Джульетто Кьеза - Русофобия 2.0: болезнь или оружие Запада?
Военное продвижение Запада приобрело поистине глобальный характер. После исламского завоевания португальские конкистадоры первыми добрались до Индии, после чего уступили территорию британским завоевателям, чей железный цивилизаторский кулак ударил не только по телу, но и искалечил душу индийского общества, которое по размерам не уступало всему Западу той поры, а по богатству истории, культуры и разнообразию было гораздо старше и мудрее. Запад в своей британской версии выкачал из Индии богатства настолько огромные, что они обеспечили Лондону почти двести лет имперского правления, не встретив сопротивления более половины земного шара.
В данном конкретном случае британские завоевания способствовали успешному экспорту английской модели общественного устройства. Индия, а затем и Пакистан перенесли на свою почву учреждения, созданные в Великобритании. Правда, этот перенос произошел в совершенно разных исторических и культурных условиях. В ретроспективе этот процесс обошелся без логики. Ведь два столетия в истории народов длятся не более чем мгновение.
Былой триумф английской политики был позаимствован американцами. После Второй мировой войны состоялся переход британских скипетра и державы в руки США. Теперь они полагают, что у них есть право на силовой экспорт своей демократии во всем остальном мире.
Что касается Дальнего Востока, Китая, Японии и Кореи, то там западное наступление прошло в два этапа. Первый этап, относящийся к XVI веку, провалился. В роли вооруженных гостей тогда выступили португальцы, но были разгромлены. Возможно потому, что пытались завоевать доверие силой… христианской религии. Но попытка оказалась безуспешной. Три столетия спустя, в XIX веке, на штурм пошли другие европейцы. На этот раз без монашеских одеяний, но в блеске стали новейшего вооружения. На сей раз успех был обеспечен. Позже, спустя столетие, в Китае состоялся триумфальный Великий поход, в результате чего Китай стал коммунистическим. Для порабощения Японии Америке понадобились две атомные бомбы.
Об опыте, полученном от Запада остальным миром, мы высказались по необходимости кратко. Здесь не сказано о завоевании Африки и Латинской Америки. Но теперь понятно, что пять столетий господства подошли к концу, а с ним и способность Запада играть доминирующую роль в характерных для него формах. Былое верховенство не гарантирует господства в будущем. Именно этого понимания сегодня не хватает правящим кругам Запада. Историческое время народов и цивилизаций Запад рассматривает как период, подлежащий сокращению благодаря своей мощнейшей технологии. Но эта концепция наталкивается на эволюционные законы. Народная память гораздо упорнее, чем упрямство отдельных индивидов. Мне думается, чем многочисленнее народы, тем крепче их память.
Общество, сложившееся сегодня на Западе, построено на технологии. Оно неразрывно связано со скачкообразным возвышением индивида, но не в состоянии удовлетворять потребности технологизированного в большей или меньшей мере человеческого сообщества, где сохраняются глубинные психологические и коллективистские традиции. Разумеется, можно добиться некоторого успеха в закрепощении народов. Можно силой или хитростью потребовать от покоренных адаптироваться к темпу навязанной технологии, да и то не везде и притом в течение не очень длительного времени. Быстрота адаптации отдельных цивилизаций различна и протекает с разной скоростью. Внезапное сокращение расстояний, произошедшее всего за несколько десятилетий, столкнуло общества не только разные, но и совершенно друг другу чуждые. У них не было времени для того, чтобы познакомиться. Хуже того – Запад навязал режим сосуществования путем насаждения собственной модели как для своих, так и для чужих. Для многих народов вынужденное сожительство оказалось непереносимым бременем. Например, историческое время у одних не совпадает с концепцией времени у других. Западу не оставалось ничего иного, как применить насилие, дабы навязать непокорным свою модель поведения.
Данный метод работал на протяжении более века. Но силовой экспорт западной модели был возможен до тех пор, пока у Запада была монополия на силу. Сегодня эта монополия закончилась. В Сирии путинская Россия продемонстрировала всему миру крах западной монополии. Она ошеломила Запад, который был убежден в своем могуществе. Россия доказала, что силы и технология, поддерживающие величие Запада, отныне доступны не только Империи. Кроме того, как уже упоминалось, западная модель потеряла большую часть своего первоначального блеска. Она держалась на теории непрерывного и бесконечного роста. Теперь же все убедились, что никакого роста нет. Запад отчаянно делает вид, что рост все еще продолжается. Он жмет на все рычаги средств массовой информации, чтобы продемонстрировать картинку роста. Однако этот рост – блеф, он существует только на экране телевизора, а в реальности ничего похожего не наблюдается.
Наряду с этим растет число субъектов, которые понимают, что теперь нет возможности удовлетворять бесконечные желания, существующие лишь для того, чтобы потреблять товары. Желания растут в огромном масштабе, но их удовлетворение все заметнее становится привилегией элитарного меньшинства. У прочих мелких потребителей, вцепившихся в свои смартфоны, мы не можем не поинтересоваться, почему Лондон и Париж так сильно отличаются от какого-нибудь Тимбукту.
Нет такой рекламы, которая могла бы позолотить своим блеском товарный голод. Модель, основанная на предпосылках демократии, вынуждена сокращать количество товара. В конце концов товар исчезает. Власть денег бесконечна, но несовместима с принципами демократии и равенства, количество которых по определению ограниченно. Необходим обмен товара на демократию. Третьего не дано. А те, кто имеет силу и власть, словно набрали в рот воды. Трудно противостоять иллюзии и обману.
Глава 4. Исламофобия
«Когда русские нанесли нам удар в спину и отказались от своей империи в 1991 году, мы остались на берегу с большим количеством заблуждений насчет нас самих и, что еще хуже, насчет остальной части мира», – саркастически заметил один нетипичный американец, то есть критически настроенный интеллектуал[36]. «Заблуждения» быстро накапливались, росли как на дрожжах. Все радовались тому, что Запад выиграл «холодную войну». За много лет до этого подобное умонастроение Иосиф Сталин определил как «головокружение от успехов»[37].
Америка, а следом за ней весь Запад пятьдесят лет существовали в страхе перед «красной угрозой». В конце концов враг покончил жизнь самоубийством, уйдя с исторической арены. И вдруг больше не стало никакой опасности. Все пути теперь были открыты для новых перспектив, расширения господства и экспорта цивилизационной модели, припасенных в западном спецхране. Тогдашний президент США Билл Клинтон получил срочный вызов от ведущих банкиров Уолл-стрита. Ему было сказано, что Соединенные Штаты в состоянии выступить в качестве глобального банкира. Они должны получить возможность «поделиться своим опытом и своими услугами» со всем миром. Кроме того, было сказано, что реальной альтернативы на горизонте нет и не предвидится.
Перед Западом открывалась эра непрерывного, нового, беспрецедентного господства. Истории, как писал упомянутый выше Фрэнсис Фукуяма, наступил конец. XXI век и, очевидно, все последующие столетия будут стопроцентно «американскими», глобальными в своем единстве. Раскаты грома от падения Берлинской стены в 1989 году услышали три миллиарда человек, которые к этому времени уже регулярно смотрели телевизор в новом едином и глобальном мире. Все успели посмотреть уникальный репортаж с места катастрофического события и воочию увидели конец эпохи.
Да, все мы видели этот репортаж. Все мое поколение видело его, и оно помнит об этом событии. Однако новое поколение уже забыло о нем, точнее, и не знает вовсе. Оно ведать не ведает (даже современники выпустили это из памяти), что Советский Союз не просто покончил жизнь самоубийством, а был уничтожен в результате длительной разрушительной кампании, важнейшими элементами которой были:
• внешнеэкономическая агрессия;
• воздействие многочисленной «пятой колонны»;
• мощная пропагандистская кампания, превозносившая зажиточность Запада, основанную на технологическом подъеме, и подавлявшая любую возможность управления коммуникационными рычагами оборонявшейся стороны;
• исчерпание «движущей силы» советской модели и однопартийной политической системы[38];
• неспособность СССР продолжать конфронтацию с Западом в условиях вопиющего технологического отставания;
• падение производительности труда в Советском Союзе и неспособность контролировать цены на сырье, которые являлись важным источником советского экспорта.
