Кому стоять у станка - Борис Федорович Данилов
Мне пришлось иметь дело с множеством различных приборов и овладеть совершенно новыми для токаря понятиями. Пришлось изучить термическую обработку, причем довольно глубоко, что для обычного токаря совсем не обязательно. Пришлось вникнуть в работу Центральной измерительной лаборатории завода, познакомиться со многими тонкостями в области измерения углов, профилей и других параметров, научиться пользоваться универсальным микроскопом и оптиметрами. Если раньше при изготовлении различных червячных фрез и дисковых фасонных резцов одна сотая миллиметра казалась мне высшим пределом точности, то теперь эта «сотка» стала весьма грубой величиной. Пришлось развивать в себе так называемое «чувство микрона», т. е. умение чувствовать при обработке и измерении одну тысячную долю миллиметра.
Первое условие, которое стоит перед начинающим токарем-лекальщиком — это способность вырабатывать в себе это «чувство микрона». И еще одно требование — руки не должны быть влажными. Без «чувства микрона» нельзя сделать современный резьбовой калибр, а если стали влажными руки — нельзя браться за концевые меры длины.
Что такое концевые меры? Это набор небольших закаленных стальных пластинок различной толщины (от 0,3 до 300 миллиметров), изготовленные с точностью до одной десятитысячной доли миллиметра и доведенные до минимальной шероховатости. Их поверхности настолько тонко обработаны, что если их сложить, то под действием молекулярных сил они как бы «прилипают» друг к другу.
Токарь-лекальщик не может проработать без концевых мер ни часу. Если у него хоть немного увлажнятся руки, то, взяв в них плитку, он неизбежно оставит на ее зеркальной поверхности следы, переходящие быстро в коррозию. Такая плитка будет не пригодна к работе. Сами плитки проверяют на специальных приборах-интерферометрах, позволяющих измерять с точностью до одной десятитысячной доли миллиметра.
В то время все это было для меня такой премудростью, что голова шла кругом. Но постепенно я осваивался в мире малых величин и высокой точности. Конечно, кое-кто может быть с улыбкой воспримет мои воспоминания. Сейчас точность в одну десятитысячную долю миллиметра является порой недостаточной. Как уже было сказано, в некоторых отраслях техники измерения ведут уже не микрометрами, а ангстремами, т. е. десятитысячными долями микрометра. Но тогда, в конце тридцатых годов, на токаря, работавшего с точностью до одного микрометра, смотрели, кто с удивлением, а кто и с явным недоверием: что-то тут не так, разве может человек ощутить одну тысячную долю миллиметра? Просто фантастика! На заводе «Пневматика» я впервые ощутил, что такое микрометр. А через полтора года уже «крепко держал его в руках».
В настоящее время наша отечественная промышленность далеко шагнула вперед в достижении высокой точности обработки и измерений. Наши оптические заводы выпускают отличные приборы — интерферометры, оптиметры, профилометры, универсальные микроскопы и массу других «умных» приборов, облегчающих напряженный труд токаря-лекальщика. Эти приборы охотно покупают зарубежные фирмы и хорошо отзываются об их качестве.
Я уже много лет пользуюсь концевыми мерами из твердого сплава, отличающимися высокой точностью (1-й класс) и просто феноменальной долговечностью. Сколько бы ими ни пользовались, они не нуждаются в проверке. Делают эти чудо-плитки у нас в стране на заводе «Калибр».
Перед Великой Отечественной войной специальность токаря-лекальщика даже в Ленинграде была редкой. К тому же, как я говорил, эти мастера таили в секрете свои приемы труда. Бывало, подойдешь к специалисту, работающему на резьбовых калибрах, с каким-нибудь вопросом, а тот снимает со станка работу, спрячет ее в ящик, а потом уже начнет с тобой разговаривать. Узнать от него о какой-либо тонкости в работе было невозможно. Сейчас другое дело: за 25 лет моей работы в Москве мне удалось подготовить 30 учеников. Многие из них стали настоящими мастерами своего дела и работают на различных заводах нашей страны.
Разнообразна номенклатура работ токаря-лекальщика.
Я вкратце опишу несколько новых работ, сыгравших заметную роль в нашем самолетостроении, которые пришлось начинать и осваивать именно токарю-лекальщику.
Сначала я скажу несколько слов о резьбовых работах, так как все же основная продукция, выпускаемая токарем-лекальщиком, — это пробки и кольца. Диапазон размеров резьбы, на которые приходится делать калибры, сейчас очень велик. Мне, например, приходилось делать калибры размером от 1×0,2 до 280×4 миллиметров с метрической резьбой, калибры трапецеидальной резьбы с числом заходов от 1 до 10. И все это не за всю мою трудовую жизнь, а за весьма небольшой отрезок времени, когда осваивали производство только двух типов самолетов ИЛ-18 и ИЛ-62. Кроме этих видов резьбы, к конструкции самолета применяют еще множество других резьбовых соединений.
При создании некоторых современных машин появились совершенно новые резьбовые соединения, не известные ранее. Например, байонитное соединение (рис. 14). Это кольцевая трапецеидальная резьба, т. е. не винтовая непрерывная линия, а отдельные кольцевые выступы и канавки, расположенные друг от друга на расстоянии шага резьбы. Это соединение, как и все другие, имеет винт и гайку. Но для того, чтобы винт (в данном случае калибр-пробка) ввинтить в гайку, надо, чтобы выступы а (рис. 15) попали в такие же впадины (вырезы, которые выше наружного диаметра резьбы) гайки. После этого нужно повернуть калибр так, чтобы он своими кольцевыми резьбовыми выступами вошел в такие же резьбовые кольцевые канавки гайки. Получается такой своеобразный, очень надежный резьбовой замок, необходимый сейчас в некоторых машинах.
Рис. 14. Байонитное резьбовое соединение
Рис. 15. Калибр-пробка байонитного резьбового соединения
Изготовление таких резьбовых калибров потребовало от токаря-лекальщика не только высокой степени мастерства, но и изобретательства, без которого невозможно создание столь сложного измерительного инструмента.
Всего сейчас в машиностроении применяют более 60 видов резьбовых соединений, на которые необходимы калибры. Часть из них токарю-лекальщику сейчас помогает делать резьбошлифовщик, который прошлифовывает некоторые виды резьбы на пробках. Но большинство калибров-пробок приходится доводить, и сделать это может только токарь-лекальщик. А калибры-кольца на все виды резьбовых ходовых размеров (3—60 миллиметров) делает только токарь-лекальщик. Так что работы у токарей нашего профиля всегда хватает. Около моих трех станков сделан специальный стеллаж, куда складывают заказы, выполнить которые в связи с загруженностью я смогу только через 3—4 месяца.
Из некоторых новых работ, которые впервые пришлось осваивать именно токарю-лекальщику, я хочу отметить создание калибрового хозяйства для конической резьбы Бриггса. Эти калибры на первый взгляд представлялись настолько сложными, что даже ученые не смогли сказать, как же их сделать? А решил эту проблему токарь-лекальщик с московского машиностроительного завода «Знамя труда». По калибрам, им изготовленным, механические
