Джеки Даррел - Звери в моей постели
Катя по лесным просекам, наш отряд напрашивался на сравнение с траурным кортежем. Время от времени мы останавливались, чтобы осмотреть деревья и подлесок, а доехав до особенно пострадавшего участка, уговорили одного из лесничих дать интервью для телевидения. После чего часть эскорта покинула нас; видимо, кое-кто испугался, что его тоже уговорят стоять перед объективом. Продолжая путь, мы добрались до пожарной вышки в центре плантации. Здесь нас познакомили с очаровательным мужчиной, который мягким голосом сообщил нам, что дежурит здесь каждое лето в обществе одной только собаки. Вид с вышки был великолепен, вдали мы рассмотрели конус считающегося потухшим вулкана Эгмонт. Позднее мы узнали, что "пожарный" – один из крупнейших писателей Новой Зеландии и нашел себе идеальную работу, чтобы писать в покое. Двойная польза для страны!
В гостиницу мы вернулись здорово уставшими и, поскольку нам – к великому ужасу Джима – на другой день предстояло выезжать в Веллингтон в пять утра, решили пораньше лечь спать. Джим Сондерс – большой любитель поспать, без восьми часов сна он не работник[51], о чем и твердил постоянно Крису, однако без видимого успеха.
– Отдохнешь в Веллингтоне, Джим, – пообещал он, но Джим не очень-то в это поверил, поскольку плотность нашего графика начала сказываться даже на бедном Ворчуне, самом выносливом члене отряда. – Сам знаешь, нам до пятого мая надо покрыть изрядные расстояния.
– Верно, Крис! – дружно отозвались мы. – Но хотелось бы сохранить достаточно сил, чтобы в конце путешествия хватило энергии подняться по трапу на пароход, идущий домой, а с такими темпами даже ты успеешь выдохнуться.
Надо сказать, что старый, заслуженный "Гранд Отель"[52] в Роторуа издавна обслуживал путешествующих членов королевской семьи, так что он не привык к тому, чтобы пятеро странников, нагруженных своими вещами и аппаратурой, наполняли шумом его священные коридоры в четыре тридцать утра.
Из-за дефицита в носильщиках мы потянули не одно сухожилие и не одну мышцу за полтора месяца пребывания в Новой Зеландии. Правда, некоторые гостиницы компенсируют отсутствие носильщиков, предоставляя постояльцам тележки для багажа. Не очень-то удобно при лифтах с автоматически закрывающимися дверями: только примеришься втолкнуть в кабину скрипучую тележку, как створки аккуратно смыкаются. Перед моими глазами по сей день стоит такая картина – Даррел и Парсонс истерически хохочут, лежа под грудой багажа на полу перед лифтом в "Гранд Отеле". Подозреваю, почтенная гостиница ничуть не горевала, расставаясь с такими знатными постояльцами.
Путь до ветреного Веллингтона, столицы доминиона, был ужасен. Всю дорогу до самого города нас преследовал бешеный ветер, и мы мечтали поскорее добраться до роскошной гостиницы. Нас снова ожидало разочарование. Некому было помочь нам с багажом, и невозможно получить что-нибудь поесть и попить до без пятнадцати шесть, когда начинался обед. Обслуживание в номерах всецело зависело от прихоти горничной, которую при правильном подходе[53] можно было убедить принести чаю утром.
У нас было намечено несколько вылазок из Веллингтона. Кроме того, надлежало посетить начальников всех управлений, имеющих отношение к нашей экспедиции, и Даррела ожидал ленч с правительством Новой Зеландии в полном составе, так что нам следовало энергично двигаться, чтобы всюду поспеть.
У самого берега Северного острова находится большой остров Капити, превращенный в птичий заповедник, где Джордж Фокс с супругой заботливо опекают порученных им пернатых. Фокс самолично встретил нас на своем катере рано утром и перевез через узкий пролив. Остров был покрыт густым лесом, который кишел птицами, но звездой первого ранга, несомненно, были попугаи кака. На редкость ручные птицы, они прилетали на зов Джорджа или его жены. Удивительно было наблюдать, как эти крупные попугаи – Джордж дал каждому свое имя – кружат все ниже и ниже, наконец спускаются на кормушку и даже садятся на голову Джорджа, принимая угощение из его рук. Их нисколько не испугало наше появление с камерами, а один чуть не снял скальп с Даррела, опустившись на его шевелюру. Крис был в восторге.
– Не спугни его, Даррел, отличный кадр.
– Спасибо, – отозвался Джерри. – Ты возместишь мне ущерб от травм?
Крис ответил, что этот эпизод сильно прибавит популярности Даррелу.
Попугаи кака оказались истинными комедиантами, как, впрочем, все крупные новозеландские попугаи. Они перебранивались, отнимали друг у друга кусочки фиников, чуть не сваливаясь с кормушки от натуги. Насытившись, исчезли так же быстро, как появились. До нас доносились только их хриплые крики, но Крис был счастлив.
– Великолепный материал, Даррел, и я очень благодарен вам, мистер Фокс, за то, что вы позволили нам прибыть сюда и оторвать вас от ваших дел.
Столь бурное выражение благодарности явно смутило Джорджа Фокса.
– Не за что. Я только рад был помочь вам, вы всегда желанные гости.
Позднее Брайен объяснил, что такие слова Фокса – высокая оценка, обычно супруги отнюдь не рады назойливым заморским орнитологам и не скрывают своего отношения к ним.
– Ну что ж, значит, сегодня ночью сможем мирно поспать, – прохрипел Джим, когда мы поехали обратно в город. – Крис весьма доволен собой, глядишь, и позволит нам отлучиться вечером на несколько минут.
Целью следующей нашей экскурсии была гора Брюса, и Даррел не скрывал своей радости оттого, что узрит тамошние раритеты.
– Подумать только, наконец-то я увижу настоящего живого ноторниса, никогда не думал, что это возможно.
Его энтузиазм объяснялся тем, что эту птицу считали вымершей, пока в 1948 году не открыли заново на Южном острове. Стремясь спасти ноторниса (он же такахе), УПР отловило несколько птенцов и поместило в питомник для размножения. Этот питомник мы и намеревались осмотреть. Птицы помещались в вольере сразу за домиком охотинспектора. Он как раз собирался кормить их, так что мы прибыли вовремя. Сперва в кустах послышался страшный шум, затем оттуда выкатилось нечто вроде свалки регбистов, из которой стали по одной отделяться птицы изумительного вида. Величиной с небольшую индейку, одетые в синие перья с отливом, с ногами и клювом цвета красного сургуча, они словно вышли из книг про Алису. Все их внимание было обращено на кормушки, и они совершенно игнорировали нас, пока я не предложила одной птице банан. Тут они сразу заметили нас, и Джим, Крис и Даррел поспешили воспользоваться случаем, чтобы нацелить на такахе свои камеры. Даррел был в полном экстазе, непрерывно восхищался вслух птицами, которые и впрямь были чудо как хороши. Такахе принялись препираться из-за корма, и, зараженный энтузиазмом Даррела, Крис снимал их во всех позах – бегущих, идущих, дерущихся, клюющих корм, – стараясь ничего не пропустить.
Наконец он закончил съемку, а Даррел уже предвкушал встречу с какапо, самым крупным попугаем Новой Зеландии, ведущим ночной образ жизни; считалось, что эти птицы сохранились только в неволе. Управление природных ресурсов приняло меры, чтобы спасти их от вымирания. К сожалению, один из двух экземпляров, доставленных в питомник, умер; тем заботливее относился к уцелевшему охотинспектор. Какапо отличается робким нравом, поэтому Даррелу было дозволено в одиночку подойти и посмотреть на сидящую в отведенном ей ящике удивительную птицу.
В приподнятом настроении мчались мы в тот день обратно в Веллингтон, очень довольные проделанной работой.
С присущей нам предусмотрительностью мы решили отправиться на пароме в Пиктон на Южном острове в разгар пасхальных праздников. В итоге попасть на этот паром нам удалось только с помощью любезных чиновников новозеландской администрации, ибо все палубы были заполнены людьми, лежащими в обнимку с башмаками и рюкзаками, каковые, судя по всему, служат принадлежностью каждого новозеландца. Поскольку у нас были билеты в каюту "люкс" (во всяком случае, так она сама называла себя), мы, не дожидаясь чьих-либо указаний, живо разместились в ней и нажали на кнопку звонка, вызывающего обслугу. Подождав полчаса, позвонили еще раз.
– Я предупреждал тебя, Джерри, – сказал Брайен, – что на этом пароме бывают проблемы, особенно в пасхальные дни.
– Пойдем, поищем стюарда, – предложил Даррел, – если вообще существует таковой, добудем содовой разбавить наше виски.
Они с Брайеном ушли, оставив нас с Джимом терпеливо ждать в окружении былой роскоши. Вскоре они вернулись, гордо неся шесть бутылок содовой.
– Ну и пароход, черт бы его побрал, – простонал Даррел. – Все закрыто, только коррупция и взятки помогли нам добыть хоть что-то.
Слегка повеселев после первого стаканчика, мы были ошарашены внезапным вторжением некой особы, сильно смахивающей на плечистых хоккеисток, которая грубо осведомилась, кто будет спать в этой каюте. Мы робко признались, что места принадлежат нам и что мы не прочь утром получить в каюту чай, если это возможно. Удовлетворенная нашим ответом, "хоккеистка" удалилась.
