Двери восприятия. Рай и Ад. Вечная философия. Возвращение в дивный новый мир - Олдос Хаксли
Незаменимость слов при явной их и неизбежной во многих случаях фатальности признается всеми приверженцами Вечной Философии. Так, Иисус говорил, что принес в этот мир кое-что похуже шипов, а именно – меч. Святой Павел проводил различие между буквой, которая убивает, и духом, который дает жизнь. На протяжении последующих столетий наставники христианской духовности считали необходимым снова и снова высказываться о животрепещущем, ибо тема не устаревала: homo loquax[431], говорящее животное, сохранял наивный восторг от своего главного достижения, оставаясь такой же беспомощной жертвой собственных слов, какой был во времена воздвижения Вавилонской башни. В последние годы появилось немало работ по семантике среди полноводного потока националистической, расовой и милитаристской пропаганды. Никогда ранее столько талантливых писателей не предупреждало человечество об опасности неправильно понятых слов – и никогда ранее политики не играли словами столь беззаботно, а общественность не воспринимала эти слова столь серьезно. Все это доказывает, что, меняя форму, старые проблемы сохраняют суть, они по-прежнему насущны, неотложны и, по всей видимости, неразрешимы.
Начинающий уже не может ни размышлять, ни рассуждать в воображении (как привык), как бы ни старался со своей стороны; потому что здесь Бог уже начинает сообщаться с ним не через чувство, как делал прежде посредством рассуждения, сочетавшего и разделявшего познания, но через чистый дух, в который не входит последовательное рассуждение[432].
Святой Хуан де ла Крус
Сухие и бесплодные рассуждения могут приподнять складки одеяния Истины, но не смогут обнажить ее чарующий лик.
Джон Смит (платоник)[433]
О великолепное лицо, восхищаться которым не устанут все, кому дано его созерцать! Во всех лицах лицо лиц является прикровенно и загадочно, открыто же его не увидеть, пока мы не войдем, поднявшись выше всех лиц, в некое потаенное и заповедное молчание, где ничего не остается от знания и понятия лица. Этот мрак, это облако, этот сумрак или это незнание, в которые вступает ищущий Твое лицо, вырвавшись за пределы всякого знания и представления, есть предел, ниже которого Твое лицо можно видеть лишь прикровенно. Сам же мрак открывает, что в нем Твое лицо возвышается над всеми покровами[434].
Николай Кузанский[435]
Когда душа приходит в безымянную обитель, то там отдыхает она; где все вещи – Бог в Боге, там покоится она. Обитель души, которая есть Бог, безымянна[436].
Майстер Экхарт
Этим свойством – быть потайным и превосходить естественные способности человека – сие Божественное созерцание обладает не только потому, что оно сверхъестественно, но также постольку, поскольку оно есть путь, ведущий душу к совершенствам единения с Богом, каковые недоступны человеческому познанию, и посему они заставляют идти к ним в человеческом незнании и Божественном неведении[437].
Святой Хуан де ла Крус
Ни сейчас, ни потом не сможешь ты отыскать или познать Бога вовне себя или посредством каких-либо внешних способов, посредством чего-либо, кроме того, что Сам Господь являет. Ибо Бог, рай, ад, дьявол и плоть могут быть познаны в тебе или тобой лишь через их собственное существование и проявление в тебе. Всякое мнимое познание любого из перечисленного, лежащее за пределами сей самоочевидной разумности их рождения внутри тебя, сродни знанию слепца о свете, какового он никогда не видывал.
Уильям Лоу
Ниже приводятся мнения выдающегося исследователя индуистских учений о джняне – освобождающем знании Брахмана, или божественная Основа.
Джняна – вечное, общее и необходимое знание, а не личное знание какого-то конкретного человека. Джняна – познание самого Атмана, погребенное под слоем авидьи («невежества»), неустранимое, но доступное для замутнения, недоказуемое в силу самоочевидности, не требующее доказательств, ибо оно само предоставляет всем доказательством основание возможности. Эти мысли созвучны тому «знанию», о котором рассуждал Экхарт, и учению Августина о Вечной Истине в душе – при всей своей бесспорности она выступает основой всякой уверенности и принадлежит не кому-то отдельному, а человеческой душе.
Рудольф Отто[438]
Дисциплина эстетики не тождественна и даже не близка умению создавать и воспринимать произведения искусства. Как можно научиться разбираться в живописи или стать хорошим художником? Уж явно не через труды Бенедетто Кроче[439]. Научиться рисовать можно, только рисуя, а научиться ценить живопись можно, только посещая картинные галереи и разглядывая экспонаты.
Впрочем, это вовсе не значит, что Кроче и ему подобные напрасно тратили свое время. Мы должны поблагодарить их за усилия по созданию системы мышления, с помощью которой непосредственно воспринятые смысл и ценность произведения искусства возможно оценить с точки зрения общего знания, соотнести с другими фактами опыта и – определенным образом и в определенной степени – объяснить.
Сказанное об эстетике применимо и к теологии. Богословские размышления ценятся лишь тогда, когда они позволяют людям, непосредственно ощутившим те или иные проявления Божественного, составить четкое представление о природе божественной Основы и о собственном восприятии Основы относительно других ощущений. А цельная система теологии полезна только в том случае, когда убеждает изучающих ее людей в том, что нет никакого изначального противоречия между постулатом о божественной Основе и тем обстоятельством, что для готовых выполнить определенные условия этот постулат становится осознанным Фактом. Однако ни при каких обстоятельствах ни изучение богословия, ни согласие разума с теологическими суждениями не может заменить, вспоминая слова Лоу, «рождение Бога внутри». Ведь теория отлична от практики, а слова не суть объекты, ими обозначаемые.
Богословие в том виде, в каком мы его знаем, было создано великими мистиками, в первую очередь святым Августином и святым Фомой. Множество прочих великих богословов – в особенности святой Григорий, святой Бернард и вплоть до Суареса[440] – не обрело бы своих озарений без мистического сверхзнания.
Аббат Джон Чепмен
Этому мнению следует противопоставить взгляд доктора Теннанта, который утверждает, что религиозный опыт, нечто реальное и уникальное само по себе, ничего не добавляет к знаниям человека об абсолютной Реальности и потому подлежит разъяснению в рамках представления о Боге, почерпнутого из иных источников. Изучение фактов позволяет сделать вывод, что обе точки зрения до известной степени, справедливы. Факты мистического озарения наряду с фактами, которые признаются за историческое откровение, рационализируются в категориях общего знания и становятся основой теологии. А существующая теология, в свою очередь, оказывает посредством общего знания сильное воздействие на тех, кто вступил на путь духовной жизни, побуждает тех, кто еще слаб, довольствоваться проблесками опыта,
