между странами — участницами СЭВ и согласование их хозяйственных и экспортно-импортных планов. Принимая во внимание реальную иерархию отношения Москвы со всеми братскими режимами восточноевропейских стран, речь, по сути дела, шла о создании полностью управляемого и подконтрольного Москве механизма координации и контроля основных параметров как внутриэкономического развития этих режимов, так и их внешнеэкономических связей внутри и вне социалистического лагеря. Поэтому все указанные параметры вошли как базовые в решение Учредительного совещания СЭВ, состоявшегося в Москве в начале января 1949 г.
На том же совещании они были дополнены и рядом других задач нового органа, более нужных с точки зрения практических хозяйственных интересов самих стран-участниц СЭВ, которые были внесены их представителями. В данном случае речь шла о согласовании планов развития транспортной инфраструктуры и транзитных перевозок, о разработке вопросов многостороннего клиринга и валютных курсов, мероприятий по научно-техническому сотрудничеству, мер помощи при возникновении различных стихийных бедствий или дискриминационных санкций со стороны капиталистических держав и т. д.
При этом, как особо отмечают ряд историков (Л.Я. Гибианский[468]), несмотря на то, что по личному указанию И.В. Сталина в заключительную резолюцию Учредительного совещания было внесено положение о том, что «СЭВ является открытой организацией, в которую могут вступить и другие страны Европы», желающие участвовать в экономическом сотрудничестве со всеми государствами — учредителями СЭВ, по факту этот межгосударственный орган учреждался как «предельно замкнутая экономическая структура только стран социалистического лагеря, подчинённая политическим блоковым целям и интересам».
По информации ряда современных авторов (Л.Я. Гибианский, К. Каплан[469]), в начале января 1949 г. на вечерней встрече в кремлёвском кабинете И.В. Сталина, а затем на официальном банкете, где присутствовали Вячеслав Молотов, Георгий Маленков, Анастас Микоян, министр иностранных дел НРБ Васил Коларов, председатель Госплана НРБ Добри Терпешев, министр внутренних дел НРБ Антон Югов, министр финансов ВНР Эрнё Гёре, министр обороны ВНР Михай Фаркаш, председатель Госплана ПНР Хилари Минц, министр финансов ПНР Эдуард Шир, Генеральный секретарь ЦК РРП Георге Георгиу-Деж, секретарь ЦК РРП и министр финансов РНР Василе Лука, Генеральный секретарь ЦК КПЧ Рудольф Сланский, председатель Госплана ЧССР Вацлав Грегор и посол ЧССР Богуслав Лаштовичка, И.В. Сталин стал активно развивать идею о том, что «значение СЭВ будет определяться тем, что объединённые в нём государства смогут совместными усилиями развить чрезвычайно мощное производство сырьевых ресурсов для промышленности и энергетики, то есть „угля, хлопка, каучука и цветных металлов“, в результате чего „СССР и страны народных демократий станут сырьевой базой для всех остальных европейских государств“». Тем самым, по мнению вождя, в Западной Европе будет подорвана роль США и Великобритании как основных поставщиков сырья и, следовательно, их общее влияние на ситуацию в странах Западной Европы, что может «привести к радикальному изменению соотношения сил и зарождению революционных ситуаций».
Как утверждает тот же Л.Я. Гибианский, вне зависимости оттого, была ли эта идея химерой или нет, совершенно очевидно, что если советский лидер излагал её всерьёз, то речь шла о плане, носившем «ярко выраженный политический, блоково-конфронтационный смысл», который «в любом случае ориентировал» советских сателлитов «именно на такого рода цели и характер СЭВ». Между тем подобный вывод Л.Я. Гибианского, который уже давно выступает в роли главного разоблачителя сталинской «блоковой политики» и загадочной «лучевой структуры советского блока», базируется на очень зыбких основаниях. Во-первых, все эти умозаключения не находят подтверждения в документальных источниках, кроме самого факта такой встречи, действительно зафиксированной в знаменитом «Журнале посещений кремлёвского кабинета И.В. Сталина». А, во-вторых, сама концепция «блоковой политики», сочинённая лично господином Л.Я. Гибианским, во многом носит явно конъюнктурный и надуманный характер, поскольку ровно такую же «блоковую политику» разновекторной или «лучевой» направленности, причём в гораздо более ускоренном режиме, проводили США и целая когорта их держав-сателлитов из западноевропейского лагеря.
Первоначально членами СЭВ стали семь государств социалистического лагеря — СССР, Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария и Албания, а затем, в 1950 г., её полноправным членом стала ГДР. По своей организационной структуре и процедуре рассмотрения хозяйственных вопросов СЭВ в большей мере походил на коллективный орган, поскольку его деятельность частично отражала не только советские интересы, но и довольно специфические, главным образом экономические устремления всех восточноевропейских режимов. Это во многом было связано с особенностями самой сферы работы СЭВ, носившей преимущественно конкретно-экономический, а не политико-идеологический характер. Однако, несмотря на то, что при рассмотрении в рамках СЭВ ряда важных вопросов страны «народных демократий» стремились реализовать собственные, прямо скажем, сугубо «шкурные» интересы, тем не менее, как видно из архивных документов, основные направления его деятельности и сколько-нибудь важные постановления, начиная с самых первых, например о ценах и многостороннем клиринге, а также о внедрении единой системы стандартизации, определялись именно советской стороной, которую на первых порах представлял главный куратор СЭВ первый заместитель председателя Госплана СССР Григорий Петрович Косяченко.
На первом этапе своего существования в круг основных
