Постмодерн. Игры разума - Жан-Франсуа Лиотар
375. Как обучают кого-нибудь читать про себя? Как узнают, что он это усвоил? Как он сам узнает, что делает то, что от него требуется?
376. Когда я в уме произношу алфавит, каков критерий того, что я делаю то же самое, что и другой, беззвучно повторяющий алфавит? Можно установить, что в моей гортани при этом происходит то же самое, что и в его. (Как и в том случае, когда мы оба думаем об одном и том же, желаем одного и того же и т. д.) Но разве употреблению слов «произносить про себя то-то» мы учились посредством указания на процесс в гортани или же в мозгу? И разве нельзя допустить также, что моему и его представлениям о звуке а соответствуют разные физиологические процессы? Вопрос в том: как сравниваются представления?
377. Логик, вероятно, подумает: тождественное есть тождественное. А как человек убеждается в тождестве это уже психологический вопрос. (Высокое есть высокое а то, что человек иногда видит это, а иногда слышит, относится к психологии.)
Что служит критерием тождества двух представлений? Каков критерий того, что представляется красное? Когда речь идет о ком-то другом, для меня таким критерием выступает то, что он говорит и делает. Если же это касается меня самого, то у меня таких критериев вообще нет. То, что справедливо для «красного», справедливо также и для – тождественного».
378. «Прежде чем сделать вывод, что два моих представления тождественны, я должен их узнать как одинаковые». А если это произошло, как мне узнать, что слово – тождественный» описывает то, что я узнал? Это возможно лишь при том условии, если я способен выражать это узнавание каким-то явным образом и другой человек в состоянии научить меня, что подходящим словом для такого случая является слово – тождественный».
Ведь если я нуждаюсь в обосновании употребления слова, то оно должно быть обоснованием и для другого.
379. Сначала я удостоверюсь, что нечто есть это; а затем вспоминаю, как оно называется. Поразмышляй: в каких случаях можно по праву это сказать?
380. Как я узнаю, что это красное? «Я вижу, что оно таково; ну и мне известно, что это называется так». Это? Что именно?! Какого рода ответ на такой вопрос имеет смысл?
(Ты все снова и снова ориентируешься на указательное определение на базе внутреннего опыта.)
К персональному переходу от увиденного к слову нельзя было бы применить никаких правил. Правили здесь и впрямь повисали бы в воздухе; из-за отсутствия института их применения.
381. Как я узнаю, что этот цвет красный? Ответом было бы: «Я же владею немецким языком».
382. Как можно подтвердить, что при этих словах у меня возникает это представление?
Разве кто-то указывал мне на представление синего цвета и говорил, что оно является представлением синего?
Что означают слова «это представление»? Как человек указывает на представление? Как дважды указывают на одно и то же представление?
383. Мы анализируем не феномен (например, мышление), а понятие (например, мышления), а стало быть, употребление слова. Поэтому может показаться, будто мы придерживаемся номинализма. Номиналисты делают ошибку, толкуя все слова как имена, то есть реально не описывая их употребление, а как бы давая лишь бумажные инструкции к такому описанию.
384. Понятие «боль» ты усвоил вместе с языком.
385. Спроси себя: мыслимо ли, чтобы кто-то научился вычислению в уме, не вычислявши до этого письменно или устно? «Научиться этому» означает здесь: обрести умение делать это. Вопрос лишь в том, что считать критерием того, что кто-то это умеет. А разве невозможно, чтобы какому-то племени был бы знаком только счет в уме, и никакой другой? В таком случае стоит спросить: «А как бы это выглядело?» И придется представить себе это как некий предельный случай. Но тогда возникает вопрос, склонны ли мы при этом все еще пользоваться понятием «вычисления в уме» или при таких обстоятельствах оно утрачивает свое назначение; поскольку явления тяготеют тут к другому образцу.
386. «Но почему ты так мало доверяешь самому себе? Ведь обычно ты все-таки знаешь, что такое «вычислять». Так, заявив, что мысленно вычисляешь что-то, ты выполняешь это. Не вычислив, ты не говоришь, что вычислил. Так же как если ты скажешь, что представляешь себе что-то красное, то это и будет красным. Да и в других случаях тебе известно, что такое «красное». К тому же: ты не всегда полагаешься на согласие других; ибо часто сообщаешь, что видел что-то, чего не видел никто другой». Но ведь я доверяю самому себе я же говорю без колебаний, что вычислил это в уме, что мне представился этот цвет. Трудность состоит не в том, что я-де сомневаюсь, действительно ли мне представилось что-то красное. Дело вот в чем: мы должны быть в состоянии сразу же показать или описать, какой цвет представился нам, так чтобы иллюстрация представления в действительности не составляла для нас никакого труда. Тогда, выходит, они настолько похожи, что их можно спутать? Но я же способен сразу узнать человека по его изображению. Да, но можно ли спросить «как выглядит правильное представление этого цвета?», или же «как его обретают?»; могу ли я научиться этому?
(Я не могу принять его свидетельство, потому что это не свидетельство. Он говорит мне лишь то, что склонен сказать.)
387. Глубокий аспект вопроса легко ускользает от нас.
388. «Хотя я и не вижу здесь ничего фиолетового, но, если ты мне дашь коробку с красками, я смогу показать тебе в ней этот цвет». Как человек может знать, что он в состоянии показать его, если… то есть что увидев его, можно узнать?
Каким образом, основываясь на своем представлении, я знаю, как действительно выглядит цвет?
Откуда мне известно, что я смогу нечто сделать? То есть что мое нынешнее состояние как раз то, в котором я способен это сделать?
389. «Представление должно походить на свой объект больше, чем любая картина: ибо, сколь бы ни походила создаваемая картина на то, что она должна изображать, она всегда может быть и картиной чего-то другого. Но в самой природе представления заложено, что оно является представлением этого, а не чего-то другого». Таким образом можно прийти к тому, чтобы рассматривать представление как суперизображение.
390. Разве можно себе представить, что камень обладает сознанием? Будь некто на такое способен разве этим просто не подтверждалось, что для нас представляет интерес не это изощренное воображение?
391. Я еще могу, пожалуй, представить себе (хотя это и нелегко), что каждый из людей, которых я вижу на улице, испытывает ужасные боли,
