Николай Трубецкой - Наследие Чингисхана
Настоящая культурная работа начнется только тогда, когда это уродование и ущербление прекратится и когда украинец получит наконец возможность познать самого себя и стать самим собой, т. е. не только украинцем, но и русским и не только русским, но и украинцем. Тогда существование украинской национальной личности как общерусскето, так и специфически украинского лика должно будет найти себе адекватное воплощение и в культуре. И так как сознание общерусскости у нормального украинца особенно сильно именно в тех частях и сферах культуры, которые я отношу к «верхнему этажу», то естественно, что общерусский лик украинской национальной личности особенно отчетливо выявится именно в этой стране культуры…
Сознание принадлежности украинцев к общерусскому национальному целому должно прежде всего выразиться в устранении ненужных перегородок между частями этого целого, причем опять-таки естественно, чтобы таких перегородок было особенно мало именно в верхнем этаже культуры. Отсюда вовсе еще не значит, что украинцы должны пользоваться исключительно общерусским языком для целей науки, философии и большой литературы. Языковое различие как различие естественное может пронизывать и все пласты культуры (хотя это вовсе не обязательно). Но при естественном развитии все же должен получиться некоторый параллелизм между дифференциацией языка и дифференциацией соответствующих сторон культуры. Языковые системы, применяемые в верхнем этаже культурного здания, должны быть менее дифференцированы и по разновидностям данного национального целого, чем языковые системы, применяемые в нижнем этаже, причем это относится главным образом к лексической стороне языка, к его словарному составу, в меньшей мере — к стилистике и синтаксису и менее всего — к морфологии и фонетике. А между тем в настоящее время получается нечто как раз обратное: украинские литературные произведения с установкой на специфически украинский этнографический колорит, рассказы из народной жизни или стихотворения в народном стиле великорусскому интеллигенту читать и понимать очень легко, а научные сочинения на украинском языке понимать чрезвычайно трудно — гораздо труднее, чем если бы они были написаны по-болгарски или даже по-польски! Происходит это оттого, что научная терминология и слова для обозначения отвлеченных и «высококультурных» понятий — словом, все те части словаря, которые создаются не всем народным коллективом, а лишь сравнительно небольшой «интеллектуальной верхушкой» народа» — в украинском языке создавались и создаются с сознательной целью — как можно резче отмежеваться от общерусского языка. Что бы ни говорил проф. Д.И. Дорошенко, но украинский научный и высоколитературный язык до сих пор являлся главным образом орудием отмежевания от общерусской культуры. Усвоенный интеллектуальной верхушкой украинского движения способ созидания и выработки научной терминологии, абстрактного и специфически высоколитературного словаря не может быть оправдан никакими соображениями внутренней целесообразности, кроме стремления во что бы то ни стало отмежеваться от русской культуры, как можно более затруднить общение и взаимное ознакомление между образованными украинцами и великороссами. При естественном развитии, ставящем себе целью не обособление ради обособления, а максимальную экономию национальных сил и максимальное использование уже созданных культурных ценностей, украинский научно-литературный язык должен бы развиваться совершенно иначе, а именно: сочетая «верхнеэтажные» части словаря русского научно-литературного языка (конечно, фонетически и грамматически украинизованные) с основным массивом чисто украинского, народного словарного запаса при определенно украинской фонетике и грамматике[105]. Надо надеяться, что когда-нибудь та интеллектуальная верхушка украинского народа, от которой в конце концов зависит выработка и канонизация «верхнеэтажных» частей словаря украинского научно-литературного языка, выступит на этот естественный путь и тогда украинский научно-литературный язык перестанет быть тем орудием узконационального самоограничения и обособления и тем опытным полем для упражнений провинциальных словотворцев, каким он является в настоящее время, а станет орудием созидания действительно большой культуры — украинской индивидуации, общерусской культуры, индивидуации действительно равноправной и равноценной с великорусской.
В заключение мне хотелось бы разъяснить два недоразумения. Проф. Д.И. Дорошенко становится в тупик перед моим тезисом о существовании прямой пропорциональности между численностью народа и числом рождающихся в этом народе талантов. По словам Д.И. Дорошенко, «насколько известно, многочисленность известного народа вовсе не обусловливала собою большого количества талантливых людей из его среды; также и наоборот». В такой форме я этого никогда и не утверждал. В моей статье говорится: «Чем многочисленнее носители данной культуры, тем больше (при прочих равных условиях) будет и абсолютное число рождающихся среди этих носителей культуры талантливых людей». Подчеркнутые здесь слова при прочих равных условиях имеют весьма существенное значение. Без этих слов моя формула была бы неточна, с ними же она бесспорна. В данном же случае формула моя вполне применима, так как дело идет именно о сокращении численности данного народа — носителя культуры при сохранении без изменений «всех прочих условий» (т. е. антропологических предрасположений и проч.).
Другое недоумение проф. Д.И. Дорошенко выражено им в двух фразах: во-первых, «трудно решить, что, собственно, понимает кн. Трубецкой под правильным развитием самопознания» и, во-вторых, «почему такое именно развитие приведет к самоограничению в культурном творчестве». На первое отвечаю, что из статьи моей, кажется, достаточно ясно вытекает, какую именно форму самопознания я признаю правильной: для украинцев это прежде всего сознание того, что они не только украинцы, ко и русские и не только русские, но и украинцы, что «русского» вне «украинского» — нет, ибо русская нация — личность реально существует не вне, а только в своих индивидуациях — великорусской, украинской, белорусской и т. д. На второе же недоумение отвечаю, что ни о каком самоограничении я не говорил и что то самопознание, которое я считаю правильным, именно не приведет к самоограничению: ибо тогда всякий украинец будет, с одной стороны, иметь возможность свободно творить, не озираясь на то, попадает ли продукт его творчества в сокровищницу общерусской или украинской культуры, а с другой стороны, будет и пользоваться творчеством всякого другого творца, не справляясь по его формуляру или паспорту, где этот творец родился (в Великороссии или на Украине?) и от каких родителей и писал ли он кроме как на русском языке еще и на украинском и т. д…
О Народах Кавказа
Все народы окружили меня, но именем Господним я низложил их.
Пс. 117, 10
В Закавказье имеются: армяне, которые всегда были и будут придерживаться русской ориентации, каково бы ни было русское правительство. Серьезного армянского сепаратизма быть не может. С армянами всегда легко сговориться. Но ставка на армян была бы ошибкой. Сильные экономически, сосредоточивая в своих руках руководство всей экономической жизнью Закавказья, они в то же время обладают всеми чертами народа-паразита и раба и пользуются всеобщей антипатией, доходящей до ненависти у своих соседей. Солидаризировать себя с ними значило бы навлечь на себя эту антипатию и ненависть. Пример политики предреволюционного периода, приведший в конце концов к тому, что русские остались с одними армянами и восстановили против себя все прочие национальности Закавказья, должен послужить уроком. К тому же армянский вопрос есть до известной степени вопрос международный. Отношение русского правительства к армянам на Кавказе должно быть скоординировано с отношениями между Россией и Турцией.
Грузины со времен Февральской революции добились признания прав, по крайней мере, на автономию, и эти права оспаривать у них невозможно. Но вместе с тем, поскольку это положение дает повод к возникновению грузинского сепаратизма, всякое русское правительство обязано с ним бороться. Коли Россия желает сохранить бакинскую нефть (без которой вряд ли возможно удержание не только Закавказья, но и Северного Кавказа), она не может допустить самостоятельной Грузии. Трудность и сложность грузинской проблемы заключается именно в том, что не признать известной доли самостоятельности Грузии теперь уже практически невозможно, а признать полную ее политическую независимость не допустимо. Здесь должна быть выбрана известная средняя линия, притом такая, которая не давала бы повод развитию в грузинской среде русофобских настроений… Следует усвоить и то положение, что грузинский национализм принимает вредные формы только постольку, поскольку он проникается известными элементами европеизма. Таким образом, правильное решение грузинского вопроса может быть достигнуто лишь при условии возникновения истинного грузинского национализма, то есть особой грузинской формы евразийской идеологии.
