Познание необходимости. Детерминизм как принцип научного мировоззрения - Владимир Петрович Огородников
Детерминистские представления постольку, поскольку они являются узловым звеном в структуре мировоззрения, связаны и с определенными классовыми интересами. Достаточно непосредственно эта взаимосвязь проявляется в различных концепциях детерминаций социальных процессов.
В той мере, в которой детерминистские представления выступают основой мировоззрения, они являются и основой важнейшей части мировоззрения — идеологии. В этом смысле можно говорить о партийности детерминистских представлений, ибо они безусловно отражают и принадлежность к философским партиям — материализму и идеализму, и направленность классовых интересов.
В чем конкретно проявляется партийность детерминистских представлений? Для диалектико–материалистической философии это прежде всего указание на материальный характер «конечных причин», детерминированности всех процессов, включая и социальный, диалектическое рассмотрение связи типов и форм детерминации, объективного и субъективного факторов исторического процесса.
Для идеалистической философии, напротив, характерна подмена материальных причин и непричинных детерминаций идеальными, сочетающаяся с метафизической абсолютизацией отдельных типов («панкаузализм», кондиционализм и т. д.) или форм детерминации, а также идеалистический плюрализм, смыкающийся с индетерминизмом. Идеализм объективно, независимо от желания отдельных его приверженцев, состоит на службе у реакционного класса, прямо или косвенно оправдывает капиталистические отношения, буржуазную мораль, искусство, буржуазное мировоззрение в целом.
Не может не проявить своей реакционности и метафизический детерминизм, пытающийся предложить в качестве причин социальных изменений не противоречия в социальном бытии, а различные факторы, объективно выполняющие роль условий, функциональных детерминаций, повода и других непричинных типов детерминации социального процесса (экономические, географические, демографические, биологические, психологические, экологические, политические, технологические, религиозные и тому подобные «факторы»). Постулирование этих разнокачественных факторов в социальном процессе приводит к плюрализму.
Философские доктрины идеалистического детерминизма, метафизического детерминизма и индетерминизма особенно ярко проявляют свой партийный характер, выступая методологическим основанием конкретных политических доктрин. Так, плюралистическая идея «факторов» взята на вооружение современной социал–демократией для обоснования реформизма и ревизионизма, концепции «географического детерминизма», «социобиологии», «технологического детерминизма» и примыкающая к последнему теория «информационного общества» служат оправданием реакционных программ правой буржуазии — политики геноцида, «геополитики», неоколониализма, политики «доброго соседа» и т. и. Единство классовых интересов проявляется не только в мировоззрении, но и в определенном методологическом единстве теоретических разработок, что характерно как для марксистско–ленинской, так и для буржуазной философской мысли. В настоящее время, как уже отмечалось, наиболее распространенной мировоззренческо–методологической основой немарксистских социальных концепций является плюрализм. Можно сказать, что он подкрепляет и объединяет (иногда противоречиво) все буржуазные теории. В связи с этим мы вернемся к рассмотрению плюрализма, обратив на сей раз большее внимание на его связь с идеализмом и метафизикой социально–политических доктрин, на партийность этого принципа.
Плюрализм откровенно противопоставляется буржуазной философией диалектико–материалистическому монизму. Диалектика и материализм неотделимы от монизма. Поэтому–то всякий отход от материализма или (и) от диалектики оборачивается какой–либо разновидностью плюралистического мировоззрения. С другой стороны, идея плюрализма несовместима с диалектико–материалистическим детерминизмом. Вот почему сторонники идеи плюрализма яростно нападают на марксистско- ленинское учение о социальном детерминизме.
Наиболее полное применение в наше время плюрализм нашел в качестве методологического основания политических программ социал–демократических партий. Здесь плюрализм весьма ясно демонстрирует свой партийный (как в философском, так и в классово–политическом смысле) характер, проявляет себя как антипод диалектико–материалистическому принципу детерминизма.
«Мы не считаем, — восклицает К. Ит, видный представитель «Движения социалистических демократов Франции» (ДСДФ[9]), — что развитие истории является исключительно следствием конфликта между производительными силами. Мы отвергаем диалектический материализм и постулат насильственной революции в качестве руководства нашего действия. Мы категорически отбрасываем теорию гегемонии пролетариата, осуществляемой единственной партией» [250, с. 44]. «Социал–демократия, — вторит Иту австрийский философ Р. Вольгенаннт, — не присоединяется к материализму Маркса и признает, что наряду с материальными существуют и другие равноценные (курсив мой. — В. О.) факторы, влияющие на формирование человека» [280, с. 233]. В приведенных высказываниях отчетливо видна анти- монистическая, плюралистическая установка. Характерны и приемы аргументирования такой установки — искажение марксизма, а затем критика этого явного искажения как действительного марксизма.
У Ита и Вольгенаннта нет буквально ни одной, верно переданной мысли марксистского учения. Прежде всего марксизм–ленинизм, как известно, считает причиной (но не единственным детерминантом!) истории конфликт между производительными силами и производственными отношениями. Далее, марксизм никогда не выдвигал «постулата насильственной революции» (многие буржуазные авторы путают понятия «насильственное» и «закономерно необходимое», что далеко не одно и то же), точно так же марксизмом никогда не постулировалась в качестве закона однопартийная система. Ну а обвинение марксизма в признании воздействия на «формирование человека» лишь материальной детерминации просто списано Вольгенаннтом у фальсификаторов марксизма, живших еще в прошлом столетии. Отвечая пытавшимся представить марксизм узким механистическим экономизмом, Ф. Энгельс писал: «…согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни… Если же кто–нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом,, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу» [1, т. 37, с. 394].
Однако внимательное чтение произведений классиков марксизма–ленинизма не является, с точки зрения некоторых его противников, необходимым условием для критики. Поэтому современные «упразднители» марксизма смело идут дальше, заявляя, что не существует «экономических или каких–то других законов развития», в связи с чем «социал–демократия признает тенденции, временные направления развития, но никакой «железной необходимости»» [см.: 280, с. 235].
Убрав с дороги законы развития, Вольгенаннт приступает к обоснованию теории «демократического социализма» — главной политической доктрины современной социал–демократии. Системообразующим принципом этой доктрины выдвигается именно плюрализм, находящий выражение в видимом непризнании какой бы то ни было философской, социологической, экономической, исторической теории, «претендующей на абсолютную достоверность», т. е. фактически никакой теории вообще (кроме, разумеется, теории плюрализма). В области практики, с точки зрения Вольгенаннта, буржуазный мир Запада уже достиг такого плюрализма, поскольку существующая там социальная система характеризуется, по его мнению, многообразием форм собственности и противоборствующих сил различного плана и потому является не капиталистической, не некапиталистической, не социалистической, не несоциалистической, а «смешанной системой» [см.: 280, с. 236]. Вольгенаннт не может сказать ничего определенного об экономической, политической или культурной жизни такой «системы» (это противоречило бы принятому «правилу» плюрализма) и потому ограничивается более чем туманными намеками типа: «…демократическому социализму должно быть присуще столько рыночных отношений, сколько возможно, столько планирования, сколько необходимо» [280, с. 112].
Не большей ясностью отличается и исследование теоретических и практических оснований плюралистической демократии, произведенное В. Штеффани
