Гуго Фридрих - Структура современной лирики. От Бодлера до середины двадцатого столетия
Refulge y se cela.
– ¿Quién? ¿Dios? ¿El poema?
– Misteriosamente…
Хорхе Гильен
Совершенство круга
Таинственно пропадая
В неприступной вершине,
Он слушается линии
Соразмерной взгляду.
Ясны и приветливы
Стены таинственного,
Невидимые
В границах воздуха.
Его свет – божество:
Тайна без тени.
Тень разбрасывает
Презренные маски.
Совершенная тайна,
Совершенство круга.
Окружность круга —
Это секрет небес.
Таинственно
Сверкает это, сокрыто это,
Что именно? Бог? Поэма?
Таинственно…
Giuseppe Ungaretti
L’Isola (1925)
A una proda ove sera era perenne
Di anziane selve assorte, scese,
E s’inoltrò
E lo richiamò rumore di penne
Ch’erasi sciolto dallo stridulo
Batticuore dell’acqua torrida,
E una larva (languiva
E rifioriva) vide;
Ritornato a salire vide
Ch’era una ninfa e dormiva
Ritta abbracciata a un olmo.
In sé da simulacro a fiamma vera
Errando, giunse a un prato ove
L’ombra negli occhi s’addensava
Delle vergini come
Sera appiè degli ulivi;
Distillavano i rami
Una pioggia pigra di dardi,
Qua pecore s’erano appisolate
Sotto il liscio tepore,
Altre brucavano
La coltre luminosa;
Le mani del pastore erano un vetro
Levigato di fioca febbre.
Джузеппе Унгаретти
Остров
К берегу, где вечер вечен,
Спустился он из древних чувственных лесов
И устремился дальше, и привлек его
Шум крыльев,
Освобожденный из биения сердца
Бешеной воды;
Призрак (пропал и снова расцвел)
Увидел он;
И уже в повороте увидел:
Это была нимфа, она спала
Вытянутая, обнимая вяз.
И колеблясь в душе своей от обмана
К пламени истинному, пришел на луг,
Где тени собирались
В глазах девушек, словно
Вечер к подножию олив;
Дистилляция. Ветви сочились
Медленным дождем стрел,
Здесь дремали овцы
Под нежной кротостью,
Другие грызли
Светлое покрытие;
Руки пастуха были стеклом,
Разглаженным вялой лихорадкой.
Giuseppe Ungaretti
Canto (1932)
Rivedo la tua bocca lenta
(Il mare le va incontro delle notti)
E la cavalla delle reni
In agonia caderti
Nelle mie braccia che cantavano,
E riportarti un sonno
Al colorito e a nuove morti.
E la crudele solitudine
Che in sé ciascuno scopre, se ama,
Ora tomba infinita,
Da te mi divide per sempre.
Cara, lontana come in uno specchio…
Джузеппе Унгаретти
Песня
Вижу снова медленные губы твои
(Ночью к ним подступает море)
И вижу: кобыла твоих бедер
Никнет бессильно
В моих когда-то поющих руках,
И вижу, сон дарит тебе
Новый расцвет и новую смерть.
И злое одиночество,
Что каждый, кто любит, находит в себе,
Словно бесконечная могила
Вечно разделяет меня от тебя.
Любимая, далекая словно в зеркале…
Karl Krolow
Der Augenblick des Fensters (1955)
Jemand schüttet Licht
Aus dem Fenster.
Die Rosen der Luft
Blühen auf,
Und in der Straße
Heben die Kinder beim Spiel.
Die Augen.
Tauben naschen
Von seiner Süße.
Die Mädchen werden schön
Und die Männer sanft
Von diesem Licht.
Aber ehe es ihnen die anderen sagen,
Ist das Fenster von jemandem
Wieder geschlossen worden.
Карл Кролов
Момент окна
Некто вытряхнул свет
Из окна.
Розы воздуха
Расцвели.
И на улице
Встряхнулись дети. Игра.
Глаза.
Голуби пили
От его сладости.
Девушки стали красивей
И мужчины спокойней
От этого света.
Но прежде чем им сказали,
Окно было закрыто
Кем-то.
Marie-Luise Kaschnitz
Genazzano (1955)
Genazzano am Abend
Winterlich
Gläsernes Klappern
Der Eselhufe
Steilauf die Bergstadt.
Hier stand ich am Brunnen
Hier wusch ich mein Brauthemd
Hier wusch ich mein Totenhemd
Mein Gesicht lag weiß
Unterm schwarzen Wasser
Im wehenden Laub der Platanen.
Meine Hände waren zwei Klumpen Eis
Fünf Zapfen an jeder
Die klirrten.
Мария-Луиза Кашниц
Генаццано
Генаццано к вечеру
Зима
Стеклянное клацанье
Ослиных копыт
Подъем в горное селенье.
Здесь стояла у ручья
Стирала брачную рубашку
Здесь стирала свой саван
Мое лицо белело
Под черной водой
В дрожащей листве платанов.
Мои руки были два куска льда
Пять сосулек на каждой
Звенели.
Hans Arp
Rosen schreiten auf Straßen aus Porzellan
Am Rande des Märchens strickt die Nacht sich Rosen.
Der Knäuel der Störche Früchte Pharaonen Harfen löst sich.
Der Tod trägt seinen klappernden Strauß unter die
Wurzel des Leeren.
Die Störche klappern auf den Schornsteinen.
Die Nächt ist ein ausgestopftes Märchen.
Die Rosen schreiten auf Straßen aus Porzellan und
stricken sich aus dem Knäuel ihrer Jahre
einen Stern um den anderen.
Zwischen Sternen schläft eine Frucht.
Die leeren Länder ausgestopften Jahre lachenden
Koffer tanzen.
Die Störche fressen Pharaonen.
Aus den Schornsteinen wachsen Rosen.
Der Tod frißt ein Jahr um das andere.
Die Pharaonen fressen Störche.
Zwischen Früchten schläft ein Stern. Manchmal lacht er
leise im Schlaf wie eine porzellanene Harfe.
Die klappernden Märchen strickenden Straßen packenden
Störche tanzen.
Die wachsenden Schornsteine fressenden Harfen
porzellanenen Sträuße tanzen.
Die Wurzeln der Pharaonen sind aus Rosen.
Die Srörche packen ihre Schornsteine in ihre Koffer und
ziehen in das Land der Pharaonen.
Ганс Арп
Розы шагают по фарфоровым улицам
На краю сказки ночь занимается вязанием роз.
Распускается узел: аисты, плоды, фараоны, арфы.
Смерть несет свой громыхающий букет над
корнями пустоты.
Аисты громыхают на дымовых трубах.
Ночь – препарированная сказка.
Розы шагают по фарфоровым улицам
и распускают из узла своих лет
одну звезду за другой.
Среди звезд спит плод.
Танцуют пустынные страны, препарированные
годы, смеющиеся чемоданы.
Аисты пожирают фараонов.
Из дымовых труб растут розы.
Смерть пожирает год, потом другой.
Фараоны пожирают аистов.
Среди плодов спит звезда. Иногда она тихо смеется
в темноте как фарфоровая арфа.
Танцуют громыхающие сказки, вязальные улицы,
запакованные аисты.
Танцуют растущие дымовые трубы, пожирающие
арфы, фарфоровые букеты.
Корни фараона – розы.
Аисты запаковывают свои дымовые трубы в свои
чемоданы и тянутся в страну фараонов.
Georg Trakl
Klage
Schlaf und Tod, die düstern Adler
umrauschen nachtlang dieses Haupt:
des Menschen goldnes Bildnis
verschlänge die eisige Woge
der Ewigkeit.
An schaurigen Riffen
zerschellt der purpurne Leib.
Und es klagt die dunkle Stimme
über dem Meer.
Schwester stürmischer Schwermut
Sieh, ein ängstlicher Kahn versinkt
unter Sternen,
dem schweigenden Antlitz der Nacht.
Георг Тракль
Жалоба
Сон и смерть, зловещие орлы
всю ночь над этой головой:
золотой абрис человека
пожирают ледяные волны Вечности.
О хищные утесы
разбивается пурпурное тело.
И рыдает темный голос
над морем.
Сестра грозового страданья
Видит: погружается испуганный челн
в звезды
молчаливого лика ночи.
Gottfried Benn
Immer Schweigender
Du in die letzten Reiche,
du in das letzte Licht,
ist es kein Licht ins bleiche
starrende Angesicht,
da sind die Tränen deine,
da bist du dir entblößt,
da ist der Gott, der eine,
der alle Qualen löst.
Aus unnennbaren Zeiten
eine hat dich zerstört,
Rufe, Lieder begleiten
dich, am Wasser gehört,
Trümmer tropischer Bäume,
Wälder vom Grunde des Meer,
grauendurchrauschte Räume
treiben sie her.
Uralt war dein Verlangen,
uralt Sonne und Nacht,
alles: Träume und Bangen
in die Irre gedacht,
immer endender, reiner
du in Fernen gestuft,
immer schweigender, keiner
wartet und keiner ruft.
Готфрид Бенн
Всегда молчаливый (парафраз)
Ты и светлые дали,
ты и последний райх,
и света нет ни капли
в судорожных чертах.
Там слезы в пустыне,
там разлука с тобой,
там есть Бог, единый,
утоляющий боль.
Немыслимые эоны,
гибель везде и нигде,
зовы, песни и стоны
тебе на темной воде.
Тропики в клочьях пены,
деревья на дне морском,
исступленной бездны
изначальный закон.
Древни твои притязанья,
как солнце, ночь и мир.
Все: мечты и познанья
породил кошмарный делир.
Основанный в светлой дали,
ты сам выбираешь путь.
Всегда молчаливый, едва ли
ждущий чего-нибудь.
Gottfried Benn
Verlorenes Ich
Verlorenes Ich, zersprengt von Stratosphären,
Opfer des Ion —: Gamma-Strahlen-Lamm —
Teilchen und Feld —: Unendlichkeitsschimären
auf deinem grauen Stein von Notre-Dame.
Die Tage gehn dir ohne Nacht und Morgen,
die Jahre halten ohne Schnee und Frucht
bedrohend das Unendliche verborgen —
die Welt als Flucht.
Wo endest du, wo lagerst du, wo breiten
sich deine Sphären an – Verlust, Gewinn —:
ein Spiel von Bestien: Ewigkeiten,
an ihren Gittern fliehst du hin.
Der Bestienblick: die Sterne als Kaldaunen,
der Dschungeltod als Seins– und Schöpfungsgrund,
Mensch,Völkerschlachten, Katalaunen
hinab den Bestienschlund.
Готфрид Бенн
Потерянное «я» (парафраз)
Потерянное «я» – добыча стратосферы,
ягненок, жертва излучений гамма,
Частицы… поле… бесконечности химеры
на серых парапетах Нотр-Дама.
Проходят дни без ночи и рассвета,
проходит год – ни снега, ни цветов,
и бесконечность наблюдает с парапета,
и ты бежать готов.
Куда. Где обозначены границы
твоих амбиций, выгод и потерь.
Забава бестий бесконечно длится,
чернеет вечности решетчатая дверь.
Взгляд бестий: звезды, как распоротое чрево,
смерть в джунглях – истина и творческая
страсть,
народы, битвы, мировое древо —
все рушится в распахнутую пасть.
Die Welt zerdacht. Und Raum und Zeiten
und was die Menschheit wob und wog,
Funktion nur von Unendlichkeiten —
die Mythe log.
Woher, wohin – nicht Nacht, nicht Morgen,
kein Evoë, kein Requiem,
du möchtest dir ein Stichwort borgen —
