Джульетто Кьеза - Русофобия 2.0: болезнь или оружие Запада?
Вашингтон полностью проигнорировал и это предупреждение. Быть может, думали в Белом доме, Путин высказывается в приступе гнева, который вскоре утихнет. Возможно также, что американский посол в Москве проспал все интересное.
Все шло как обычно – до тех пор, пока не пробил час Ливии, а затем и Украины. Американские неоконы торопились. Россия оставалась все той же, правда, наращивала свой стратегический потенциал. В запасе еще было время. Еще можно было успеть свести концы с концами. Однако в 2008 году грянул кризис, причем с удвоенной силой. С одной стороны, произошло падение производства в обстановке замедления темпов роста в Китае. С другой – грянул стратегический дефолт в сфере глобальных финансов. Барак Обама дал зеленый свет Виктории Нуланд и ее теплой компании. Неужели больше не из кого было выбирать сотрудников? Эта компания действовала крайне неосторожно, как всегда и поступают невежды. Может быть, когда-то Виктория и муж ее Роберт Каган начитались откровений Отто фон Бисмарка насчет того, как можно окончательно победить слабую Россию?
У первого канцлера Германской империи Бисмарка были четкие планы. Правда, жил он в последней четверти XIX века, в чем он, конечно, не виноват. Любопытно было бы знать, взглянула ли хоть раз Нуланд со своим мужем Каганом на календарь, приступая к реализации своего собственного плана? «Мощь России, – писал Бисмарк, – можно подорвать только в результате отделения от нее Украины. Для тех, кто хочет добиться этого, необходимо не только расколоть Россию, но и натравить на нее Украину, окровавив обе стороны одного и того же народа, а затем спокойно наблюдать, как брат убивает брата. Чтобы достичь этого, необходимо выявить и воспитать отряд изменников в национальной среде и с помощью предателей трансформировать сознание людей до такой степени, чтобы они отреклись от всего русского, возненавидели собственных кровных родственников и даже не подозревали об этом. Остальное сделает время».
Программа предельно четкая. Она и была реализована полтора века спустя, буквально пункт за пунктом, командой из американских, канадских, польских и английских агентов с помощью многочисленного отряда предателей, выявленных и купленных по сходной цене в среде украинской националистической элиты. Проблема в том, что Бисмарк подробно указал, что должно сделать с украинским народом, как обмануть его и толкнуть на измену и предательство, заставить забыть свои корни и историю. Однако канцлер не дал пошаговых инструкций и не высказал никаких предположений о реакции русских людей.
Американская импровизация забуксовала именно в этом вопросе. В то время как Украина теряла себя, угодив в приготовленный капкан, Россия возрождалась из пепла. Она выбрала Владимира Путина, чтобы тот воссоздал ее. Только этим объясняется огромная популярность, какая сопровождает его в драматической и трудной борьбе за спасение Отечества. Вот отчего все мы сталкиваемся с вопросом: Россия ли «делает» Владимира Путина, или это Владимир Путин «делает» Россию? Ответ на этот альтернативный вопрос покажет время. Мне кажется, что оба ответа на этот вопрос могут считаться верными.
В этом контексте впоминается Кутузов из «Войны и мира» в канун Бородинской битвы. Вышел ли Кутузов из баталии победителем? Бородинская битва практически была наполовину поражением. Наполеон считал, что это он победил, и пошел дальше. Москва была взята. Кутузов отступил, но русский народ выиграл войну. Был ли Кутузов гением, или же он выразил чувства своего народа и ощущение времени, пространства и того духа, которым жили эти люди? Я выбираю именно это истолкование. Не знаю, что выберет Вашингтон, особенно после того, как Барак Обама покинет Белый дом. Ясно одно: через полтора года кровавой войны на Украине и после поражения в Сирии все расчеты Америки оказались неверными.
Глава 9. Русофобия у русских
Вспоминается разговор, состоявшийся у меня дома в Москве летом 1992 года. В числе гостей были двое моих молодых русских друзей. Он – директор радикального «демократического» еженедельника[84]. Она – свежеиспеченная сотрудница одного из новых банков, которые на гребне приватизации появлялись сотнями. Либерализация цен била ключом, сбережения населения сгорали не по дням, а по часам. Приватизация государственных активов, государства в целом проходила со скоростью лесного пожара и сопровождалась перестрелками между бандами авантюристов, насильственной экспроприацией и притеснениями любого вида. Шел процесс первоначального накопления, как на Диком Западе. Этот процесс должен был завершиться в кратчайшие сроки, как того требовали Джеффри Сакс и команда советников из Гарвардского университета, то есть пока до населения не дойдет, что его ограбили до нитки.
За столом я рассказывал одну историю, свидетелем которой был лично как раз накануне званого обеда. Я увидел, как одна пенсионерка в слезах вышла из молочного магазина, расположенного в доме, где я живу. Она не смогла купить пакет молока – не хватило денег. Не успел я закончить рассказ, как раздалась сердитая реплика барышни: «Нечего сожалеть об этих людях, если мы хотим построить рыночную экономику! А эти нищеброды никогда к ней не приспособятся. Учтите, обречены по меньшей мере тридцать миллионов человек. И с этим ничего не поделаешь. Либо суровые меры, либо мы так и останемся в хвосте цивилизации». Сотрудница банка рассказывала о том, как она присутствует на показах мод, делает покупки в лондонских и римских бутиках и нежится на пляже в Марбелье. Как можно было требовать от этой дамы отказа от такого образа жизни? И во имя чего? Неужели ради пакета молока для старухи, которая приговорена на исчезновение его величеством Рынком с заглавной буквы?
Признаюсь, я потерял дар речи. На миг мне показалось, будто я на классической лекции по экономике капитализма. У меня за столом сидел классический тип, описанный Дэвидом Рикардо и Карлом Марксом. Помню, я попробовал робко возразить: «В таком случае объясните мне, в чем разница между вашим социальным проектом и сталинизмом? Возможно, Сталин тоже считал, что тридцать миллионов смертей были необходимы для построения коммунизма. Вы думаете, что надо пожертвовать тридцатью миллионами ваших сограждан, чтобы построить Рынок?» Поскольку и она, и ее муж всеми фибрами ненавидели Сталина, наша дружба оборвалась на этой ответной реплике, и обед закончился довольно грустно. Полагаю, и для описанной молодой пары также. Правда, они между поездками в Париж и Майами до сих пор считают себя большими «демократами».
Об этом эпизоде я рассказал в своей книге «Прощай, Россия!»[85]. На самом деле эта банкирша – символ капитализма в зачаточном состоянии. Она выступает в роли образца русофобии у русских. Не знаю, есть ли в Индии индофобы, а во Франции франкофобы. Доподлинно известно, что в Италии италофобов нет. По крайней мере, в русском понимании там не найти ни одного человека, который бы испытывал ненависть к большинству своих сограждан. В Италии днем с огнем не найти людей, которые считали бы своих соотечественников аутсайдерами – чуждой мерзкой расой, рядом с которой просто не хочется жить.
В России, например, местные русофобы не спускаются в московское метро по той причине, что оно переполнено «мерзкими русскими». Для русофобов отвратителен даже их запах. Конечно, не обязательно до безумия любить своих сограждан. Сам я мог бы много чего порассказать об итальянцах. Но российские русофобы радикально отличаются от прочих ненавистников России. Хотя бы потому, что больше нигде в мире вы не найдете такой степени отчуждения, глубочайшего презрения, весьма схожего с расизмом, который был бы замешен на реальной классовой ненависти, как в России. Ведь все русские русофобы к тому же мнят себя «интеллектуалами».
По-моему, русофобы – это индикатор специфически русской духовной атмосферы. В широком смысле это явление объясняется реальным расколом между той частью русских, которые, с одной стороны, всегда считали себя (и до сих пор считают) исключительно европейским меньшинством. А с другой – подавляющее большинство, считающее себя более русскими, нежели европейцами.
Конечно, существует бесконечное число оттенков принадлежности к европейской цивилизации или отчужденности от нее. Численно преобладать могут те, кто восхищается Европой, ее гуманистическими принципами, искусством, историей – словом, всем тем, что дама-банкирша подразумевает под словом «цивилизация». Но преклоняться, завидовать или даже раболепствовать перед западной цивилизацией не означает считать ее своей собственной. Мне представляется, что именно здесь пролегает четкая граница при всей множественности нюансов.
Думаю, большая часть российской интеллигенции нередко считает себя неотъемлемой частью «эксклюзивного европейского салона». Приходится констатировать, что в истории России весьма значительная часть «интеллигенции» неоднократно оказывалась в ситуации полного отрыва от собственного народа, не разделяя его глубинных устремлений и духовных ценностей. Именно эта позиция «интеллигенции» в мрачные годы сталинизма получила клеймо «космополитизма». Однако в те дни космополитизм был в антагонистическом противоречии «пролетарскому интернационализму» с его страстной проповедью классовой борьбы. Теперь же не наблюдается даже признаков классовых столкновений, но налицо отказ от самой идеи русской нации и русского народа.
