Времени в обрез: ускорение жизни при цифровом капитализме - Джуди Вайсман
Вместо этого широчайшее распространение получил символический образ исступленного человека, плененного новейшими технологиями и целиком зависимого от смартфонов и планшетов. Научные дискуссии о влиянии таких цифровых систем, как интернет и смартфоны, обычно подтверждают популярное представление о том, что техника ускоряет жизнь и усиливает нашу занятость. Считается, что стремительное развитие информационных и коммуникационных технологий открывает совершенно новую эпоху человеческого существования. Складывается впечатление, что экспоненциальный рост производительности компьютеров, предсказываемый законом Мура, затрагивает все аспекты современного общества[3].
По мере распространения новой техники выясняется, что у нас не прибавляется времени для самих себя; собственно говоря, у многих из нас такого времени становится меньше. Как именно техника ускоряет темп повседневной жизни?
Почему она делает нас не более свободными, а более занятыми? Почему мы приобретаем цифровые устройства ради того, чтобы уменьшить дефицит времени, но обвиняем их в том, что они только усиливают его нехватку? Это ключевой парадокс, который я хочу рассмотреть в своей книге.
Современные модели использования времени едва ли можно представить без использования техники. Нам редко выпадает шанс жить без техники — она неразрывно вплетена в нашу жизнь, сопровождая нас от рождения до смерти: дома, в школе, при выполнении оплачиваемой работы и на отдыхе. В нашей жизни всегда присутствует техника — от простейших орудий до крупных технологических систем. Мы поручаем разные задачи техническим устройствам и делаем их посредниками при взаимодействии со все более сложными социальными сетями. И наши поступки, и само общество опираются на технику и диктуются ею.
Хотя социологи подчеркивают, что время — социально обусловленное понятие, формируемое коллективными ритмами взаимодействия людей с миром, к технике такой же подход применяется редко[4]. Техника слишком часто рассматривается вне ее связи с социальными взаимодействиями. Но если время невозможно отделить от коллективных ритмов, допущений и надежд, присутствующих в жизни людей, то в равной степени это невозможно и в отношении техники, которая во все большей степени оставляет свой отпечаток на времени и формирует его для нас. В прежние эпохи это различие, возможно, было несущественным, но в цифровой век оно становится по-настоящему важным. Например, тирания часов, последовательно отсчитывающих течение дня, играет принципиальную роль в описаниях ускоряющегося мира. Технические устройства словно воплощают в себе функциональные требования времени, недвусмысленно определяющие, каким образом мы пользуемся временем.
Если до сих пор мы чересчур поспешно принимали темпоральную логику, встроенную в нашу технику, не следует забывать, что неотъемлемым аспектом этой техники, подобно размеру экрана или мощности процессора, является и социальный характер времени. Возьмем, например, оптоволоконный кабель между Чикаго и Нью-Йорком. Если предыдущие кабели между двумя этими городами прокладывались вдоль железнодорожных линий, то новый кабель идет по кратчайшему возможному маршруту — для него даже был пробит туннель через Аллеганские горы. Это позволило сократить время передачи информации на 1,3 миллисекунды. Таким образом, «скорость» встроена непосредственно в систему: кабель прокладывался таким образом, чтобы ускорить передачу. Но его использование финансовыми трейдерами определяется отнюдь не техническими свойствами собственно кабеля, а структурой конкуренции между трейдерами[5]. Сама по себе техника не знает требований в отношении времени. Они встраиваются в устройства, которыми мы пользуемся, нашими слишком человеческими замыслами и желаниями.
Этот тезис лег в основу данной книги. Он позволяет нам отбросить прежние дихотомии, согласно которым техника по своей природе либо освобождает нас, либо порабощает. Мы уже должны были бы проникнуться скептицизмом в отношении обеих крайностей: с одной стороны, мессианских обещаний новой эры, которую откроет нам техника, а с другой — решительного отказа от господства машин. Цифровой мир — не то же самое, что индустриальный мир, но в то же время у них есть много общего. Для того чтобы понять нашу нынешнюю одержимость скоростью, нам следует изучить и то, что осталось прежним, и то, что характерно только для нашей эпохи.
Для этого нам потребуется историческое чувство «новой» техники. Машины индустриальной эпохи диктовали людям новое восприятие времени так же, как они делают это сейчас. Однако учет влияния техники на время влечет за собой фиксацию на новейших гаджетах, в то время как старые добрые устройства настолько нам знакомы, что выпадают из поля зрения. Я собираюсь поставить под сомнение неявное противопоставление новейшей и давно существующей техники, необычного и банального. Имея это в виду, мы будем менее склонны видеть источник позитивных или негативных изменений в технике самой по себе.
Те свойства техники, которые мы обычно считаем ее неотъемлемыми чертами, порождаются нашими конкретными социальными практиками. Иными словами, техника входит в нашу жизнь и приобретает смысл лишь по мере того, как люди берут ее на вооружение и начинают использовать. Вместе с тем техника играет ключевую роль при формировании режимов времени, так как наше восприятие человеческих поступков и материального мира определяется ею. Наши представления о времени просто невозможно отделить от воплощенного в нас привычного взаимодействия с социо-материальным миром. Мир скрепляется как техникой, так и временем.
Соответственно, сквозной темой книги станет изучение совместной эволюции новой техники и темпоральных ритмов, то есть того, как они формируют друг друга. Вообще говоря, техника в ней будет рассматриваться с точки зрения социальных влияний: технологические изменения будут пониматься как непредзаданные и непредсказуемые, но определяемые целым спектром социальных, экономических и политических сил[6]. Авторы многих работ на данную тему изучают конструкцию или материальный характер конкретных технологий, но нас будет интересовать нечто иное. Признавая, что создатели техники закладывают в нее конкретные свойства и возможности, я утверждаю, что в развитии этой техники и ее использовании нет ничего предопределенного. Ее взаимоотношения со временем зависят от того, как технические устройства проникают и врастают в наши институты и шаблоны повседневной жизни — это относится к организациям, пользовательским культурам, производству и потреблению, семейной жизни, досугу и работе.
Чувство измотанности
Откуда в культуре берется такой сильный интерес к взаимоотношениям между цифровыми технологиями и темпом жизни? О том, что люди все сильнее ощущают субъективный дефицит времени, свидетельствует тот факт, что нехватку времени отмечает все большая доля населения. Например, многочисленные опросы показывают,
