А. Мелехин - Ордынский период. Лица эпохи
Так, древние источники свидетельствуют о том, что сначала до русских князей, а затем и до правителей европейских государств через главнокомандующего монгольскими войсками Бата были переданы послания Угэдэй-хана, в которых содержался приказ «подчиниться Сыну Небесного Владыки, Великому монгольскому хану, который по воле Всевышнего Тэнгри является Властелином всей Земли. Все, кто подчинится, станут нашими подданными, все, кто не подчинится, будут уничтожены». Судя по материалам Лионского собора 1245 года, благодаря указам Угэдэй-хана цели монгольской доктрины «всемирного единодержавия» дошли до слуха европейских правителей и иерархов христианской церкви. И уже вскоре их представители отправились в далекую Монголию для установления прямых контактов с великими монгольскими ханами…
«ССМ» также содержит свидетельство об участии Угэдэй-хана в решении, так сказать, «организационных» вопросов, которые возникли во время похода монголов на запад. В «ССМ» сказано: «Бат, Бури, Гуюг, Мунх и прочие достойные мужи наши, что посланы были в поход вослед Субэдэй-батору, покорили ханлинцев, кипчаков, бажигидцев, повергли и полонили русских. И подчинили они Асуд, Сасуд, Боларман, Кэрмэн, Киву и прочие грады и посадили в них наместников своих…
Засим прибыл к Угэдэй-хану из земли кипчаков посланец Бата и передал владыке сие, реченное Батом: «Благоволеньем Небесного Владыки Вечного, харизмой Угэдэй-хана, дяди нашего, порушили мы град Мэгэд, люд русский покорили, твоей державной власти подчинили одиннадцать народов чужеземных. И, возжелав державные поводья золотые в пределы отчие направить, раскинули шатер широкий и на прощальный пир сошлись. Ибо на оном пиршестве честном я самым старшим был средь братьев-сродников наследных, застольную испил я первым чашу, чем вызвал Бури и Гуюга недовольство. И прочь они ушли с честного пира, и молвил тогда Бури, уходя:
«Равняться с нами возжелалиБородатые старухи.Их пяткой ткнуть бы,А после и ступнею растоптать!»
Статуя Угэдэй-хана. Улан-Батор. Монголия
«Поколотить бы, что ли, хорошенько старух, кои на пояс понавешали колчаны!» – ему Гуюг надменно вторил.
«И понавесить деревянные хвосты!» – присовокупил Аргасун, сын Элжигдэя.
Тогда мы молвили: «Коли пришли мы чужеземных ворогов повоевать, не должно ль нам крепить согласье меж собою полюбовно?!»
Но нет, не вняли разуму Гуюг и Бури и пир честной покинули, бранясь. Яви же, хан, теперь нам свою волю!»
Выслушав посланника Бата, Угэдэй-хан пришел в ярость и, не допустив к себе прибывшего в ставку сына Гуюга, молвил: «Кому внимает самохвал спесивый этот, глумясь над старшим братом подло и воли супротив его идя?! Уж лучше бы сие яйцо протухло вовсе!
Да будет послан он в отряде штурмовомНа неприступный, словно горы, град,Дабы карабкался на городские стены,Пока ногтей всех с пальцев не ссучит!Да будет послан воеводой он на град,Стеною кованою обнесенный,Дабы взбирался он на эти стены,Пока ногтей всех с пальцев не облупит!
А этот мерзкий зложелатель Аргасун, какой еще вражине вторя, стал лаять наших сродников надменно?! Казнить нам следовало Аргасуна, да упрекнут меня, что строг я равно не ко всем. И посему да будут вместе сосланы Гуюг и Аргасун! А с Бури мы поступим так: пусть Бата известят, дабы отправил он смутьяна к отцу, моему брату Цагадаю. И пусть брат старший Цагадай судьбу его решит!»
И приступили тогда к Угэдэй-хану Мунгэй (Мунх) и нойоны Алчидай, Хонхордай и Жанги, и молвили они: «Дал нам наказ Чингисхан: дела походные решать в походе, домашние же – дома разрешать. Хан соизволил на Гуюга осердиться за провинность, что свершил в походе он. Тогда не должно ль это дело отдать на порешение Бату?»
Внимал Угэдэй-хан словам их с благоволением, и унял он свой гнев, и призвал к себе Гуюга, и выговаривал ему за дела его недостойные: «Мне сказывали, как в походе ты сек моих мужей нещадно, ни одного здорового седалища в дружине не оставил; так мордовал ты ратаев моих, что кожа клочьями с лица спадала. Не думаешь ли ты, что русские, лишь гнева убоявшись твоего, нам покорились?! Не возомнил ли, сын, что Русь ты покорил один, и потому позволено тебе над старшим братом так глумиться и воли супротив его идти?! «Страшна лишь многочисленная рать, лишь глубина морская смертоносна!» – разве не так нас поучал отец, Чингис. Ведомые в сраженье Субэдэем и Бужэгом, вы силой общею повергли русских и кипчаков. Так что же ты, впервые кров родной покинув, в бою не одолев ни русского, ни кипчака и даже не добыв паршивого козленка шкуры, кичишься доблестью своею громогласно, как будто ворога разбил один?! Как друг, клокочущее сердце успокаивающий, как ковш, смиряющий в котле бушующую воду, Мунгэй, и Алчидай, и Хонхордай с Жанги воистину мою уняли ярость. И впрямь дела походные решать Бату лишь надлежит, и посему пусть судит он Гуюга с Аргасуном! А брат мой старший Цагадай да порешит судьбу Бури!»
Приведенный выше отрывок из «Жизнеописания Угэдэй-хана», вошедшего в «ССМ», как нельзя лучше иллюстрирует проявление в конкретных жизненных обстоятельствах некоторых личных качеств Великого монгольского хана, которые перечислил в «СЛ» Рашид ад-Дин: рассудительность, твердость, великодушие и справедливость…
За делами, связанными с походом на запад, Угэдэй-хан не забывал и об «управлении народом» в самой Монголии и на присоединенных к Великому Монгольскому Улусу территориях, в частности в Северном Китае и Средней Азии. Как свидетельствует Рашид ад-Дин, Угэдэй-хан «расточал свои благословенные мысли на благое дело правосудия и милосердия, на устранение несправедливости и вражды, на благоустройство городов и областей, на возведение разного рода зданий. Он никогда не пренебрегал ни одним соображением, касающимся устроения основ миродержавия и возведения фундамента процветания».
В частности, Угэдэй-хан завершил начатый еще Чингисханом раздел всех исконных монгольских земель между главными административными единицами улуса – «тысячами» и принял меры по расширению пастбищных угодий, о чем в «ССМ» сказано: «Хотим мы поделить все земли государства нашего. И для сего из каждой тысячи назначены пусть будут распорядители кочевий – нутагчины!
Досель гобийские пределы нелюдимы, там токмо лани вольные пасутся. И дабы подданные наши сели в сих пределах, да будут посланы с Чанаем и Уйгурдаем нутагчины и ими вырыты и огорожены колодцы!»
А вот что говорится в том же источнике о налоговой системе, которую инициировал Угэдэй-хан: «На уготованный родителем престол взойдя, не буду подданных своих мытарить! Да будет каждый год на нужды провиантские от стада каждого двухгодовалая овца дана нам! И по одной овце из сотни каждой – на пособленье сирым и убогим!» Впоследствии были введены налог с земледельцев (в основном, на захваченных территориях), а также торговый, таможенный и другие налоги, установлены суровые наказания за их нарушение и связанное с ними взяточничество.
Одним из важнейших деяний Угэдэй-хана считается создание единой, государственной уртонной (ямской) службы. Вот как описано рождение этого нововведения в «ССМ»: «Посыльные, что едут с донесеньем, в пути неспешны и в айлы то и дело заезжают, обременяют подданных моих. Желаем ныне мы поставить станции-уртоны, при коих бы служили от каждой тысячи посаженные ямщики. И установим впредь порядок, по коему уртонною дорогой следовать, не мешкая в пути, послам всем надлежит!
Все это присоветовали мне Чанай и Булахадар; я полагаю одобрения сие достойно. Однако что на это скажет брат мой старший Цагадай? Хотел бы выслушать я и его сужденье». И известил через посыльного Угэдэй-хан брата старшего Цагадая о делах сиих. Известясь об оных, Цагадай благословил их и передал Угэдэй-хану свой ответ: «Да будет все по-твоему сотворено!»
И присовокупил к этому Цагадай: «В своих пределах выставлю я тотчас станции-уртоны; Бата же извещу, дабы тянул уртонный тракт ко мне навстречу. Из прочего всего учереждение уртонной службы вниманья истинно достойно!»
Монета, отчеканенная в годы правления Угэдэй-хана
И изрек тогда Угэдэй-хан: «Брат старший Цагадай, Бат и правого улуса прочие властители, и Отчигин нойон с Егу и левого улуса прочие властители, наследники, зятья, и прочие нойоны-темники, десятники и сотники срединного улуса благословенно вняли всем сужденьям нашим о том, чтобы поставить станции-уртоны, при коих бы служили ямщики, – не тяготило бы то подданных моих, да и посыльным бы моим покойно было.
И посему с согласья брата Цагадая повелеваю: поставить станции-уртоны, при коих бы служили ямщики! Сим ведать будут Арачан и Тохучар. Да будут к каждому уртону приписаны по двадцать ямщиков и счетом достодолжным приданы ему и кони ездовые, кобылы дойные и овцы провиантские, повозки и упряжные быки.
