Владлен Логинов - Союз можно было сохранить

– На Украине этого нет.

– Будет. Уверяю вас, будет, если Украина уйдет. Смотрите, что происходит в Молдавии… Я не могу представить, чтобы украинцы и русские вдруг разошлись на этом самом ответственном и самом многообещающем этапе, когда действительно есть и новая Российская Федерация, Российское государство, и есть Украинское государство, и они вдруг начали бы рвать все и, значит, – весь Союз!.. И давайте мы, россияне, украинцы, славяне, не будем снимать с себя ответственности за то, что происходит в Союзе. Мы отвечаем и за сегодняшний день, и за то, что завтра будет. Поэтому я надеюсь, что меня слышат украинцы, и не только слышат ушами, но и сердцем, поймут, что я хочу донести до них свою глубокую тревогу.

И еще. Нередко слышу: вот, мол, власть от Горбачева уходит, а он цепляется за нее. Скажу на это: если бы Горбачев так держался за власть и для него было бы невыносимым делиться властью, он бы просто этого не начинал в 1985 году. Ему десятка лет хватило бы… побыть у власти, ничего не меняя. Но я начал процесс перемен и не откажусь от своего выбора.

Не мне это нужно, не мне. Но я несу, может быть, и самую большую ответственность, потому что начал и продолжаю стимулировать процесс преобразований, но не хочу допустить распада. И когда говорят, что это надо мне, чтобы остаться президентом, чтобы командовать… Все это чепуха, домыслы, дешевка, которую подбрасывают людям, сбивают их с толку. Нет, речь идет о судьбе народной… Мы не должны, двинувшись от унитарного государства, где подавлялись народы, их самостоятельность, их государственность, впасть в другую крайность – в распад, с тяжелейшими последствиями. Мы у черты. За этой чертой начинается анархия, хаос… И когда я сказал в обращении к парламентариям: “Отечество в опасности”, я имел в виду именно эти опасности.

– То есть, говоря о том, что Отечество в опасности, мы можем сегодня заверить, что танков не будет?

– Танки уже находятся на Украине. Если не пойдете оттуда наступать… Вы же понимаете, я веду политический разговор, но не надо забывать и о Карабахе. Трудно предсказать, что будет, если процесс будет развиваться остро, нестабильно. Могут быть спровоцированы какие-то силы и в армии. Мы должны особенно заботиться в это трудное время об армии. Она переживает труднейший период. Ни на минуту не забывать – это человек с ружьем, человек с оружием. Не забывать этого. Кое-кто разыгрывает армейскую карту или просто подстрекает. Ну чем можно объяснить поведение властей в Прибалтике, когда они требуют: немедленно уходите, оккупанты?!

– Михаил Сергеевич, Вы очень часто повторяете, что не мыслите себе Союза без Украины. Я бы хотел спросить, ну, скажем, 70 лет Союз существует без Польши и Финляндии. Вот сейчас – без Прибалтики. Почему же все-таки он не может существовать без Украины?

– Так мы сформировались. Производительные силы развивались на основе очень глубокой специализации… Украина теснейшим образом связана со всем комплексом страны. И Россия тоже. Когда с некоторых российских трибун слышишь лихие заявления: мол, Россия все одна сможет, стряхнет всех и пойдет одна вперед – это, я вам скажу, блеф. От незнания реальностей, в лучшем случае. Энергетика общая, трубопроводы, коммуникации общие, все это строилось под одну страну. Тюмень для всех осваивали, и все в этом участвовали. Точно так же металлургию на Украине развивали для всех. Такое создалось распределение труда и размещение производительных сил, что оно теперь диктует условия.

Как же можно рвать это все? Нет, необходимо сотрудничество.

А человеческий вопрос: сколько украинцев за пределами Украины? Сколько русских на Украине? Я спрашиваю: кому это нужно? Кто-то увлекся сейчас, возомнил, что он великий политик… Нет, будут еще более умные политики, не будем преувеличивать свою роль на этой земле. Не надо играть легко, размашисто такими вещами, как государство, народ, Союз, оборона, безопасность, мир. На Западе все хотят, чтобы Союз сохранился, “третий мир” этого хочет. Одни мы… – у нас что, “крыша поехала”?..

– Знаете, когда из Беларуси ко мне обратились с письмом 25 выдающихся деятелей культуры, заявляя, что гибнет белорусский язык, я встал горой на защиту. Стоял за то, чтобы этот вопрос нашел отражение в решениях государственных органов. В одной беседе сказал однажды, что народ – это Божье явление, творение, и никто не вправе лишить его языка, его облика…

Но как раз все эти вопросы можно решать в рамках нового Союза. При нынешней суверенизации все становится на свои места – как должно быть. Но и не должно обернуться тем, что уже начинается на Украине, – сражением против русского языка. И вы не качайте головой, поскольку мы выяснили и мои корни, и я имею право так говорить. Имею моральное, человеческое право рассуждать так и вот с этими словами от сердца, от души, обратиться ко всей Украине, ко всем народам Украины, ко всему народу – все обдумать. Убежден, нам надо быть вместе, как всегда были десять веков. Я думаю, послушают люди нас и что-то, надеюсь, все-таки западет им в душу”.

Горбачев М.С. Декабрь-91… с. 45–56.

Вспоминает Николай Иванов ( секретарь Союза писателей России ): “По воспоминаниям Юрия Иванова, единственного минского фотокорреспондента АПН, попавшего на саму процедуру подписания [Беловежского] договора, разговоры о возможной встрече четверки (Россия, Беларусь, Украина и Казахстан) в кулуарах президентской администрации Шушкевича стали витать в самом начале 1991 года. Юрий Иванов подошел к тогдашнему премьеру Вячеславу Кебичу: “Когда встреча?” Тот удивился утечке информации, потом признался: “Сейчас не получается, будет позже”.

Категорически отрицает спонтанность встречи и бывший директор музея-заповедника С.С.Балюк. Ему из Управления делами Совмина Белоруссии заблаговременно пришло указание: приедут гости – Шушкевич, Кравчук, Ельцин. И – подробный план, где и как их разместить. Более того, за два дня до начала переговоров в Вискули своим ходом прибыл “ЗИЛ” президента России, для которого пришлось освобождать утепленный гараж. Вместе с машиной появилась и охрана. Если белорусы прислали пять человек, десяток делегировала Украина, то Россия – более двадцати охранников. Именно они стали распоряжаться в павильоне, менять гаишников на дорогах, проверять персонал. …Поскольку гостей принимала белорусская сторона, С.Шушкевич с В.Кебичем первыми прилетели 7 декабря на ближайший к Вискулям военный аэродром в Зосимовичи. Через полтора часа там же приземлился самолет с Кравчуком и Фокиным. Оставалось ждать задержавшегося в Минске Б.Ельцина с командой. Крепчал мороз, пошел снег.

Так как украинская делегация прибыла без личного транспорта и, оказавшись “безлошадной”, не могла ехать на аэродром встречать президента России, Шушкевич мерз в ожидании самолета один. Кравчука и Фокина директор заповедника Сергей Сергеевич Балюк снарядил на быструю охоту. Фокин подстрелил кабанчика, Кравчук же остался без трофея…

Ельцин прилетел под вечер. И сразу казус: не устояв на шатком трапе, Борис Николаевич потерял равновесие и едва не слетел кубарем на гостеприимную белорусскую землю. Ситуацию спасла охрана, подхватив Бориса Николаевича под руки. Потом одни утверждали, что высокий гость, как нередко случалось при его перелетах, находился в неадекватном состоянии, другие – что всему виной был свет автомобильных фар, направленных на российский самолет. Но как бы то ни было, Ельцин не придал значения тому, что оступился в самом начале своего беловежского визита. А когда он через пару часов вышел из своей комнаты (Ельцину и Кравчуку определили места в самом охотничьем павильоне, Шушкевич довольствовался уличным коттеджем), так вот, когда Борис Николаевич стал спускаться по лестнице в холл со съехавшим на сторону галстуком, а Юрий Иванов захотел заснять именно такого президента, охрана Ельцина буквально выбила из его рук аппарат: мы скажем, когда снимать и что снимать”.

Вспоминает С.С.Шушкевич:

“ 7 декабря. Минск . Сначала я пригласил в Беловежскую пущу только Ельцина. В первый раз еще в Ново-Огареве – в гости, поохотиться… Ближе к декабрю мы созвонились, и я повторил приглашение. И пошутил: спросил у Бориса Николаевича, не позвать ли Горбачева. Он шутку понял и ответил, что, если будет Горбачев, тогда он не поедет.

7 декабря Ельцин прилетел в Минск. Мы встретились с ним в кабинете председателя Совета министров Вячеслава Францевича Кебича (мой кабинет как председателя Верховного Совета был существенно более скромным). Я предложил принять трехстороннее коммюнике. На уровне совета Горбачеву, что нужно делать. Примерно так: “Горбачев, ты не правишь, опасность очень большая, хватит говорить о Союзном договоре…” То, что мы изначально предлагали, было значительно мягче подписанного в итоге в Вискулях соглашения. Прилетел Кравчук, я его встретил в аэропорту, и он сразу же сказал: ради коммюнике можно было бы и не приезжать. Мол, надо идти дальше. И мы полетели в Вискули.