Джулия Кэмерон - Художник есть в каждом. Как воспитать творчество в детях
С детьми точно так же: мы можем предложить им игры, игрушки, идеи, но что конкретно выберет ребенок и как он с этим поступит, решать не нам. И если мы не можем стоять в саду и караулить, когда проклюнется росток, то точно так же не можем и стоять над душой у ребенка и ждать, что все полученное им от нас как-то поможет или ускорит процесс развития. На самом деле это может дать обратный эффект.
Я преподаю и часто представляю себя Джонни Эпплсидом[8], который распространяет свои идеи, дает людям все необходимое, а потом уходит своей дорогой. За моей спиной остаются ученики, которых я вырастила. Если ты даешь человеку знания и умения и он с успехом применяет их, это приносит настоящее удовлетворение. Откровенно говоря, удовольствия от этого получаешь больше, чем когда видишь, как кто-то придумывает что-то сам, без твоего участия, и сам доводит дело до конца. С детьми работает та же схема: мы можем предложить им что-то для начала, но как они с этим поступят – их дело. Вот тут и начинается самое интересное, самое удивительное – появляется источник вдохновения. Это может произойти сразу, а может – спустя несколько лет. Но в любом случае мы чувствуем божественное прикосновение, когда наблюдаем, как начинает расти и меняться мир ребенка.
Для своих детей родители скорее часть обстановки, в которой детям спокойно, безопасная и благоприятная атмосфера для игры. Игра начинается в момент выдачи всего необходимого, например клеенки, альбома и красок. При этом мы дарим ребенку табун игрушечных лошадок, а он может попросить какие-то другие игрушки, скажем, кубики или пластилин.
Как только мы выбрали необходимые принадлежности, ребенка можно предоставить самому себе. Не стойте над ним, даже самыми благими намерениями вы можете уничтожить весь творческий порыв. Предположим, он решил нарисовать ярко-зеленую собаку. Не надо поправлять его. Да, можно сказать «я никогда не видел зеленых щенков», но ни в коем случае не говорите «зеленых щенков не бывает». Если вы дали ребенку пластилин, он может слепить лошадь, а может – ящерицу. Ваша задача – поддержать его, что бы это ни было, и напомнить себе и ему, что невозможно играть неправильно, любая игра хороша.
– Когда у меня появился сын, я стал для него «плохим парнем», – говорит Джейк, инженер по профессии. – Мой отец был очень властным, и я поклялся себе, что сам никогда таким не буду. Но как только сын родился, инстинкты победили и чувства больше не подчинялось логике. Сына я назвал Джейк-младший и тут же увидел в нем свое отражение. Когда ему было три года, я решил помочь ему собрать пазл и, конечно же, закончил за него сам. Мой перфекционизм и внимание к мелочам помогают мне в работе, но не в семье. Как будто я решил, что обязан исправлять все, что делает Джейк-младший, даже когда он играет. Естественно, сыну не нравилось мое вмешательство, и, когда я снова нетерпеливо собрал за него тот же пазл, он устроил истерику. Когда ему было шесть, он говорил обо мне, что я «всегда в плохом настроении» и всегда «указываю людям, что делать». И я понял, что постепенно становлюсь похожим на своего отца, – продолжает Джейк-старший. – Мне пришлось хорошо над этим подумать. Когда мне самому было восемнадцать, я практически не признавал отца, а до этого постоянно обижался на него. Я бы не хотел, чтобы то же самое произошло и между мной и моим сыном.
– Чего вы хотели от своего отца? – я попыталась направить беседу в иное русло.
– Я хотел, чтобы он принял меня таким, какой я есть. Я хотел, чтобы он понял, что я не так уж плох. Он делал за меня все, и мне казалось, что он показывает мне, что и как делать, потому что не доверяет мне, не верит, что я могу сделать это сам.
– Тогда, наверное, вы сознательно можете поискать, как показать Джейку-младшему, что вы ему доверяете. Что вы хотите его услышать. Что его стремления и порывы важны для вас. И что вы дадите ему шанс отвечать самому.
Джейк-старший очень неохотно согласился попробовать. Через несколько недель мы снова увиделись.
– Я до сих пор слышу внутренний голос, который мне подсказывает, что я помогаю сыну, когда участвую во всем, что он делает. Но умом я понимаю, что излишне контролирую его. Мне и раньше никогда не удавалось сделать шаг в нужном направлении, и сейчас он для меня очень труден. Но однажды Джейк-младший взорвался. Он делал модельку самолета и собрал ее немного неправильно. Я поправил его ошибку и собрал все детали за него. Я думал, что он обрадуется, когда увидит, что игрушка закончена. Но сын, наоборот, очень расстроился. Джейк-младший покраснел и сквозь слезы сказал: «Папа, все мои дела становятся твоими. Ты мне ничем не даешь заниматься. Ты жадный». Его слова меня потрясли. Но потом я понял, что он был прав.
Я давал сыну все, что он хотел, покупал довольно дорогие вещи, но эмоционально я его обворовывал. И тут мне пришла в голову мысль: вместо того чтобы контролировать, что и как он делает, о чем думает, я должен похвалить его.
Теперь, когда я хотел сделать замечание по урокам, я сначала смотрел на то, что он уже сделал правильно, и говорил, как я им горжусь. А затем просто выходил из комнаты. Поначалу я решил, что это будет что-то вроде эксперимента, но результаты меня поразили. Он стал самостоятельнее, стал успевать сделать больше. Я понял, что не должен его контролировать, что я способен исправить ситуацию, изменив собственное поведение. Кажется, у меня получается.
На мой взгляд, история Джейка – это пример огромного шага вперед. Ему самому казалось, что, перестав руководить сыном, он перестал быть собой. Но быть родителем и руководителем – разные вещи. И тот и другой работают с личностью и используют приемы стратегического планирования, но больше между ними ничего общего нет.
Маленькие дети требуют от нас времени и внимания, им необходимо постоянное наше присутствие, но при этом мы должны дать им достаточно пространства для развития. Линда рассказала историю о своей матери, которая держала игрушки на специальной полке в кухне: «Она готовила еду, а мы играли на полу в кухне и находились полностью в своем мире. Она занималась своими делами, но могла приглядывать за нами». Когда у Линды появились свои дети, она тоже поставила им ящик с игрушками в кухне: «Мы можем быть рядом, но не вмешиваться в дела друг друга. Всем спокойно, все заняты. И очень приятно при этом ощущать себя в компании».
Когда я была маленькая, я больше любила акриловые краски, чем фломастеры. Пока я усердно трудилась над рисунком лошади, мама занималась своими делами. Она садилась за письменный стол и писала письма свекрови, Мими, или своим дальним родственникам. Стол стоял рядом с тем местом, где мы играли, но при этом не слишком близко. Поэтому мама могла комментировать наши игры, но не вмешивалась в них.
Дети нас очень хорошо знают и понимают, что они для нас – главное. Они чувствуют, когда мы доверяем им и не боимся оставить ненадолго наедине с их собственными мыслями. Когда они чувствуют наше доверие, они сами учатся доверять. Они могут свободно выбирать собственный путь, который приведет их к новым открытиям и даст им почувствовать завершенность и полноту жизни. И со временем эти навыки помогут им стать уверенными в себе и мыслить творчески.
В играх, в которые мы играли в детстве, мы использовали то, о чем нам читали по вечерам, что видели в кино. «Мам, смотри, это Мисти из Чинтога!»[9] Мы пытались рисовать иллюстрации к роману Маргарет Хенри, мы рисовали поезд, который упорно пытался въехать на крутой холм: «Мам, смотри, это Паровозик, который верил в себя!»[10]
Наши родители с радостью воспринимали все детские забавы. И чем больше они радовались, тем больше нам хотелось сочинять. Фраза «близко, но не слишком» могла бы стать девизом нашего детства.
Иногда я представляю родителей в образе ивы, в тени которой играют дети. Как-то я рассказала про этот образ дочери. Она тут же нарисовала дерево, под которым сидел ребенок. «Это я», – гордо сказала она. «А это – я», – сказала я, показывая на дерево. «Нет, мам, ты не дерево», – запротестовала Доменика. «Уверена? – спросила я. – А ты притворись». И Доменика притворялась и рисовала дерево на всех своих картинках.
Люди, которым в детстве дают возможность раскрыть свои творческие способности, остаются творческими личностями, и повзрослев. Если же детей постоянно контролировать и вмешиваться в их игры, они всегда будут сомневаться в своих поступках. Восстановить веру в себя нелегко, это требует массы усилий и времени, хотя нет ничего невозможного. Многие мои ученики во взрослом возрасте пытались вернуть свою индивидуальность. Занятие очень увлекательное и приносит настоящее удовлетворение, но если каких-то ран можно избежать, то почему бы не попробовать это сделать?
Если мы доверяем детям, поддерживаем их воображение и помогаем им следовать за фантазиями, куда бы они ни приводили, возможности ребенка вырасти оригинальной, творческой, самобытной личностью многократно увеличиваются. И в этом процессе куда больше удивительного и интересного, чем в простом наблюдении за их путешествием.
