Андрей Ходов - Утомленная фея
– Ну почему, черт побери, ты всегда влипаешь в разные истории? Это у тебя карма такая, или просто характер склочный?
– Скорее характер. Понимаешь, каждый человек если не каждый день, то раз в неделю точно, встречает на своем пути что-то такое, что может втравить его в упомянутые тобой «истории». Но он скромно отводит глаза и проходит мимо. Так безопаснее… согласен?
– А ты, разумеется, не проходишь?
– Не совсем так. И я прохожу, только немного реже. Но и этого за глаза хватает, чтобы огрести полный комплект неприятностей на свою задницу. Не думай, я не презираю людей за то, что они не вмешиваются. У них есть причины для такого поведения. Многие хоть раз в жизни это делали и приобрели соответствующий опыт. Один принес в дом несчастного котенка, а потом долго лечил всю семью от лишая. Другой пришел на помощь девушке, которую били какие-то типы, и получил по полной программе, в том числе и от самой девушки. Третий искал правды у милиции и теперь мучается с отбитыми почками. Обычное дело. При таком раскладе навстречу неприятностям идут либо психически больные, либо уверенные в себе, либо доведенные до того, что им вообще на все наплевать, а еще правильно воспитанные. Последним достается больше всех.
– Хм, а к какому типу ты себя относишь?
– Ну, скорее ко второму. Меня «достать» очень трудно.
– Скромница ты моя, – Геннадий снова притянул Симу к себе. – Ладно, еще успеем поговорить. А теперь надо за работу приниматься.
Осторожная проверка санврача обнадеживающих результатов не принесла. Вполне нормальная биография. Никаких тебе родителей, погибших в автомобильной катастрофе, или сгоревших от нечаянного пожара архивов. Школа, мединститут и два десятилетия беспорочной службы на ниве здравоохранения. Живехонькие родственники, друзья и знакомые. Даже за границу ни разу не выезжал.
– Не тянет он на китайца, похоже, что опять пустышку тянем. Ты не ошиблась? Может он просто самородок экстрасенсорный, вот, вроде тебя? Или йог доморощенный? Единственный «криминал», что так и не женился.
– Нет, я сегодня специально ходила посмотреть на него еще раз. Это боец, и не просто боец, а мастер Кун-Фу высокого уровня. Что я… своих не узнаю? Тут требуется многолетняя подготовка и отнюдь не по самоучителю. Где он набрался таких навыков? В досье нет ничего на этот счет.
– Верю, верю, но что нам делать? Не родственников же опрашивать? Мол, это точно ваш брат, а не китайский шпион-кунфуист? Или не попадался ли вашему родственнику на жизненном пути мудрый сэнсэй?
– Стоп! Это идея!
– Что идея? Про родственников?
– Нет, про сэнсэя. Ты не представляешь, насколько эти восточные заморочки прилипчивы. Я по себе знаю, в школе была от этого без ума. И на востоковедение потом поступала. Так я в клубе занималась, в компании. А если индивидуально? Посуди сам, этот Ирек учился в школе в шестидесятые годы. Никаких таких клубов восточных единоборств тогда не было, и быть не могло. Сажали тогда за такие дела, как я слышала. Но вот Учитель-одиночка вполне мог быть. А запудрить ребенку мозги, это не так трудно. И, понятное дело, парень мог скрывать от окружающих не только то, что обучается боевым искусствам, но и сам факт существования своего «духовного наставника». А если еще допустить, что он с родным отцом не очень ладил… то и вообще….
– Хм, хорошая версия. Только как нам теперь найти этого сэнсэя? Столько лет прошло, может, его уже и в живых-то нет.
– Ну, попробовать-то можно. Этот Ирек четыре раза переезжал в другие города. Корреляционный анализ мог бы нам помочь. Зря, что ли компьютеры придумали? Большую часть архивов паспортных столов успели перевести в цифровой вид. Так что….
– Логично, сейчас попробуем. – Геннадий уселся за компьютер, через кодированную линию вышел на столичную базу данных, ввел параметры поиска.
– Черт, тут две сотни фамилий. – Сима заглянула ему через плечо.
– Исключи женщин, они тут не причем, славян и прочих европейцев. И возраст уточни, он должен быть старше нашего героя лет на десять минимум. – Геннадий ввел уточнения. – Есть, всего один кандидат: Ким Ван Сун, но он кореец, а не китаец.
– Это еще не о чем не говорит. Ты смотри, он из дальневосточных корейцев. Их всех перед войной выселили в Среднюю Азию. И этого тоже, видишь, жил в Чимкенте. А выселили их болезных потому, что среди них было полно японских агентов, да и китайских тоже. Кто теперь проверит его настоящую национальность? При Хрущеве, когда реабилитировали народы, получили вольную и они. Большая часть, правда, осталась на юге, но некоторые и переехали. Конкретно этот – в Уфу. До этого закончил медицинский институт в Ташкенте. Тоже, кстати, совпадение. А тут в Миассе работал заведующим отделением в городской больнице. Вполне подходит под нашу версию.
– Подходит-то он, подходит, но в живых-то его уже нет. Умер три года назад, похоронен на местном кладбище. Участок, могилка, все честь по чести.
– Жалко, конечно, но ничего не поделаешь. Не судьба нам с ним побеседовать. А вот Ирек Акрамович еще жив и вполне доступен.
– Что делать будем, осторожную слежку установим? Я в Челябинск заявку дам, чтобы прислали опытную группу. Должны же мы точно убедиться?
– Не стоит, слежку этот тип обязательно почует. Даже если мы из Столицы лучших специалистов вызовем. Спиной почует. А он нам непуганый нужен, полностью уверенный, что находится вне всяких подозрений. По той же причине мы не можем расспрашивать его родных, знакомых и сослуживцев. Мало ли чего….
– Ты права, с эти делом рисковать не стоит. Доложим майору? Какой никакой, а результат.
– Доложить-то мы доложим, но он сразу спросит наши предложения о дальнейших действиях. Правильнее будет их уже иметь, – резонно возразила Сима.
– Верно, предложения у нас должны быть. В этом-то и сложность. Спровоцировать его на действие, только очень мягко? Придумать хорошую такую приманку. Если сглотнет, значит, мы угадали. Можно и не подсекать, пусть плавает дальше. Только что нам ему предложить?
Сима задумалась, – Наш герой занимает должность, связанную с надзором контролем. Допустим, кто-то из поднадзорных совершает серьезную глупость, должностное, так сказать, преступление. И пытается это преступление скрыть. Но информация об этом «доходит» до надзирателя. Что он будет делать?
– А поднадзорный работает в месте, которое представляет интерес? Неплохо. Думаешь, что попытается завербовать?
– Не обязательно, это ведь довольно рискованно. Но может закрыть глаза и дать понять бедолаге, что тот ему обязан. Или даже не давать, а приберечь эту информацию на будущее. Нам-то, собственно, все равно, главное реакцию проследить. В смысле, даст делу ход или нет.
– Логично, только что уж такое «жуткое» может откопать санитарный врач?
– Пока не решила, надо внимательно ознакомиться с его должностными обязанностями. Но это «что-то» должно преследоваться в уголовном порядке и за него должен полагаться приличный срок. Дай мне день на размышление.
– Получишь ты свой день, но к начальству пойдем сейчас. Идея у нас есть, этого вполне достаточно.
Свои наметки Сима изложила на следующий день. – Я тут просмотрела кучу материалов и вот что скажу. Лучше всего устроить инцидент с радиоактивными материалами. За такие штуки по головке не гладят, сам понимаешь. Несколько лет тюрьмы можно заработать запросто.
Геннадий поежился, – а это будет не слишком?
– Ничего страшного, у меня отец в Таллине лабораторией неразрушающего контроля заведует, много интересного мне рассказывал. Есть такая лаборатория и на Машзаводе. Они используют источники гамма-излучения для контроля сварных швов. Большей частью Иридий – 192. У него излучение «мягче» чем, например, у кобальтовых источников, это повышает качество контроля. Но есть и недостатки – период полураспада этого изотопа сравнительно небольшой, чуть больше семидесяти дней. Мощность излучения постепенно падает и ампулы необходимо периодически менять. Это создает порядочную суету: заказ новых источников, доставка, перезарядка их в дефектоскопы, разрядка, захоронение отработанных и тому подобное. Все эти операции довольно опасны и их проведение опутано кучей инструкций, точно исполнить которые практически не реально. Так, лишь бы в случае чего можно было найти крайнего, на которого и повесят всех собак.
– Это у нас любят, – подтвердил Геннадий. – А что это за дефектоскопы, про которые ты говорила? Как они устроены?
– Гамма – дефектоскопы? Это такие контейнеры из обедненного урана, в которых и находятся эти радиоактивные ампулы. При проведении радиографических работ эта ампула выдвигается из контейнера в нужную точку по специальному ампулопроводу. Делается это дистанционно, чтобы персонал не получил дозу облучения.
– А может получить?
