Нэнси Шилдс Коллманн - Преступление и наказание в России раннего Нового времени

В хронологических рамках этой книги изучение некоторых аспектов российского уголовного права может быть продолжено. Так, стоит более систематически изучить деятельность судебных органов в больших городах, в особенности после реформ конца XVII – начала XVIII века. Возможно, станет очевидным более активное взаимодействие городских органов власти с участниками процесса, чем это было при воеводском правлении. Существует множество дел о неправославных подданных царя, и было бы интересно продолжить изучение сообществ, находившихся за рамками доминирующих культуры и религии. Микроисторическое изучение народов Сибири, татар, мордвы и других народностей, населявших Среднюю Волгу, могло бы дать интереснейшую информацию о проникновении правовых норм из центра в нерусские сообщества. Более того, изучение практик уголовного правоприменения на землях, отвоеванных в конце XVII века у Речи Посполитой (Белоруссия, левобережная Украина) или в 1710 году у Швеции (Ливония), должно показать, внедряла ли царская администрация на этих территориях российские практики или нормы польского и шведского уголовного права. В принципе царь претендовал на право судить наиболее тяжкие преступления, а по отношению к менее серьезным преступлениям сообществам разрешалось практиковать собственные обычаи. Народы Сибири использовали местные традиции, мусульманские сообщества – законы шариата, русские крепостные – советы старост в общинах, суды помещиков или церковные суды для монастырских крестьян. Было бы замечательно выявить источники подобной общинной справедливости, которые дали бы представление о терпимости к разнообразию, характерному для России как империи[3].

«Преступление и наказание в России раннего Нового времени» заканчивается 1720-ми годами, когда судебная и бюрократическая система России претерпела серьезные изменения, в особенности в плане сокращения размеров местной бюрократии и оплаты ее услуг в начале столетия имперской экспансии. В 1770-е годы Екатерина II инициировала широкомасштабную реформу управления и судебной системы. Практика правоприменения до 1770-х годов и после реформы (как в высших судебных инстанциях, так и на местах) пока еще слабо изучена и представляет собой потенциально очень богатое поле для исследований. Значение изучения практики правоприменения для всего периода раннего Нового времени чрезвычайно велико: судебные дела раскрывают повседневную жизнь людей так, как никакие другие источники. Они демонстрируют, как отдельные люди добивались автономии, как они оказывали давление на сообщества и как сообщества раскалывались, реагируя на преступления и нарушения порядка. Они раскрывают терпимость государства по отношению к разнообразным ситуациям, в которых государство настаивало на праве контроля. Подобный анализ позволяет получить более развернутое представление о самодержавии, государстве и обществе России раннего Нового времени.

Благодарности

Столь длительное погружение в историю людей, живших несколько веков назад, – это испытание и большая честь. Работа над этим исследованием привела меня в архивы, где я читала одно за другим дела об убийствах, нападениях и других трагических минутах из жизни обычных людей в Московском государстве. Хотя в протоколах судебных дел картина искажается топикой жанра, однако в них все еще можно услышать живые голоса людей и пережить с ними краткие эпизоды их жизни, перестававшие быть тайной с той самой минуты, как они принесли в суд свои беды или как только их беды привели их в суд. Разумеется, восприятие и образ жизни людей того времени разительно отличаются от современных, но в чем-то они остались теми же. В этих судебных протоколах я обнаружила тот же спектр человеческих эмоций, что и у людей нашего времени: любовь и вожделение, гнев и жажду мести, порядочность и испорченность. Благодаря поколениям архивистов истории этих людей сохранились, и мы можем к ним прикоснуться.

Работа над этим проектом заняла столь долгое время, наверное, отчасти потому, что источники, описывающие ход уголовных процессов от преступления до ареста, суда и наказания, оказались очень благодарным чтением. Я в долгу перед многими людьми и учреждениями за помощь в течение всех этих лет. За финансовую поддержку исследования и работы над монографией я крайне признательна различным институциям. Здесь стоит назвать стипендию Программы научных исследований за рубежом Фулбрайт-Хейз (лето 1998 и лето 1999 года), два замечательных года в Центре гуманитарных исследований Стэнфордского университета: в течение первого, 1998/99 года я разбирала груды накопленного материала, за второй, 2007/08 год я написала бóльшую часть этой книги. А также грант с проживанием от Центра передовых исследований в области наук о поведении Стэнфордского университета в 2011/12 году, когда мое исследование приняло окончательную форму. Свободное время на написание монографии также появилось у меня благодаря щедрым грантам от Национального фонда гуманитарных исследований, Американского философского общества и Института международных исследований при Стэнфордском университете (ныне Институт Фримана-Спольи), благодаря Программе творческих отпусков от Стэнфордского университета и стипендии от декана факультета гуманитарных и естественных наук Стэнфордского университета. Я нижайше признательна им за эту поддержку.

Я благодарю за разрешение на публикацию ряда материалов, первоначально вышедших в рамках следующих научных статей: Marking the Body in Early Modern Judicial Punishment // Harvard Ukrainian Studies. 2006. Vol. 28. № 1–4. P. 557–565 (переиздание с разрешения © 2009 президента и сотрудников Гарвардского колледжа); 27 October 1698: Peter Punishes the Streltsy // Days from the Reigns of Eighteenth-Century Russian Rulers. Newsletter of the Study Group on Eighteenth-Century Russia. Cambridge: Study Group on Eighteenth-Century Russia. 2007. V. 1. P. 23–36; Torture in Early Modern Russia // The New Muscovite Cultural History / Eds. V.A. Kivelson, K. Petrone, N.S. Kollmann, M.S. Flier Bloomington, Ind.: Slavica, 2009. P. 159–170.

Мое исследование во многом состоялось благодаря помощи моих коллег здесь и в России. Я очень признательна сотрудникам Российского государственного архива древних актов (РГАДА) Юрию Моисеевичу Эскину и Светлане Романовне Долговой за их всегдашнюю готовность помочь, а также коллективу читального зала РГАДА под руководством Александра Ивановича Гамаюнова (и при поддержке приписанных к читальному залу котов, придававших читальному залу в мое время особое обаяние). Мой коллега Александр Борисович Каменский, на тот момент работавший в Российском государственном гуманитарном университете, а теперь в Высшей школе экономики в Москве, не скупился на советы в области архивного поиска и перевода старинной терминологии и всегда был готов оказать мне товарищескую поддержку. За это я очень ему благодарна. Мой коллега Михаил Маркович Кром из Европейского университета в Санкт-Петербурге не раз ставил передо мной непростые вопросы и проявлял неизменный интерес к моей работе. Здесь, в США, я особенно благодарна трем близким друзьям и выдающимся ученым, постоянно поощрявшим и обсуждавшим мое исследование, а в ключевые моменты открывавшим новые перспективы во взгляде на важные проблемы: Джейн Бербанк – на империю, Вэлери Кивельсон – на гражданство, а Элиз Виртшафтер – на моральную философию. Вэлери Кивельсон также щедро делилась со мной своими выписками из десятка с лишним дел о колдовстве – огромное спасибо, Вэл! Целый ряд коллег на протяжении многих лет, читая части этой книги или обсуждая ее на конференциях или в неформальной обстановке, делились со мной потрясающими замечаниями. Это (список наверняка окажется неполным) Дэниэл Роулэнд, Пол Бушкович, Майкл Флайэр, Гэри Маркер, Нед Кинан, Боб Крамми, Дон Островски, Рассел Мартин, Ричард Робертс, Арон Родриге, Биссера Пенчева, Боб Крьюз и Лора Стоукс. Огромная благодарность и анонимным рецензентам рукописи, потратившим немало своего времени на детальные и проницательные комментарии к малым и большим проблемам. Джеку Коллманну я благодарна за неутомимую помощь в редактировании текста, постоянное ободрение и бездну знаний о любом вопросе, относящемся к истории религии, искусства, архитектуры и визуальных образов. Коллеги по Исследовательской группе по истории России XVIII века на двух конференциях высказали немало полезных критических замечаний. Уже на позднем этапе работы, когда осенью 2010 года я находилась на преподавательской стажировке в Москве по Стэнфордской программе зарубежных исследований, мне удалось подпитаться энергией и знаниями из двух различных источников: во-первых, за счет слушателей трех университетов, где мне пришлось выступать (Высшая школа экономики в Москве, Европейский университет в Санкт-Петербурге и Киево-Могилянская академия), и, во-вторых, студентов Стэнфордского университета, которые засыпали меня вопросами, побудившими меня продумать и заострить аргументацию при построении общей картины. Наконец, работа над исправлениями была завершена в атмосфере щедрого товарищеского взаимодействия в Стэнфордском центре фундаментальных исследований в области наук о поведении. Ведь именно такие обсуждения и замечания коллег позволяют нам развиваться и расти как ученым. Разумеется, однако, что вся ответственность за конечный продукт лежит исключительно на мне.