Юрий Жуков - Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933-1937 гг.
Чтобы понять причину такого поворота событий, приходится вступить на зыбкую почву догадок и предположений, попытаться реконструировать происходившее, сопоставляя известные неоспоримые факты и данные предельно «глухого» источника, «Книги посетителей кремлевского кабинета Сталина».
После возвращения из Минска Я.А. Яковлев встречался со Сталиным чаще, нежели прежде. В августе и сентябре — по пяти раз, а всего за первую декаду октября — даже шесть. 2 октября, в день протокольного заседания комиссия ЦК, одновременно с Яковлевым в кабинете Сталина присутствовали Молотов, Ежов и Вышинский, 5 октября — Молотов, Косиор, Чубарь и Ежов, 8 октября — Молотов, Ежов, Мехлис и Горкин. 9 октября состав участников встречи существенно изменился. Среди них оказались, помимо Ежова, члены комиссии ЦК Молотов, Жданов, Мехлис, Горкин, Косарев, Шверник, а также те, кого только три дня спустя официально введут в состав Центральной избирательной комиссии, — секретарь ВЦСПС П.Г. Москатов, начальник Главсевморпути О.Ю. Шмидт, генеральный секретарь правления Союза советских писателей В.П. Ставский и заместитель директора по учебной части казанского Института советского права Г.П. Горшенин[587].
Сегодня практически невозможно установить, о чем же шла речь 2 и 5 октября. Присутствие в обоих случаях Молотова и Ежова мало о чем говорит, ибо они являлись тогда практически непременными участниками всех рабочих встреч Сталина. Лишь появление в кабинете вместе с Яковлевым еще и Вышинского порождает неуверенную догадку. Может быть, обсуждался вопрос избирательных прав, к примеру, крестьян. Тех самых, кому их недавно возвратили, но по решению ЦК от 2 июля намеревались вновь отнять. Более понятной выглядит встреча 8 октября. Присутствие на ней Мехлиса и Горкина должно свидетельствовать о том, что темой беседы вполне могли оказаться рабочие детали подготовки к выборам. Встреча же у Сталина 9 октября только своим составом прямо указывает на обсуждение и решение чисто практических вопросов предстоящих выборов, в том числе и согласование состава Центральной избирательной комиссии.
Наконец, еще одна, промежуточная дата — 7 октября, когда при обсуждении выборных вопросов Яковлев отсутствовал, хотя, как оказалось, он сохранил свое место в комиссии ЦК, правда, в явно подчиненной роли. В тот день у Сталина находились Молотов, Ежов, пробывший всего 15 минут Маленков и пришедший после его ухода Каганович. Несомненно, Маленкова пригласили лишь для того, чтобы одобрить наконец внесенный им проект постановления. Но кто был действительным инициатором данного документа?
Трудно себе представить, что Маленков, сверх головы загруженный работой, связанной со все возраставшей сменой первых секретарей крайкомов и обкомов, председателей край- и облисполкомов, сам по себе занялся чуждой ему проблемой, лежащей к тому же вне его прямых обязанностей даже как члена комиссии ЦК. Да и должность заведующего ОРПО еще не давала ему такого права, почему и следует отвергнуть его личную инициативу.
Постановление, совершенно очевидно, выражало интересы только широкого руководства, не желавшего рисковать во время альтернативных выборов.
Потому-то вполне справедливо высказать следующие предположения. За документом, серьезно менявшим старые «правила игры», стояли лишь первые секре тари. Маленков мог подготовить проект под непосредственным их давлением, ибо с ними ему приходилось поддерживать постоянный и прямой контакт. Возможно и иное толкование. Требования партократии в виде конкретного поручения до сведения Маленкова довел Ежов как секретарь ЦК и в недавнем прошлом непосредственный начальник Маленкова. Нельзя исключить и того, что о требованиях широкого руководства, похожих на ультиматум, Ежов доложил Сталину и Молотову, чем вынудил их после непродолжительного, всего двухдневного сопротивления смириться и пойти на серьезные уступки партократии. Возможно, последняя гипотеза и объясняет, почему оригинал постановления был завизирован сначала Молотовым и лишь потом Сталиным, поставившим вместо обычной подписи только одну букву инициалов — «И»[588].
Но как бы то ни было, можно все же констатировать следующее. К 19 часам 15 минутам 9 октября, когда все посетители покинули кабинет Сталина, общая концепция выборов, включая и альтернативность, все еще не претерпела существенных изменений. В своем изначальном виде она была внесена 10 октября на рассмотрение ПБ, которому в соответствии с традицией и как обычно бывало формально, следовало, обсудив, обязательно одобрить выступление Молотова на пленуме — в тот же день, спустя час или два.
В 6 часов вечера в кабинете Сталина собрались Андреев, Ворошилов, Каганович, Калинин, Косиор, Микоян, Молотов, Чубарь, Жданов и Ежов — все без исключения члены ПБ и секретари ЦК. Отсутствовали лишь кандидаты в члены ПБ Петровский, Постышев и Эйхе, которые должны были уже находиться в Москве, но которых по неизвестной причине в Кремль не пригласили. Через три часа после начала заседания в кабинет вошли Мехлис, Стецкий, Яковлев и Горкин и пробыли там всего тридцать минут[589]. А через полчаса после их ухода, в 10 часов вечера, заседание ПБ неожиданно завершилось переносом открытия пленума на сутки — на 7 часов вечера 11 октября. И утверждением тезисов выступления Молотова:
1. Как выдвигать кандидатов (колхозы, заводы, конференции).
2. Параллельные кандидаты (не обязательно) (выделено мной — Ю.Ж.).
3. Беспартийных — 20–25%.
4. Порядок формирования избирательных комиссий (в центре и на местах)[590].
Так что же произошло в тот, оказавшийся роковым для судеб политических реформ в Советском Союзе вечер?
Несомненно одно. Договоренности по проекту постановления пленума и непременно основанного на нем выступления Молотова достичь не удалось. Большинство членов ПБ решительно отвергли прежде всего альтернативность выборов, от чего Сталин, Молотов, Андреев и Калинин еще не смогли отказаться. Скорее всего, солидарную с ними позицию занял и Жданов, имевший полную возможность выразить несогласие, если бы оно у него было, накануне, не доводя дело до открытого противостояния.
Выступить же против должны были по меньшей мере пятеро, ибо при девяти членах ПБ голоса их никак не могли разделиться поровну. Следовательно, некто иной, как Ворошилов, Каганович, Косиор, Микоян, Чубарь, а также Ежов, и смогли изменить обычный ход заседания и добиться его продолжения на следующий день, чтобы принудить сталинскую группу внести в проект постановления пленума и в тезисы выступления Молотова принципиальные коррективы. Пока еще, на вечер 10 октября, по двум важнейшим позициям: о необязательности выдвижения альтернативных, или, как их назвали, параллельных кандидатов в депутаты, а также об установлении строго фиксированной квоты для беспартийных депутатов — не более четверти от общего количества членов Верховного Совета CCCР. Даже прозаседав четыре часа, ПБ не сумело достичь приемлемого для обеих сторон компромиссного соглашения. Изымать же из проекта постановления все, что было связано с состязательностью при выборах, пришлось Яковлеву и Стецко му. Во всяком случае, на втором заседании ПБ, 11 октября, присутствовали они, а не Мехлис и Горкин[591].
11 октября ПБ заседало с половины четвертого дня до шести, а через час открылось заседание пленума ЦК ВКП(б). Проект постановления, розданный всем собравшимся, — «Об организационной и агитационно-пропагандистской работе партийных организаций в связи с выборами в Верховный Совет СССР» выглядел несомненной уступкой широкому руководству. Вернее даже, безоговорочной капитуляцией сталинской группы, ее полным и окончательным отказом от прежних идей и намерений. Ведь уже первый пункт проекта устанавливал:
«ЦК нацкомпартий, крайкомы и обкомы обязаны тщательно проверить для утверждения ЦИКами союзных и автономных республик, краевыми и областными исполкомами состав республиканских и окружных избирательных комиссий».
Та же процедура предусматривалась и при образовании участковых избирательных комиссий.
Мало того, второй пункт документа уже прямо отвергал то, что предложил Сталин весной 1936 г. Больше ни о каком свободном выдвижении кандидатов от общественных организаций речи не шло:
«Партийные организации обязаны выступать при выдвижении кандидатов в депутаты не отдельно от беспартийных, а сговориться с беспартийными об общем кандидате, имея в виду, что главное в избирательной кампании — не отделяться от беспартийных. Отдельное от беспартийных выступление коммунистических организаций со своими кандидатами только оттолкнуло и отделило бы беспартийных от коммунистов, побудило бы их к выставлению конкурирующих кандидатов и разбило голоса, что на руку только врагам трудящихся».
