Исаак Дойчер - Незавершенная революция
Первой и наиболее отличительной чертой преобразований в СССР явилась массовая урбанизация. Со времен революции городское население выросло более чем на 100 млн. человек. Здесь снова нужно внести временные коррективы. Первые послереволюционные десять лет были отмечены оттоком населения из городов и медленным возвращением людей в города. То же отмечалось, во всяком случае, в европейской России, в период второй мировой войны и сразу после нее. Интенсивная урбанизация происходила в 1930—1940 и в 1950—1965 годах. В это время было построено 800 крупных и средних городов и около 2000 поселков. В 1926 году в городах насчитывалось 26 млн. жителей, в 1966 году — около 125 млн. Лишь за последние 15 лет городское население возросло на 53—54 млн., а это численность населения Британских островов. В течение жизни одного поколения доля городских жителей по отношению к общему числу населения страны поднялась с 15 приблизительно до 55 %, а вскоре достигнет 60 %. Если снова обратиться к цифрам, в Соединенных Штатах городское население увеличилось на 100 млн. человек за 160 лет; если обратиться к процентным соотношениям, потребовалось целое столетие, с 1850 по 1950 год, чтобы доля городского населения поднялась с 15 до 60 %. За сто лет этому феноменальному росту американских городов способствовали массовая иммиграция и приток иностранного капитала и квалифицированной рабочей силы; при этом следует учесть и отсутствие иностранной интервенции и вызванной войной разрухи, не говоря уж о благоприятных климатических условиях. По своим темпам и масштабам урбанизация в Советском Союзе не имеет параллелей в истории. Подобные изменения в социальной структуре, даже если они происходят при благоприятных обстоятельствах, создали бы огромные и трудноразрешимые проблемы, касающиеся жилья, расселения, здравоохранения и образования, а соответствующие условия в Советском Союзе как будто специально были созданы для того, чтобы максимально обострить и усугубить эти проблемы.
Столь огромный рост городского населения лишь в малой степени объясняется естественным приростом и миграцией городских жителей. Основную массу новых городских жителей составляли крестьяне, прибывавшие год за годом из деревень и направляемые на промышленные предприятия. Как и в промышленно развитых странах Запада, в Советском Союзе главным резервом рабочей силы для промышленности являлось крестьянство. На ранних стадиях развитие капиталистического предпринимательства на Западе сопровождалось насильственной экспроприацией фермеров — в Англии путем «огораживания» — и драконовским трудовым законодательством. Позднее Запад полагался в основном на рынок рабочей силы с его стихийным характером и своими законами потребления и спроса для привлечения этой рабочей силы в промышленность. Имеется в виду, что в течение многих десятилетий и даже столетий рынок рабочей силы пополнялся за счет перенаселения и голода в сельских областях. В Советском Союзе рабочая сила поставлялась государством на планово-директивной основе. Главенствующая роль государства в экономике — решающий фактор, иначе едва ли удалось бы произвести столь гигантские изменения за столь короткий промежуток времени. Переселение крестьян в города по-настоящему началось в начале 30-х годов и было связано с коллективизацией, которая дала возможность правительственным учреждениям получить в свое распоряжение излишки рабочей силы в сельском хозяйстве и переключить их на промышленность. Начало процесса было чрезвычайно трудным и требовало применения грубой силы. В отличие от Запада, где экономическая необходимость и законодательство в течение поколений приучали рабочих к упорядоченной жизни по фабричному гудку, для Советского Союза все это было внове. Крестьяне привыкли к жизни, ритм которой диктовала суровая природа: работать от восхода до захода солнца летом и большую часть времени проводить на печке зимой. Теперь их вынуждали и приучали работать совсем по-иному. Они сопротивлялись, работали спустя рукава, ломали, корежили инструменты и постоянно переходили с одного завода на другой, с одной шахты на другую. Правительство укрепляло дисциплину с помощью жесткого трудового законодательства, угроз заключения в трудовые лагеря и действительного заключения в эти лагеря. Трудности, лишения и беспокойство усугублялись отсутствием жилья и острой нехваткой потребительских товаров во многом из-за намеренно проводимой политики правительства, направленной на выпуск максимального количества средств производства и военного снаряжения. Еще недавно в городах по несколько семей проживало в одной однокомнатной квартире, а в промышленных городах массы рабочих по много лет жили и 6араках.
Процветала преступность. В то же время, однако, миллионы мужчин и женщин имели начальное или даже среднее образование, получили профессиональную подготовку и приспособились к новому образу жизни.
Постепенно социальные трения и конфликты, вызванные потрясениями, стихли. После второй мировой войны достижения советской промышленности и армии задним числом отчасти даже оправдывали и насилие, и страдание, и кровь, и слезы. Тем не менее возможно — десятки лет я так и думаю, — что без этого насилия, крови и слез великая созидательная работа могла быть совершена намного более эффективно и с более благоприятными социальными, политическими и моральными последствиями. Как бы то ни было, изменение социальной структуры продолжается, причем ненасильственно. Год от года городское население растет теми же темпами, и процесс этот идет, несмотря на планирование и регулирование, своим ходом. В 30-х годах правительство вынуждено было силком загонять массы крестьян в города; в последнее десятилетие оно столкнулось с неконтролируемым наплывом людей из деревни в города; теперь оно старается сделать жизнь в деревнях более привлекательной, чтобы удержать людей в сельскохозяйственном производстве. Однако эта тенденция к оттоку народа из деревень, по-видимому, сохранится, и через 10—15 лет три четверти населения будут жить в городах.
Промышленные рабочие, составлявшие ничтожное меньшинство в 1917 году, теперь образуют самый большой социальный класс. В цехах и конторах работает ныне около 78 млн. человек, сразу после второй мировой войны — всего 27 млн. Свыше 50 млн. человек работает непосредственно в цехах, в строительстве, на транспорте, на предприятиях связи и в совхозах, остальные — в сфере обслуживания, из них 13 млн. — в области здравоохранения, образования и в научно-исследовательских учреждениях. Трудно четко определить количество рабочих и инженерно-технического персонала, с одной стороны, и конторских служащих — с другой, поскольку советская статистика не делает между ними различия (о социологическом значении этого мы поговорим позднее). Количество собственно рабочих составляет, по-видимому, 50—55 млн. человек.
Расслоение рабочего класса необычайно велико. Сталинская политика в области оплаты труда была основана на дифференциации заработной платы и поднимала рабочую аристократию над массой низкооплачиваемых рабочих средней квалификации и рабочих неквалифицированных. В определенной мере все это оправдывалось необходимостью стимулировать квалифицированных и дельных, однако разница в зарплате была слишком велика. Насколько — до сих пор окружено необыкновенной секретностью. С 30-х годов правительство не публиковало данных о национальной структуре заработной платы, и ученые довольствуются фрагментарными данными. В эпоху сталинизма велась яростная травля сторонников «мелкобуржуазной уравниловки»; однако она была менее эффективной, чем представлялось, и, уж во всяком случае, менее эффективной, чем травля политического инакомыслия.
Утаивание информации о структуре заработной платы показывает, что правящие группировки — и при Сталине, и после него — с очень нечистой совестью проводили свою антиуравнительскую политику. Никакая нечистая совесть не может заставить наших командиров промышленности умалчивать о своих прибылях или запретить нашим правительствам обнародовать факты о размерах заработной платы. Конечно же, в Советском Союзе не было ничего похожего на наше «нормальное» неравенство между заработанными и незаработанными доходами. Речь идет о неравенстве в заработке. Однако обнародовать соответствующие данные было, видимо, слишком рискованно для любого советского правительства. Разница в заработной плате рабочих представляется примерно такой же, как и в большинстве других стран, причем разница эта еще уменьшается из-за более высокой стоимости социальных услуг в Советском Союзе. В последние годы структура заработной платы постоянно изменяется. В первый период десталинизации произошло очевидное снижение неравенства, размеры которого трудно оценить; впоследствии новая политика в области заработной платы встретила растущее сопротивление со стороны руководителей предприятий и рабочей аристократии. Однако в постоянно и стремительно развивающейся экономике высокая социальная мобильность не дает возможности жестко закрепить подобное расслоение. Огромные массы рабочих постоянно повышают квалификацию и переходят из низко- в высокооплачиваемые группы.
