Уильям Энгдаль - Боги денег. Уолл-стрит и смерть Американского века
В 1902 году, указывая на преобладающую атмосферу, Джордж Байер, человек Дж. П. Моргана, глава его «Филадельфиа и Ридинг Райлвэй», угольными компаниями Пенсильвании был назначен вести переговоры с бастующими шахтерами. Уголь-антрацит перевозился в многочисленные города «Филадельфиа и Ридинг Райлвэй». За десятилетия до господства нефти, уголь был ключевым источником энергии, используемым для обогрева домов, кулинарии, работы фабрик и производства электроэнергии.
Шахтеры требовали восьмичасовой день, повышение заработной платы на 10% и признание профсоюза «Объединённые горнорабочие Америки» в качестве своего представителя на будущих переговорами с правлением компании. Чтобы добиться уступок, они обратились к своему единственному оружию – ограничению работ.
Байер получил прозвище Джордж «помазанник Божий» Байер за то, что в начале переговоров с бастующими шахтерами он отправил открытое письмо в прессу, заявив:
«Права и интересы трудящихся будут защищаться и охраняться не агитаторами из рабочих, а христианами, которым Бог в Его бесконечной мудрости даровал контроль над имущественными интересами страны.» {38} Байер, как и Морган, Рокфеллер, Карнеги и большинство их компаньонов в то время, был убеждённым социал-дарвинистом, который полагал, что Бог «избрал» их, поскольку они явно оказались «выше» своих рабочих на основании того, что управляют своими фирмами и накопили богатства. Байер сказал президенту Тедди Рузвельту, который призывал найти решение, что «договариваться не о чем». Упорство Байера угрожало переходом всей страны на сторону бастующих шахтеров, и только тогда Морган и политически проницательный Рузвельт вмешались, чтобы достичь соглашения с рабочими, в котором компании пошли на уступки в вопросе заработной платы и рабочего времени, но отказались от признания профсоюза.
Забастовка угольных шахтеров и решения Верховного Суда указывали на чрезвычайно одностороннюю природу отношений между рабочими и правлениями компаний в начале века в Америке. Это была олигархия, которая управлялась взяточничеством, угрозами и грубой силой. Но чтобы удержать свою хватку на власти, им придётся ещё изучать тонкие навыки кооптации и либеральных реформ. На фоне общественного мнения, бывшего целиком и полностью на стороне шахтеров, Теодор Рузвельт объявил свой «Справедливый курс» между менеджментом и рабочими:
«Давайте оставим лозунгами всех наших людей старые и знакомые лозунги честности, благопристойности, чести и здравого смысла... Мы должны обращаться с каждым, исходя из его ценности и достоинства как человека. Мы должны понимать, что с каждым заключается справедливая сделка, так как он не имеет право на большее, но и не должен получать меньшее». {39}
«Справедливый курс» устанавливал принцип президентского вмешательства в определённые забастовки, и это украсило образ Рузвельта в глазах прессы, в то время как он продолжал свои закулисные сделки с Дж. П. Морганом со товарищи. Рузвельт был самозваным «героем» Битвы при Сан-Хуан Хилл в испано-американской войне 1898 года, откровенно империалистическом предприятии, которое сделало Рузвельта популярным политическим кандидатом.
Такие тактические уступки некоторым из требований шахтеров дали республиканцу Рузвельту основную поддержку «синих воротничков» из обычных американских рабочих, голоса которых становились всё более и более существенным. Но Тедди Рузвельт никоим образом не изменил своей верности сильным и богатым мира сего. Он был просто проницательным политическим деятелем, который держал нос по ветру изменений в стране и мастерски их эксплуатировал, чтобы сохранить республиканский контроль над администрацией США.
Этот период было бы неверно обозначать как начало «прогрессивной эры» в американской политике. В действительности олигархические семьи, управляющие национальным богатством, учились быть более искушенными подаче своего внешнего образа. И никто не был в этом процессе более проницательным, чем Дж. П. Морган. Ни один американский деловой гигант тех дней не мог сравниться с величайшим обманщиком и жуликом в американской финансовой истории на тот момент – Джуниусом Пирпонтом Морганом.
Глава 3
Рождение Федеральной резервной системы в результате банкирского переворота
«Рыночные цены на предметы потребления изменяются каждый день и часто несколько раз в день. Это происходит, когда нет радикального расхождения в пропорции поставок и естественной потребности. Этот факт – прямое доказательство того, что наша система управляется манипуляторами и в корне ошибочна. Я... предложил план, который, если будет принят, сделает хозяевами мира людей вместо существующего ныне хозяина – Денежного треста».
– Конгрессмен Чарльз О. Линдберг 1913.{53}Возвышение Моргана
Дж. Пирпонт Морган в результате своих махинаций на пару с Белмонтом в течение кризиса 1893 года к концу 1890‑х стал одним из самых влиятельных банкиров в мире. Он начал свою деловую карьеру в возрасте 24 лет, мошеннически перепродавая назад американскому правительству его же собственные армейские винтовки для Гражданской войны – устаревшие винтовки, которые он перед этим купил у Армейского Арсенала США в Нью-Йорке через подставных лиц.
Агенты Моргана тайно приобрели 5 000 дефектных и устаревших винтовок по 3,5 доллара за штуку и затем перепродали их по 22 доллара Армейскому Штабу в Сан-Луисе, лживо утверждая, что винтовки «новые и в отличном состоянии». И блестящая карьера Моргана в мошенничестве, обмане и коррупции начала своё восхождение к высотам. {54}
Пока Пирпонт Морган был занят надувательством американского правительства в Гражданскую войну, его отец Джуниус С. Морган, партнёр в банке «Морган, Пибоди и К°» переехал в Лондон, чтобы присоединиться к американскому банкиру Джорджу Пибоди в качестве финансового представителя правительства Соединённых Штатов в Англии.
На этот момент Пибоди был американским представителем в Лондоне во время борьбы Линкольна в суде по делу «Союз против южных штатов Конфедерации».
Несмотря на очевидное представительство администрации Линкольна, однако, оба расценивались в Англии и даже в США как сторонники Конфедерации.
Уважаемая газета Массачусетса «Спрингфилдский республиканец» сообщила в октябре 1866 года, что Пибоди и Морган
«...не дали нам ни веры, ни помощи в нашей борьбе за существование нации. Они в полной мере участвовали в общем английском недоверии к нашему делу и нашему успеху и говорили и представляли интересы Юга, а не нации».
Более того, «Нью-Йорк Таймс» даже сказала о лондонских делах Моргана и Пибоди:
«Никто больше не поспособствовал так наводнению наших денежных рынков свидетельствами нашего долга Европе, падению цен и ослаблению финансовой уверенности в нашей нации, чем Джордж Пибоди и компания, и никто не сделал больше денег на этих операциях.
Согласно Конституции США, лондонские финансовые манипуляции Пибоди и Моргана во время войны представляли ощутимую измену». {55} Так же, как и его отец, Дж. Пирпонт Морган продолжит строить колоссальную банковскую и индустриальную империю в Америке на мошенничестве, измене и обмане, всё время заботясь о том, чтобы освещение в прессе изображало его как филантропа и человека христианской прямоты.
Как мы увидим позже, Дж. П. Морган, банк которого в начале XX века вышел на сцену как самое сильное финансовое учреждение в Америке, стоял в 1913 году за созданием Федеральной резервной системы, так же как и за созданием Нью-йоркского Совета по международным отношениям, частного мозгового центра, который формировал американскую внешнюю политику в течение XX века. Банк Моргана также спроектировал после Первой мировой войны План Дауэса по выплате немецких военных репараций, который возможно создал условия для возвышения Гитлера и привёл ко Второй мировой войне.
Но мы забегаем вперёд.
Роль, которую Дж. П. Морган сыграл в Панике 1907 года, была абсолютно решающей для всего, что затем последовало – рождение американской олигархии, две мировые войны, окончательное решение немецкой проблемы и строительство на пепелище войны новой Американской империи, преемницы уже неплатёжеспособной Британской империи.
Морган и Рокфеллер устраивают Панику 1907 года
Как мы помним, панику 1893 года вызвал переход на расчёты в золоте, задуманные и воплощённый самими банкирами. В результате в выигрыше остались Морган, Джеймс Стиллман, бывший тогда главой «Нэшнл Сити Банк» (банка «Стандарт Ойл Траст» Рокфеллера) и горстка брокерских домов во главе с Белмонтом и «Кун, Лёб и К°».
