Владимир Абаринов - Проклятие дома Виндзоров

Annotation

Сегодня многие говорят о кризисе британской монархии, о том, что монархия себя изжила и сохранила лишь декоративное значение. Но почему-то она по-прежнему интересна не только самим британцам, и интерес этот растет с каждым годом!

Эта книга – не сборник глянцевых биографий и не хроника династии. В нее вошли лишь самые интересные, значительные и интригующие эпизоды истории Виндзоров. «Монархи ровно ничем не отличаются от простых смертных, корона не делает их ни умнее, ни великодушнее», – уверен автор – ведущий журналист газеты «Совершенно секретно» Владимир Абаринов. И с особым упоением вытаскивает на суд читателя самые старые скелеты из тайных шкафов британской истории.

Владимир Абаринов

Введение

Владимир Абаринов

Проклятие дома Виндзоров

Введение

А люди у них добре ласковы во всей Земли, любительны… А воровства у них никакова нет, а буде кто зворует и украдет хотя что невеликое, и тех людей вешают. А хто солжет, и тому скрозь язык проденут веревку и выводят на улицы, а руки и ноги роспетлят и водят по всем улицам, да ставят, чтоб всякой видел. А посуды у них держат во всей Земли оловянные, а богатые кои люди, у тех серебряные да золотые, потому что у них серебра много и золота, и олова, а деревянных посуд нет. Всем их Земля изобильна: хлебом, и деньгами, и всякими дорогими товары, и узорочьями.

«Роспись городу Аундану и всей Аглинской земли». Отчет о поездке в Англию государева гонца Герасима Дохтурова (1645–1646)

Эта книга – не сборник глянцевых биографий и не хроника династии. В нее вошли лишь эпизоды, которые представляются автору самыми интересными, значительными и интригующими в истории Виндзоров. Написаны они без малейшего пиетета и комплиментарности. Монархи ровно ничем не отличаются от простых смертных. Корона не делает их ни умнее, ни великодушнее.

Единственный член семьи, к кому автор питает искреннюю человеческую симпатию – покойная принцесса Диана Уэльская. Очень может быть, что это отношение исказило черты других близких к ней людей.

Сегодня многие говорят о кризисе британской монархии, о том, что монархия себя изжила и сохранила лишь декоративное значение. Но почему-то она по-прежнему интересна, и не только самим британцам. Без сомнения, и в наших русских душах смерть Дианы оборвала жизненно важную струну. Россия, расстрелявшая собственных принцесс, горевала по чужой.

Впрочем, британская монархия чужой нам никогда не была. В последней четверти XIX века Романовы и Виндзоры породнились. Принцы Уильям и Гарри по мужской линии – прямые потомки Николая I. В России не было дома, где не зачитывались бы романами Вальтера Скотта и хрониками Шекспира. Советский подросток усваивал из этих книг уроки рыцарства и проникался пониманием имперских ценностей. Философ Георгий Федотов писал в 1931 году:

...

«На фоне слишком простой и деловой жизни, грубоватой повседневности, технических достижений – утонувшая империя с каждым годом будет подниматься со дна царскосельских озер. В этот императорский Китеж будут жадно глядеться тысячи юношей, мечтающих о небывалой России».

Неужели эти мечтательные юноши, эти русские мальчики никогда не возмужают?

Саратога-Спрингс, США Июнь 2013

Наследство королевы Виктории

Кровь – сок совсем особенного свойства.

«Фауст» (Перевод Н. Холодковского)

Как причудливо тасуется колода!

«Мастер и Маргарита»

Было время, когда слова «европейская семья» имели буквальный смысл: монархи христианского мира и их наследники состояли друг с другом в близком родстве. Короли – люди из плоти и крови, и сами они знают это лучше, чем кто бы то ни было из их подданных. Но случается, что кровь играет с ними злую шутку, и принадлежность к роду венценосцев превращается в проклятие.

В ноябре 1817 года британская монархия с нетерпением ожидала рождения наследника престола. Правивший могучей империей более полувека король Георг III на склоне лет ослеп и потерял рассудок. 6 февраля 1811 года парламент принял Билль о регентстве, и главой государства стал старший сын короля принц Георг Август Уэльский. Хотя Георг III и его супруга София Шарлотта Мекленбург-Штрелицкая отличались необычайной плодовитостью – у них было 15 детей, из которых взрослого возраста достигли 13 – законнорожденной была лишь одна из дюжины их внуков и внучек – дочь принца-регента Шарлотта Августа.

Принцесса появилась на свет благодаря жесткой позиции парламента. Ее отец отличался крайней невоздержанностью и страстью к азартным играм. Как писал о нем Уильям Теккерей, «все демоны удовольствия влекли за собой бедного Флоризеля: праздность, и сластолюбие, и тщеславие, и пьянство, дружно бряцая веселыми кимвалами, толкали и манили его». (Перевод Я. Бернштейн.)

Флоризелем современники называли принца потому, что одной из его пассий была актриса театра Друри-Лейн Мэри Робинсон, которую Георг впервые увидел в спектакле по пьесе Шекспира «Зимняя сказка» в роли Пердиты; сын короля Богемии Флоризель – возлюбленный Пердиты.

Вследствие разгульного образа жизни долги принца Уэльского превысили громадную по тем временам сумму в 200 тысяч фунтов. Парламент, будучи озабочен отсутствием наследника, согласился заплатить долги принца при условии, что он вступит в законный брак. К тому времени Георг уже был женат на даме по имени Мэри Фитцгерберт, которая до брака с принцем успела дважды овдоветь и была на шесть лет его старше. По закону о королевских браках этот мезальянс был нелегитимным: брак лица королевской крови должен быть одобрен царствующим монархом. Закон провел в парламенте именно Георг III в 1772 году. Кроме того, по Акту о престолонаследии 1701 года наследник терял право на престол, если женился на католичке, а госпожа Фитцгерберт была именно ею.

Принц скрепя сердце согласился с требованием парламента. Невеста нашлась среди немецких принцесс – выбор пал на двоюродную сестру Георга Каролину, дочь его тетки по отцу Августы и герцога Брауншвейгского Карла П. Трудно было подобрать принцу, которого за изысканные манеры и утонченный вкус называли первым джентльменом Европы (именно во времена Регентства Англия стала законодательницей мужской моды), более несоответствующую партию. Каролина была вульгарна и не имела привычки к горячей ванне – как отмечает один из историков, от нее «воняло, как со скотного двора».

Впрочем, Георгу было наплевать: на церемонию венчания он явился, подобно шекспировскому Петруччо, пьяным до – в данном случае буквально – положения риз, а в брачную ночь свалился с супружеского ложа на пол. Первое соитие венценосных супругов было и последним.

Но недаром Бисмарк называл Германию племенной фермой Европы: единственной ночи оказалось достаточно, чтобы принцесса Уэльская спустя девять месяцев после свадьбы, 7 января 1796 года, родила дочь. Это и была Шарлотта. Условие парламента было выполнено. Спустя два дня Георг составил новое завещание – все его имущество должна была унаследовать Мария Фитцгерберт. Каролине принц Уэльский завещал один шиллинг и прогнал со двора, запретив принимать какое-либо участие в воспитании дочери.

* * *

О Кобургах в Европе говорили, что они достигли в постели большего, чем Карл Великий и Наполеон на поле боя. И в самом деле: посредством удачных браков эта династия стала составной частью могущественнейших королевских домов. Начало положила русская императрица Екатерина П. Желая передать престол через голову сына Павла внукам, она лично занималась их воспитанием, не допуская к этому ответственному занятию ни великого князя, ни свою невестку Марию Федоровну (в девичестве – принцессу Софию Доротею Вюртембергскую). Бабка же подобрала внукам и невест. В 1795 году, когда пришел срок всерьез думать о женитьбе великому князю Константину Павловичу, Екатерина пригласила в Петербург Франца Фридриха Антона, герцога Саксен-Кобургского, вместе со всем семейством, в котором было три дочери на выданье – уж одна-то из трех, рассудила царица, Константину должна приглянуться.

Далее все произошло как в волшебной сказке. Будущая свекровь наблюдала из окна дворца, как сестры-принцессы высаживаются из своего экипажа. Старшая, 17-летняя София, запуталась в длинных полах своей шубы, споткнулась и свалилась в сугроб; за ней последовала и 16-летняя Антуанетта. И лишь младшая, 14-летняя Юлиана Генриетта Ульрика, подобрала юбки и грациозно сошла из возка на землю. Ее и выбрала императрица, а вместе с нею и великий князь. «Если уж непременно надобно, я женюсь на маленькой обезьянке», – сказал он.