Патрик Шампань - Делать мнение: новая политическая игра
17 О том, как проходили "генеральные штаты (май 1982 - февраль 1983)" и о свойственных им утонченных формах манипулирования см.: Charles Suaud, "Le mythe de la base. Les Etats generaux du developpement agricoie et la production d'une parole paysanne" // Actes de la recherche en sciences sociales, 52-53, pp. 56-79.
18 J.-B.Duroselle, "Opinion, attitude, mentalite, mythe, ideologie: essai de clarification", Relations internationnales, 1974, 2, p. 21.
19 Chmitt O. "NRJ et ses calicots. La manifestation etait organisee par un publicitaire", Monde , 20-21 Janvier 1987.
20 Анализ таких праздников см.: Champagne P. "La fete au village", // Actes de la recherche en sciences sociales, 17-18, novembre 1977, pp. 73-84.
Заключение
Строго научное изучение ценности опросов общественного мнения не отличается особой сложностью и можно бы было считать вопрос исчерпанным, если бы встречающиеся здесь препятствия были более интеллектуальными, чем социальными. Эта простая в принципе проблема становится значительно более сложной, как только научная дискуссия смещается в политическую плоскость и размежевания в ней определяются чисто социальной потенцией участвующих в ней сторон, борющихся за победу своей дефиниции. В политике видимость признает правоту видимости, поскольку заставить поверить в существование чего-то означает, в сущности, заставить это что-то существовать. Специалисты по опросам не могут не расценивать в качестве научной победы достигнутое всеобщее единодушие, включая и социологов, в том, что "общественное мнение", создаваемое институтами изучения общественного мнения "существует", даже если социологу понятно, что речь идет лишь о социальной реальности. В спорах об "общественном мнении" правота специалистов по опросам кажется очевидной, но вовсе не по тем причинам, по каким они полагают. Они думают, что лишь объективно измеряют некое явление, тогда как на самом деле они дают его частную историческую форму.
Наука и политика
Поскольку деятельность институтов изучения общественного мнения расположена между наукой и политикой, то их социальная сила состоит в том, что они по желанию могут перемешаться из одной плоскости в другую. На возражения со стороны специалистов в области социальных наук, которые со строго научной точки зрения осуждают поспешные, обобщенные и бесполезно повторяемые опросы, специалисты по опросам отвечают, используя политические аргументы. Они стараются доказать, что лишь следуют демократической логике. Мы приведем в качестве примера только один такой аргумент, который эти специалисты выдвигают сегодня для доказательства правомерности своих исследований и который многие считают достаточно убедительным, чтобы называть его решающим. Руководитель крупного института изучения общественного мнения Мишель Брюле, (который, кстати, в одной из программ периферийного радио комментирует опросы общественного мнения, проводимые его институтом по проблемам "морали" французов), в своей недавней книге, посвященной опросам,/275/ отвечает на критику Пьера Бурдье. Согласно этой критике, о которой говорилось в начале данной книги, опросы общественного мнения исходят из того, что все имеют мнение обо всем, что все мнения равноценны и обладают одинаковой социальной силой (судя хотя бы по одному, внешне сугубо техническому факту, что все мнения складываются и затем выводится процентное соотношение). Эти обвинения Мишель Брюле "отбрасывает" следующим образом: "Непонятно, почему измерение распределения мнений относительно того или иного сюжета предполагает, что все мнения равноценны. Мы прекрасно понимаем, что мнения энергетика "Электрисите де Франс" и простого потребителя газа (относительно атомных электростанций) основываются на разном количестве информации. Это однако не исключает того, что позиция, которую займет государство в этом вопросе, касается их обоих как граждан, и что оба имеют право высказать свое отношение, основано ли оно на здравом смысле или на компетентности. Впрочем даже среди специалистов нет согласия по этому поводу, а если речь идет о крупных инвестициях, то почему простой налогоплательщик не имеет права голоса по этому вопросу?" [1]. Несмотря на то, что М.Брюле признает, что не все мнения равнозначны, - хотя понимает он это как тривиальную очевидность здравого смысла, - пример, который он приводит, демонстрирует, тем не менее, совершенно искаженное понимание социологического анализа. Ведь когда социолог говорит, что "все мнения не равноценны", это вовсе не его личное мнение об интеллектуальной ценности этих мнений, ибо в таком случае это стало бы ценностным суждением, политическим мнением относительно того, как следует оценивать мнения "граждан" и каков их политический вес. Социолог лишь констатирует, - что может осуждаться или одобряться с политической точки зрения - что социальная сила мнений различных социальных групп весьма относительна и зависит, в частности, от той социальной силы, которой эти группы обладают. Но специалист по зондажам быстро вывел дискуссию из плоскости науки, где впрочем, она долго не задерживалась, и прямо перешел в плоскость политики. Он открыто призывает делать то, что отрицал тремя строчками выше, поскольку определяет валидность зондажей единственно с точки зрения демократических ценностей ("право всех граждан - налогоплательщиков высказаться по данной теме"), походя обвиняя социолога в том, что тот не признает общечеловеческие ценности демократии./276/
Специалисты по опросам путают то, что действительно существует, с тем, что нормативно установлено как долженствующее быть. Так, социальные науки не должны быть "демократическими" сами по себе, что не означает, что вне науки социолог не может разделять демократические ценности*. Политика на свой манер производит, в силу практической необходимости, своего рода социальные артефакты с помощью точных институциональных процедур (выборы и референдумы, например), складывая вместе мнения, которые лишь формально идентичны. Легитимация этих политических артефактов, которые обладают своей собственной ценностью и политической эффективностью, вовсе не входит в задачу социологов. Позиция политологов опирается на ложное понимание, которое легко объясняется социологически, то есть с социологической точки зрения. Согласно такому пониманию социологическая точка зрения сущностно совпадает с политологическим видением, что еще более ярко выражается в научно ориентированных публикациях, таких как, например, пользующиеся большим авторитетом статьи Алэна Лансело. Даже не коснувшись технического аспекта проблемы, он сразу пишет, что "основная критика в адрес опросов общественного мнения может быть также применена и против "всеобщего голосования", таким образом, в соответствии с чисто политической логикой амальгамы, которая является также, и логикой зондажей, ничего нельзя сказать и ничего нельзя сделать против зондажей, поскольку, как считает Алэн Лансело, - "критиковать опрос означает критиковать демократию" [2]. Напротив, политическим лидерам, занимающим достаточно прочные позиции для того, чтобы выступать против вторжения в политическую игру нового актера, чье существование не было предусмотрено институциями, и который занимается политикой, пользуясь авторитетом науки, специалисты по опросам отвечают с позиции, которую они/277/
* Это недоразумение широко распространено, поскольку социология очень популярна вне узкого круга специалистов. Например, говорить о "легитимной" культуре не означает говорить, что социолог лично находит ее достаточно убедительной, чтобы назвать легитимной, это означает, что в доступной наблюдению социальной реальности существуют степени культурной легитимности, которые поддаются объективному наблюдению и измерению. Точно так же, если социолог доказывает, что формальное равенство перед образованием, декларируемое республиканской идеологией, совсем не обязательно влечет за собой фактическое равенство и даже благоприятствует распространению идеологии дара, которая узаконивает и усиливает это фактическое неравенство, то это вовсе не значит, что он тем самым выражает свою личную позицию за или против "равенства шансов" на получение высшего образования. Видимое зачастую оборачивается против социолога: когда он говорит о том, что такое реальность социального мира, он всегда рискует прослыть за того, кто легитимирует то, что существует.
называют чисто научной. Они заявляют, что ограничиваются лишь тем, что измеряют "волеизъявление народа" более точно, чем это могла сделать традиционная техника в руках политиков, на самом деле специалисты, а также те, кто им платит, глубоко изменили собственно функционирование политического поля. Об этом свидетельствуют комментарии юристов, и в частности специалистов по гражданскому праву, которые в конце 60-х годов, когда эта практика распространялась особенно быстро, - выражали опасение, что опросы общественного мнения могут вытеснить выборы. В своих профессиональных журналах они сопоставляли "зондажи", "референдумы" и "выборы" с тем, чтобы выявить различия между ними и, главным образом, чтобы оставить за опросами достаточно маргинальную институциональную роль. Рост числа опросов в конце 60-х годов вызвал еще более резкую реакцию со стороны отдельных фракций политического класса, которые усмотрели в них, и вполне справедливо, вторжение нового конкурента, посягнувшего на относительную, и уже ослабленную, автономию рефлексии (или игры) политиков.
