Хью Томас - Золотой век Испанской империи
На данный момент, однако, Кортес довольствовался более достижимыми целями. Так, Мигель Диас де Аукс, опытный колонист из Санто-Доминго, сын того самого предприимчивого конкистадора, что вместе с Франсиско де Гараем совершил прогремевшее открытие «золотого самородка», отправился с Родриго де Кастаньедой, который стал к тому времени хорошим переводчиком, на завоевание Таско, где, как им было известно, имелось месторождения железа. Затем, 5 февраля 1524 года, Кортес отправил пожилого Родриго Ранхеля и Франсиско де Ороско, конкистадора из Убеды, родного города Кобоса, на юг, в Оахаку, сражаться с сапотеками и миштеками с их длинными копьями с кремневыми наконечниками. Они взяли с собой 150 пехотинцев и четыре пушки.
Оахака состоит из тропических прибрежных районов, влажной зоны вдоль реки Папалоапан, широкой долины с умеренным климатом и высоких гор, где значительно холоднее. На этой территории проживали два народа – сапотеки, группировавшиеся вокруг древнего городища Монте-Альбан, и миштеки, создатели Митлы. Сапотеки были замечательными архитекторами, миштеки же больше известны изготовлением прекрасных небольших предметов – бирюзовых мозаик, изделий из нефрита и золота, многокрасочной керамики и резных статуэток из твердого камня. Тем не менее, в Митле имелся выдающийся дворцовый комплекс со множеством внутренних двориков, и нечто подобное существовало также в Ягуле. Кроме этого, миштеки известны еще своими пиктографическими книгами, которые знаменитый ученый Игнасио Берналь считал «наиболее важной чертой миштекской культуры»{228}.
Испанские конкистадоры вскоре узнали о многих отличительных особенностях местной культуры Оахаки – таких, например, как погребальные рисунки, стиль написания которых соотносят с фигурами, известными под названием «дансантес», тонкая керамика («серая керамика» Монте-Альбана, кремовая керамика, а также более грубая коричневая и желтая керамика), жадеит (разновидность нефрита) и большое количество каменных, медных и золотых изделий. Из всех этих ремесел особенно выделяется необычайное мастерство жителей Оахаки в златокузнечном деле. По-видимому, именно у них мешики научились искусству обработки металлов.
Францисканец Саагун позже приписывал изобретение металлургии тольтекам{229} – однако эта легенда не должна вытеснять настоящие достижения населения Оахаки, которые были принесены сюда из Панамы и Коста-Рики{230}, а возможно, и Перу{231}. Мы имеем представление о качестве сапотекских и миштекских золотых (и, в меньшей степени, серебряных) изделий благодаря открытию в 1930-х годах знаменитой Седьмой гробницы в Монте-Альбане, но испанцы XVI столетия знали об этом гораздо больше, поскольку известно, что такие предметы в изобилии наличествовали в старой королевской сокровищнице в Мехико. Многие изделия перед отправкой в Испанию были переплавлены, но немало их отправилось туда в своем первоначальном виде, чтобы вызывать изумление у таких искушенных людей, как Альбрехт Дюрер.
В Оахаке в 1519 году жили около 1,5 млн человек, расселенных по приблизительно двадцати городам, плативших дань центральному городу; им же правил монарх, или касик, который был независим от Мешикской империи, но являлся ее союзником. В Митле, как это ни необычно, по всей видимости, правил жрец, чьи подданные как правило платили Теночтитлану дань золотой пылью, золотыми дисками, хлопковыми одеяниями, индейками, кроликами, медом и рабами.
Как и в других сообществах этого региона, в прошлом здесь не знали вьючных животных и не изобрели колеса. Единственным способом транспортировки грузов была переноска их мужчинами и женщинами. Войны были затяжными, маканы (мечи) использовались постоянно. В основном конфликты случались с мешиками. Целью последних был захват рабов и, в случае победы, получение дани с побежденных. Здешняя религия была сравнима с той, что господствовала в Мехико-Теночтитлане, но человеческие жертвы приносились в гораздо меньшем масштабе. Все религиозные церемонии были весьма детально разработаны и обычно сопровождались сочетанием музыки, танцев и поглощения пульке, сброженного напитка, приготовлявшегося из кактуса агавы[41]. Выращивали здесь в основном маис, перец чили, сладкий картофель (батат) и тыкву, разводили индеек, пчел и собак; кроме того, в пищу использовались многие другие животные. Дикорастущий табак применялся в медицинских целях.
В древней Оахаке существовало развитое общество, в котором прошедшие специальную подготовку жрецы обучали простонародье культу предков, культуре жертвоприношений, церемониям и почтительному отношению к календарю. Общество было построено на идее оседлого земледелия, дополненного охотой и рыболовством. Местные жрецы и знать вели свой народ освященными традицией путями.
Замысел Кортеса поглотить это сообщество, передоверенный почтенному Родриго Ранхелю, увенчался полным успехом. Сам Кортес в то время отправился в Веракрус, чтобы осмотреть местоположения старых городов на побережье. Он хотел иметь в Мексиканском заливе хороший порт. В конце концов было найдено удобное место в нескольких милях от того места, где он впервые высадился в 1519 году, и Кортес приказал перенести туда город Медельин. Здесь он превратился в Ла-Антигуа на реке Каноас. Ранхель же вскоре после успешного завершения своего предприятия умер от сифилиса.
Тем временем в один прекрасный летний день, 24 июня 1523 года, Франсиско де Гарай, губернатор Ямайки и ветеран Санто-Доминго (куда он впервые прибыл в 1493 году вместе со второй экспедицией Колумба), собрал флот из двенадцати кораблей, на которые посадил около 150 конных и 850 пеших кастильцев, а также некоторое количество индейцев с Ямайки, с тем чтобы плыть к Пануко на побережье Мексиканского залива. В его армии были 200 мушкетеров и 300 арбалетчиков; он набил свои корабли товарами, не забыв перед отплытием заручиться разрешением аудиенсии (верховного суда) Санто-Доминго на снаряжение экспедиции в район, уже завоеванный Кортесом.
Согласно Диасу дель Кастильо, на это предприятие Гарая вдохновил ряд разговоров с Антонио де Аламиносом, штурманом Кортеса, человеком блестящего ума{232}. Того тоже много лет привлекала идея основать поселение в этом регионе. Гарай знал Кортеса по Эспаньоле, так что нет ничего удивительного в том, что завоеватель Мексики решил написать Гараю письмо, в котором он приглашал его к себе и обещал, что если у того возникнут трудности с индейцами-уастеками, то он, Кортес, ему поможет. Гарай, однако, решил, что на предложение Кортеса полагаться опасно, и продолжил реализацию своих планов, в которые не посвящал никого.
Гарай добрался до реки Пальмас[42] к северу от реки Пануко и основал там город, который помпезно назвал Витория-Гарайяна. Советников и мировых судей назначили из числа нескольких аристократов, путешествовавших с войском Гарая (Алонсо де Мендоса, Фернандо Фигероа, Гонсало Овалье и Сантьяго де Сифуэнтес).
После этого Гарай по суше отправился к Пануко, в то время как давний знаток этих земель Хуан де Грихальва вел флот вдоль берега. Пешее путешествие было ужасным испытанием для людей, привычных к относительно комфортным условиям Ямайки: переход оказался долгим, жара подавляющей, москиты неутомимыми, лес непроходимым, страдания невыносимыми. Многие солдаты дезертировали, в отчаянии устремляясь прочь от экспедиции в гущу джунглей в поисках облегчения своих мук… и больше их никогда не видели.
Боевой дух падал. Гарай послал своего лейтенанта Гонсало де Окампо в Сан-Эстебан-дель-Пуэрто – где его встретил представитель Кортеса Педро де Вальехо, один из выживших членов экспедиции Нарваэса. У Окампо имелся богатый опыт жизни в Индиях; у него был брат Диего, столь же бывалый конкистадор, сражавшийся и на Эспаньоле, и на Кубе до того, как отправился с Кортесом в Новую Испанию.
Вальехо отправил к Кортесу гонца, прося указаний, и сообщил Гараю, что не сможет прокормить такое количество новоприбывших. Поэтому Гарай расположился в находившейся поблизости Тлаколуле, где опрометчиво сказал индейцам, что прибыл для того, чтобы наказать Кортеса за его дурное обращение с ними. Это необдуманное заявление привело к стычке между частью людей Гарая и Вальехо, в которой последние, благодаря лучшему знакомству с местностью и большей привычке к местному климату, вышли победителями. Однако несмотря на это, численный перевес был на стороне Гарая. Несомненно, в конце концов они бы разгромили людей Кортеса, если бы разыгралось настоящее сражение.
Однако судьба по-прежнему улыбалась Кортесу – Нарваэс предсказывал, что еще какое-то время будет так. В сентябре 1523 года Родриго де Пас и Франсиско де Лас Касас, кузены Кортеса, наконец добрались до Новой Испании с вестью о том, что император назначил его капитан-генералом и губернатором. Вместе с письмом о новом назначении они привезли адресованную Гараю инструкцию, где ему рекомендовалось не останавливаться в Пануко, но, если он хочет основать поселение в Новой Испании, двигаться до Эспириту-Санто, а лучше и еще дальше. Кортес немедленно отрядил Диего де Окампо и Педро де Альварадо, чтобы сообщить Гараю об этих указаниях, отправив с ними еще Франсиско де Ордунью, нотариуса из Тордесильяса, чтобы усилить воздействие императорского указа{233}.
