Уроки мудрости - Фритьоф Капра
Мои беседы с Грегори Бэйтсоном предыдущим летом убедили меня в важности признания нелинейности всех живых систем, и я заметил Хейзл, что Бэйтсон назвал такое признание «системной мудростью».
– Вообще, – предположил я, – системная мудрость говорит вам, что если вы делаете что-то хорошее, то не обязательно, что увеличение этого хорошего приведет к лучшему результату.
– Совершенно верно, – ответила Хендерсон с воодушевлением. – Я всегда придерживалась того же мнения, говоря, что ничто так не портит, как успех.
Я рассмеялся над ее остроумным афоризмом. В типичной для себя манере, Хендерсон своей сжатой формулировкой системной мудрости сразу расставила точки над i: стратегии, успешные на одной стадии развития, могут быть совершенно неприемлемы на другой.
Нелинейная динамика живых систем навела меня на мысль о важности рециклирования. Я заметил, что сегодня уже непозволительно выбрасывать старые вещи и сваливать промышленные отходы где-нибудь в другом месте, потому что в нашей глобально взаимосвязанной биосфере уже нет «другого места».
Хендерсон была полностью согласна со мной. «По той же самой причине, – сказала она, – не существует такого понятия как «даровая прибыль», независимо от того, выужена она из чужого кармана, или получена за счет окружающей среды или будущих поколений».
Другим аспектом нелинейности является проблема масштаба, внимание к которой постоянно привлекал Фриц Шумахер, – продолжала Хендерсон. – Существуют оптимальные размеры для любой структуры, любой организации, каждого института, и увеличение любого отдельного параметра неизбежно привлечет к разрушению объемлющей системы.
– Это то, что называют «стрессом» в медицине, – вставил я. – Увеличение отдельного параметра в колеблющемся живом организме приведет к потере гибкости в пределах всей системы, а продолжительный стресс такого типа вообще может привести к болезням.
Хендерсон улыбнулась.
– То же самое верно и для экономики. Повышение уровня доходов, эффективности или национального валового продукта сделает экономику более жесткой и вызовет социальный и экономический стресс.
Мы оба получали огромное удовольствие от этих скачков между системными уровнями, взаимно обогащаясь возникающим у каждого из нас озарением.
– Итак, взгляд на живую систему как на совокупность многочисленных, взаимозависимых колебаний также применим и к экономике? – спросил я.
– Безусловно. Кроме тех кратковременных циклов деловой активности, рассматриваемых Кейнсом, экономика проходит через несколько более длительных циклов, на которые манипуляции Кейнса очень мало влияют. – Хендерсон рассказала мне, что Джей Фор-рестер и его группа системной динамики исследовали многие из этих экономических колебаний. Они отметили, что совершенно особым видом колебаний является цикл роста и распада, который характерен для всей жизни.
– Вот это никак не могут осознать чиновники, – добавила она с горестным вздохом. – Они просто не могут понять, что во всех живых системах угасание и смерть являются предисловием возрождения. Когда я приезжаю в Вашингтон и общаюсь с людьми, которые руководят большими корпорациями, я вижу, что они все напуганы. Все они знают, что грядут тяжелые времена. Но я говорю им.
– Посмотрите, предположим, в чем-то происходит спад, но, может быть, одновременно с этим что-то растет. Всегда присутствует циклическое движение, и вам только нужно поймать попутный ветер.
– И что же вы говорите руководителям бедствующей фирмы? Хендерсон ответила одной из своих широких, сияющих улыбок.
– Я говорю им, что некоторым фирмам должно быть дозволено умереть. И это естественно, если люди будут иметь возможность перейти из умирающих фирм в те, которые на подъеме. Мир от этого не рушится, как я говорю своим деловым друзьям. Рушатся только некоторые вещи, и я показываю им некоторые сценарии культурного возрождения.
Чем больше я говорил с Хендерсон, тем больше убеждался в том, что ее прозрения коренятся в том экологическом сознании, что духовно в самой своей сути. Питаемая глубокой мудростью, ее духовность светла и активна, планетарна по своему охвату и динамична в своем оптимизме.
Опять мы проговорили до вечера, а когда проголодались, перешли на кухню и продолжили беседу там, пока я помогал Хендерсон готовить ужин. Я помню, что именно на кухне, пока я резал овощи, а она поджаривала лук и готовила рис, мы пришли к одному из самых интересных совместных открытий.
Все началось с замечания Хендерсон, что в нашей культуре существует интересная иерархия в отношении статуса различных видов работы. Она отметила, что работа с низким статусом обычно имеет циклический характер, то есть выполняется снова и снова, не оставляя продолжительного результата.
– Я называю это «энтропической» работой, потому что результат усилия легко разрушается, и энтропия, или хаос увеличивается снова.
Это та работа, которой мы сейчас с вами заняты, – продолжала Хейзл, – приготовление пищи, которая мгновенно будет съедена. К подобным же занятиям относится натирка полов, которые опять становятся грязными, или стрижка живой изгороди и газона, которые опять отрастают. Заметьте, что в нашем обществе, как и во всех индустриальных обществах, должности, которые связаны с высокоэнтропической работой, обычно предназначаются женщинам и представителям меньшинств. Они очень низко ценятся и низко оплачиваются.
– Несмотря на то что они так важны для поддержания нашего существования и здоровья, – закончил я ее мысль.
– А теперь обратимся к должностям с самым высоким статутом, – продолжала Хендерсон. – Они связаны е работой по созданию чего-то долговременного – небоскребов, сверхзвуковых самолетов, космических кораблей, ядерных боеголовок и прочих высокотехнологичных поделок.
– А как насчет маркетинга, финансов, администрирования и работы чиновников?
– Этой деятельности также придается высокий статус, потому что она связана с высокотехнологичными предприятиями. Они поддерживают свою репутацию за счет высокой технологии, независимо от того, насколько скучной может быть текущая работа.
Я заметил, что трагедия нашего общества заключается в том, что продолжительный эффект деятельности с высоким статусом часто оказывается неблагоприятным – разрушительным для окружающей среды, социальной структуры и для нашего психического и физического здоровья. Хендерсон согласилась и добавила, что сегодня ощущается огромный недостаток в простых ремеслах, требующих циклической работы, таких, как ремонт и обслуживание. В обществе они социально обесценились и не вызывают никакого уважения, хотя они жизненны, как всегда.
Подумав над различиями между циклической работой и работой, оставляющей длительный результат, я вдруг вспомнил дзеновские притчи об ученике, просящем учителя о духовных наставлениях, и учителе, отсылающем его мыть котел для риса, подметать двор или подстригать живую изгородь.
– Интересно, – заметил я, – что циклической работе уделяется особое внимание в буддийской традиции, неправда ли? Фактически она считается составной частью духовного опыта.
Глаза Хейзл засияли.
– Да, верно; и это не только буддийская традиция. Вспомните о традиционных занятиях христианских монахов и монахинь – земледелие, уход за больными и другие работы.
– Я могу вам сказать, почему циклическим работам отводится такое важное место в духовных традициях, – взволнованно продолжал я. – Выполняя работу, которую надо делать снова и снова,
