Гай Стэндинг - Прекариат: новый опасный класс
«Мужественность» под угрозой?
Хотя мужчины и женщины в прекариате сталкиваются с совершенно разными проблемами, активная часть прекариата пополняется за счет групп нетрадиционной сексуальной ориентации. Это объясняется просто. Геи и лесбиянки чувствуют себя неуверенно в обществе, где нормой считается гетеросексуальное поведение и стандартная нуклеарная семья. Но есть и другие трудности, связанные с развитием рынка труда. Феминизация труда сказывается на традиционном представлении о мужественности и женственности. В частности, социологи давно уже обеспокоены тем, что молодые мужчины становятся более отчужденными и аномически деморализованными.
Исторически так сложилось, что молодые мужчины, взрослея, ориентировались на ролевые модели. У них был образец мужского поведения. Они брали пример с отцов, которые достаточно хорошо зарабатывали, чтобы поддерживать жену и детей, и под конец жизни пользовались почетом и уважением. Это была сексистская и патриархальная модель, далеко не идеальная, однако она крепко утвердилась в умах и служила образцом для многих поколений. В наши дни у молодых людей из рабочего класса не так много реалистичных ролевых моделей, дающих основание для самоуважения, а перспектива в будущем стать «кормильцем» семьи весьма туманна.
Нехватка вдохновляющих ролевых моделей – это, вероятно, сказавшиеся на следующем поколении последствия гибкости труда, насаждавшейся в 1980–1990-е годы. Результат – позднее взросление: молодым мужчинам недостает мотивации для самостоятельной жизни. Как заметила Люси Расселл (Lucie Russell), руководитель британской благотворительной организации Young Minds: «Разве могут мальчики стать мужчинами, не имея соответствующей роли или работы?»
Все начинается еще со школы, где девочки по успеваемости сильно опережают мальчиков. В Англии и Уэльсе 64 процента девочек получают сертификат о среднем образовании (GCSE) с высшей оценкой (экзамены на этот сертификат сдают в возрасте 15–16 лет), а среди мальчиков – только 54 процента. Мальчикам не только не хватает примера в собственной семье, их еще и обучают преимущественно женщины. Примерно в 5000 британских школ вообще нет преподавателей-мужчин. С высшим образованием в этом плане еще хуже: половина молодых женщин после школы поступают в высшие учебные заведения, а для юношей этот показатель всего 37 процентов. Примерно такая же картина наблюдается и в других странах. В целом в американских и европейских университетах студенток на треть больше, чем студентов. А по окончании университета для британских выпускников-мужчин вероятность остаться без работы на 50 процентов выше, чем для женщин.
Вследствие этой нестабильности все больше молодых мужчин продолжают жить вместе со своими родителями или по близости от них, рассчитывая на их поддержку в случае крайней нужды. В Италии это распространенное явление, в этой стране молодых (и даже не очень молодых, сорокалетних) мужчин, живущих с родителями, называют mammoni – маменькины сынки. В Великобритании более четверти мужчин в возрасте от 25 до 29 лет живут вместе с родителями – их вдвое больше, чем живущих с родителями женщин того же возраста. Каждый десятый мужчина в 35 лет все еще проживает в родительском доме. С этим связан образ «сына-бумеранга», который после университета или института возвращается домой, но все, что ему остается, это случайные заработки, долги, наркотики и апатия, сопровождающаяся смутным желанием «путешествовать».
Нестабильность не способствует браку, а молодые люди не спешат заводить детей. В 2008 году в Англии и Уэльсе сочетались браком лишь 232 990 пар – самый низкий показатель с 1895 года! «Коэффициент брачности», определяемый по количеству заключаемых браков на душу населения, достиг низшего уровня с 1862 года, когда начали вести такую статистику. «Коэффициент брачности» также резко снижался на поздних стадиях этапа «разукорененности» в ходе Великой трансформации в конце девятнадцатого столетия – во времена, когда незащищенность и нестабильность стали распространенным явлением. Похожая тенденция к понижению наблюдалась по всей Европе, при этом увеличивалось число пар, предпочитавших браку сожительство. По расчетам, к 2015 году большинство детей в Англии и в Уэльсе будут рождены вне официального брака.
Мужчины и женщины позже женятся. С 1998 по 2008 год в Англии и в Уэльсе средний возраст молодоженов, впервые вступающих в брак, увеличился на три года и для мужчин, и для женщин. Условный средний возраст мужчин, впервые вступающих в брак, составил 31,5 года, у женщин этот возраст был 29,9 года. Более поздний возраст, вероятно, связан с увеличением затрат – как фактических издержек, так и величины потерь вследствие риска, то есть неудачного брака. Все это свидетельствует о нестабильности, которую ощущают и мужчина, и женщина, хотя каждый по-своему.
Из-за этой тенденции в промышленно развитых странах увеличилось число домохозяйств, состоящих из одного лица. Но как мы видели, молодежь также тянется назад к родительскому дому, добавляя собственную нестабильность к родительской. Появились неологизмы, описывающие эту группу: «кипперы» (Kippers, сокращение от Kids in Parent’s Pockets Eroding Retirement Savings – «детки, залезающие в родительский карман и тратящие пенсионные сбережения») и «айподы» (Ipods, сокращение от Insecure, pressurised, overtaxed, debt-ridden and saving – «неуверенные, загнанные, обремененные налогами, долгами и экономящие»).
Эл Хокер и Шив Малик (Howker, Malik, 2010) в своей нашумевшей книге подробно рассказали, с чем предположительно сталкиваются сейчас молодые люди вроде них самих (хотя профессиональные биографии авторов этого не подтверждают). И вкратце так подытожили суть «своего» существования:
Наша работа и жилье – все по краткосрочным контрактам, наш путь извилист, как меандр, и единственная надежная точка на этом пути – родительский дом, где прошло наше детство… Еще не явилось поколение, которое спасет Англию, а тем временем накапливаются долги, все более случайным становится заработок, жить становится все труднее.
Молодежь: городские кочевники
Всемирная молодежь, а это более миллиарда человек в возрасте от 15 до 25 лет, представляет собой самую многочисленную молодежную возрастную группу в истории, а в развивающихся странах это преобладающее большинство. Человечество понемногу «дряхлеет», но при этом вокруг множество молодых людей, которым есть из-за чего переживать. И хотя в прекариат входят многие другие группы, самый привычный образ прекариата – это молодые люди, окончившие школу и колледж только для того, чтобы в результате годами пребывать в неопределенности. Зачастую это еще обиднее, поскольку поколение их родителей имело в этом возрасте стабильную работу.
Молодежь всегда вливалась в трудовые ресурсы на неопределенных позициях: сначала нужно было доказать, на что ты способен, и поучиться. Но сегодня молодежи не предлагают приличной сделки. Многие устраиваются на временные должности, которые едва ли подпадают под понятие «трудоустройство». Одним из ловких трюков мобильности было продление испытательного срока, когда фирмы могут официально меньше платить и предоставлять меньше пособий и льгот.
Многие недовольны тем, что стало труднее перейти на долгосрочные трудовые соглашения. Во Франции, например, 75 процентов молодых работников устраивались на работу по временному трудовому договору, и большинство так и остались временными: только те, у кого есть дипломы, могут рассчитывать со временем на постоянную должность. По традиции молодые в принципе готовы к тому, что вначале придется побыть аутсайдерами, поскольку надеются в конце концов стать в фирме или учреждении «своими». А до тех пор можно пожить за родительский счет. Семейная поддержка на первом этапе облегчала тяготы нестабильности. Но в наши дни нестабильность расширила свои границы, а семейная солидарность ослабла, семья стала более хрупкой, и старшее поколение не может рассчитывать на адекватную ответную помощь со стороны младшего поколения.
Одно из следствий реструктуризации общественного дохода и гибкости заработной платы – резкое уменьшение зарплаты и доходов у молодых в сравнении со старшим поколением в семье. Дело не только в том, что много молодежи занято на нестабильных работах, где зарплаты ниже: переговорные позиции молодых людей при устройстве на любую работу стали заметно слабее, а отсутствие пособий от предприятий и государства добавляет им уязвимости – вплоть до нищеты.
Это происходит, например, в Японии, где с 1997 по 2008 год среднегодовой заработок рабочих в возрасте примерно 20 лет снизился на 14 процентов. В отчете Министерства здравоохранения, труда и социального обеспечения от 2010 года говорилось, что 56 процентов трудоустроенных в возрасте от 16 до 34 лет нуждаются во втором источнике дохода для возмещения основных расходов.
Молодые не любят неопределенности и, как правило, так или иначе подумывают о карьере. Но многие из тех, кто хочет чего-то добиться в жизни, уже наслышаны о том, как люди старшего поколения «тянули лямку» в конторе или на заводе, и эти рассказы их вовсе не вдохновляют. Они отвергают лейборизм с его стабильной штатной работой, продолжающейся чуть ли не пожизненно. Согласно международным опросам общественного мнения, почти две трети молодых людей сказали, что предпочитают «самозанятость», то есть хотят работать на себя, а не на кого-то. Но гибкий рабочий рынок, выкованный старшим поколением политиков и коммерческими интересами, обрекает большинство молодых людей годами прозябать в прекариате.
