Дороти Батлер - Кушла и ее книги
Она также знает наизусть множество песен и стихов, которые постоянно поет или повторяет во время игры. Ее мать написала список тех, что слышала чаще всего в марте:
Мы идем, Луби-Лу Хороводная
Мерцай, звездочка, мерцай Тише, малыш
Порою, когда придут холода
Качайся, мой мальчик
Ты скажи, барашек наш
Вниз от станции
Этот старик Пудинг с фигами (семейная версия Рождественского гимна).
Она знала наизусть почти все стихи из милновского сборника «Когда мы были совсем маленькими». Другой сборник, «Сборник стихов для малышей», вошел в обиход несколько месяцев назад и теперь был в числе любимых книг. Он составлен Барбарой Айрсон (Ireson) и замечателен продуманным подбором стихотворений. Слишком часто в подобных сборниках уровень стихотворений не выдержан, а в этом — можно, не сомневаясь, выбрать любое. Кушла была рада найти несколько своих любимых стихотворений Милна в новой книге и старательно сравнивала их с первоисточником.
Не было никакого сомнения, что рифма и ритм этих стихотворений привлекательны для чувственного восприятия Кушлы; этого нельзя было не заметить, увидев ее неизменный отклик на милновский «Остров» — стихотворение, которое, очевидно, вызывало у нее узнаваемый образ.
Она слушала, не проронив ни слова, опьяненная ритмом, с горящими глазами.
Вверх, вверх, вверх, покачиваясь и оступаясь,За угол, туда, где осыпавшаяся скала,По этому склону,Через валун,На самый верх, где стоят шесть деревьев…
Кушла знает это стихотворение наизусть и повторяет его, все три строфы и замыкающее двустишие, при этом нельзя не вспомнить предписание Ив Мерриам (Eve Merriam) «Как съесть стихотворение»:
Не церемонься.Вгрызайся,Подпихивай его пальцами и слизывай сок,Который потечет по подбородку…Потому что здесь нет ни сердцевины,ни стержня,ни кожуры,ни косточки,ни семечка,ни шкурки,которую надо выбрасывать.
Конечно, всему этому Кушлу «научили». Нельзя недооценивать механически заученного ею наизусть объема материала, который помогает ей осваивать речь и затем создавать языковые модели.
Кэзден (Cazdan) (1968), обсуждая проблемы овладения языком у ребенка, пишет:
«Наряду с разнообразием существует хорошо усвоенная практика. В нее могут входить предложения типа „Я не знаю“, а также фрагменты детских стихов и песен и, возможно, самое главное, фразы из книг, которые ребенку читали много раз. Прошло много времени с тех пор, как Кэрролл (Carroll) (1939) предложил: „На гипотезе, что заучивание наизусть представляет собой важный фактор в развитии речи, может быть построено интересное исследование“. Это исследование все еще предстоит сделать».
В 1975 году его все еще предстояло сделать. Эффективность стимуляции книгами можно было бы проверить только путем сравнения Кушлы с ребенком, имеющим такие же дефекты, но не получающим подобной стимуляции, но такого ребенка не было или не могло быть. В действительности же, разумеется, родители Кушлы не рассматривали это как «стимуляцию». Это просто был их способ разнообразить ее жизнь — жизнь, которая иначе была бы беднее.
Этот месяц воспроизведен в деталях как некий «идеальный» для Кушлы период.
Рассматриваемый краткий период был безмятежнее любого другого отрезка ее предыдущей жизни. Никакие инфекции или чрезвычайные происшествия не нарушали покоя этих дней. Родители радовались успехам Кушлы, быстрому развитию ее маленькой сестры. Их убеждение, что переезд в Карекаре благотворен для всей семьи, получало подтверждение.
Мать много записывала за Кушлой, что дало непредвиденный побочный эффект; Кушла начала интересоваться письмом и часто просила мать «напиши мое имя», «напиши папино имя» и т. д. Вскоре из этого получилась игра: мать писала поочередно имена членов семьи, а Кушла по очереди показывала на них и произносила. Она уже знала заглавные К. (Кушла), П. (Патриша) и т. д., и это, несомненно, помогало ей распознавать имена. Однако девочка быстро выучила различие между «Санча» и «Стивен», несмотря на одну и ту же начальную букву. Вот запись ее матери от 10 марта:
«К. очень интересуется написанием имен и слов. Держит карандаш почти нормально, только большой палец загнут вокруг него. Начала рисовать маленькие, старательно выписанные знаки вместо больших широких каракулей. Но совершенно неразборчиво — К. переводит их для нас».
Месяцем позже она записывает:
«Кушла теперь рисует неровные „К“ (Кушла) везде — на бумаге и на песке. Не всегда правильно».
Совершенно очевидно, что к этому времени Кушла знала, что текст в книге содержит речь. Часто она «читала вслух» из взрослой книги без рисунков.
За последние несколько месяцев девочка твердо усвоила основные цвета, а неофициальное «тестирование» в конце марта показало, что она добавила к ним без специального обучения еще и фиолетовый.
Недостаточная координация движений руки, кисти и пальцев у Кушлы все еще давала себя знать — девочка не могла сложить даже самый легкий паззл. Создавалось впечатление, что она знает, куда надо приложить отдельный фрагмент, по неловкость пальцев мешает ей попробовать. Поэтому кто-то из взрослых «помогал» ей справиться с этой задачей, что давало ей некоторый опыт в обращении с головоломкой.
Одной из сильных черт Кушлы, если принимать во внимание ее физические недостатки, было отсутствие у нее разочарования или гнева из-за собственной беспомощности. После неудачных попыток она не падала духом. Таково было (и остается) ее отношение к запутанным головоломкам.
Несомненно, развитие Кушлы шло стабильно со времени ее последнего тестирования в два года и девять месяцев. Ее речь заметно обогатилась как в смысловом отношении содержания, так и в отношении синтаксической структуры. Кушлу интересовали письменные заглавные буквы, она могла теперь «читать вслух» большое число книг, согласовывая текст с картинками. Она правильно употребляла слова из книг, которые ей читали, в новом контексте и демонстрировала способность делать выводы из прочитанного материала («Я не слышу запаха этого костра, только нашего огня», — сказала, указывая на камин, когда ей встретился костер в книге «Запахи, которые мне нравятся» (Smells I Like).
В эмоциональном отношении ей приходилось мириться с тем, что энергичная семимесячная сестренка забирала время и внимание родителей, а в реальности — сталкиваться, как и всем другим первенцам, с тем, что книжки могут быть порваны, а игрушки могут сменить владельца или даже сломаться в руках другого ребенка. Кушла поняла это в процессе роста.
В физическом отношении она никогда не чувствовала себя так хорошо. Родители понимали, что это неизбежно означает приближение давно запланированной операции на почках, хотя и не уменьшало их радости при виде того, как девочка развивается. Жизнь для Кушлы и для них стала другой, совершенно радостной.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
От трех лет и трех месяцев до трех лет и девяти месяцев
В марте 1975 года при очередном обследовании в Оклендской больнице детский врач, которая вела Кушлу, сообщила о своем намерении проконсультироваться с урологом по поводу операции или удаления левой почки Кушлы.
Сохранялась угроза распространения инфекции на правую почку или другие органы; только слабое здоровье Кушлы и ее нестабильное состояние не позволили провести операцию раньше.
В течение апреля были сделаны необходимые анализы, чтобы удостовериться, что Кушла действительно достаточно сильна для операции, и девочка перенесла их бодро. Ее родители старались подготовить ее к тому, что должно произойти, в результате она рассказывала, что «поедет в больницу и будет там ночевать», и говорила друзьям: «доктор собирается привести в порядок мой животик».
Запись в дневнике ее матери от 30 апреля: «…в больнице большую часть дня анализы. К. охотно сотрудничает с персоналом и очень довольна своим пребыванием здесь».
По настоянию родителей Кушлы и при содействии руководства больницы (которое теперь разделяло их взгляды по этому поводу), были сделаны приготовления, чтобы семья Кушлы могла там «поселиться». В течение десяти дней, которые Кушла провела в больнице, ее отец каждую ночь ночевал в ее палате. Ее мать с младшим ребенком (теперь восьмимесячным), остановилась у друзей, живших неподалеку от больницы, и приходила каждое утро. В первые несколько дней родители сменяли друг друга в течение дня. Когда Кушла стала чувствовать себя лучше, оказалось вполне реальным, чтобы семья — мать, отец и две их дочки — проводили день вместе. Бабушка Кушлы сменяла родителей каждый день после обеда, давая им возможность выкроить время для младшей девочки. В последние дни пребывания Кушлы в больнице погода была хорошей, и все семейство прекрасно проводило время на территории больницы — с Кушлой в кресле на колесиках и Санчей в прогулочной коляске.
