Экзистенциализм. Возраст зрелости - Петр Владимирович Рябов
Я не буду сейчас подробно говорить об этой попытке синтеза. Ограничусь одной цитатой. Она очень красивая: «Важно не то, что сделали из человека, а важно то, что он сделает из того, что сделали из него». В этой фразе то, что я говорил последние три минуты. Тут мы видим эту идею марксистского праксиса: человек – субъект и объект, продукт и творец. Исходная точка и результат. Как человек интериоризирует внешнее и экстериоризирует внутреннее: здесь нерв проблематики позднего Сартра, если я правильно понимаю (а понять бывает нелегко: как вы уже заметили, Сартр умел порой писать совершенно эзотерическим и невыносимым языком). Но, по-моему, его синтез марксизма с экзистенциализмом не удался.
С другой стороны, его очень интересует еще одна тема. Для раннего Сартра, как и для Кьеркегора, было очевидно: все социальное неизбежно отчужденное. Социальное – всегда ложь и неподлинное существование. А вот поздний Сартр ставит вопрос о возможности социального коллективного действия, которое фатально не отчуждало бы личность, а сохраняло ее суверенность и свободу. Возможна ли какая-то теория социального действия, которое не было бы неизбежно отчужденным? И как совместные действия людей постепенно отчуждаются и становятся над ними, как враждебные им? Он это именует «терией человеческих ансамблей».
Он строит сложнейшую теорию коллективов и групп. Где он показывает, как неотчужденное действие постепенно отчуждается и превращается в нечто враждебное человеку. И он приводит два понятия: группа и коллектив.
Группа – несколько личностей, экзистенций свободно и временно соединились для совместной деятельности. Пример, приводимый Сартром: штурм и разрушение Бастилии. Сбежалось несколько парижан, решивших начать восстание против тирании и сломать тюрьму. Это еще не отчужденная группа и еще не отчужденное действие. Когда возможно творчество и подлинность.
Но потом, показывает Сартр, группа всегда превращается в коллектив. В процессе вырождения временной группы в постоянный и формальный коллектив, формирования иерархий и истеблишмента личность теряется, свобода выхолащивается, происходит неподлинное окостенение, формализация и бюрократизация. Это, конечно, напоминает Штирнера с его противопоставление «общества» и «союза эгоистов». «Союз эгоистов» – нечто неотчужденное, творческое, ситуативное, основанное на свободе: дети, играющие во что-то, кооператив, группа друзей, союз стачечников… А «общество» для Штирнера (как коллектив для Сартра) – всегда синоним тюрьмы, нечто принудительное, застывшее и всегда встающее над личностью. И Штирнера волновало, как союз эгоистов вырождается в общество, так и Жан Поля Сартра волновало, как и почему группа вырождается в коллектив.
Нам важно наметить, куда Сартр развивался в свой поздний период. Прямо говоря, он имеет в это время уже мало отношения к нашим разговорам об экзистенциализме. В это время он не так часто использует это слово. Экзистенциалистский Сартр – это сороковые и пятидесятые годы. Это была слава, миллионы почитателей. Что могло быть более высоким признанием – и это плавно подводит нас и перекидывает мост к первой теме следующей встречи, – чем тот поразительный факт, что папа Римский в пятидесятом примерно году выпускает буллу против экзистенциалистов?! Он подразумевает под ними атеистический экзистенциализм Сартра. То есть Сартр невероятно прославился. Если даже папа Римский должен писать буллу против него! Это, мягко говоря, от противного показывает масштабы Сартра, его всемирной славы и популярности. Со всем тем плохим и тем хорошим, что всегда связано со славой: мода, вульгаризация, опошление идей, но и их проникновение в театр, кинематограф, психологию…
Но поздний Сартр уже не является чистым экзистенциалистом. Я намного меньше люблю и знаю его, чем раннего. Поэтому о позднем я сказал буквально два слова. И в рамках нашего курса этого довольно.
Лекция 12
Габриэль Марсель
Сегодня наша с вами заключительная встреча. И два философа, без которых разговор об экзистенциализме был бы совсем не полным. Они вносят в общую панораму экзистенциальной мысли важные штрихи. Два мыслителя, во многом созвучных и близких друг другу, как, надеюсь, вы почувствуете. О каждом будет небольшая лекция.
Первый из двух сегодняшних наших героев – еще один французский экзистенциалист. У нас он не так «раскручен», не так зачитан, не так на слуху у всех, как Камю или Сартр. И все же, на мой взгляд, это тоже замечательная фигура, которая вносит вклад в экзистенциальную философию. Это Габриэль Оноре Марсель.
Возможно, с него стоило начать разговор о французском экзистенциализме, потому что он намного раньше, чем Камю или Сартр, выступил на этой философской ниве. Он прожил чрезвычайно долгую жизнь, пережил Камю и почти дожил до смерти Сартра. Начал он как философ-экзистенциалист еще в Первую мировую войну, за двадцать – тридцать лет до Камю и Сартра. Он, как и Ясперс, относится к числу ранних экзистенциалистов. При всех отличиях от Камю и Сартра у них есть много общего с Марселем. Подобно Камю и Сартру, Марсель не только философ, но и драматург. Это их очень сближает, роднит. В его жизни огромную роль играет театр, как у Камю и Сартра. Если охарактеризовать Марселя, у него не будет такого длинного ряда эпитетов, как у Сартра, ведь Сартр – общественный деятель, драматург, психолог, эстетик, писатель, философ. В случае Марселя это будет короче. Философ, драматург, театральный и музыкальный критик. Вот три его главные ипостаси.
Театр для него, как для Камю и Сартра, очень важен, но он, в отличие от них, не был известным общественным деятелем, он довольно аполитичен. Не пытался играть большую общественную роль, как они. Он не писал прозу, не писал рассказы или новеллы. Но что особенно важно, он – религиозный экзистенциалист, христианский экзистенциалист.
У Габриэля Марселя много самоназваний его философии. И, наверное, стоит с этого начать. Конечно, дело не в ярлычках, тем более в случае с Марселем. Но все-таки. Он – один из первых, кто начал использовать само слово «экзистенциализм» для характеристики своего философствования, но впоследствии ему пришлось от этого ярлычка отказаться. Долгое время у него был ярлычок «христианского экзистенциалиста». Он был католиком. После того как папа Римский в 1950 году издал специальную буллу против экзистенциализма после того как экзистенциализм стал ассоциироваться с именем Сартра, с радикально левой мыслью, с атеизмом, то перед Марселем встал простой вопрос – или снять свой ярлычок (за который он не очень и держался), то есть уйти от названия христианского экзистенциализма, или уйти из церкви, порвать с самим христианством.
