Случайность и необходимость - Жак Моно
Применив критерий инвариантного воспроизводства, мы увидим, что живые существа и кристаллические структуры обладают еще одним общим свойством, делающим их не похожими на все другие известные объекты во вселенной. Некоторые химические вещества в пересыщенном растворе не кристаллизуются, если раствор предварительно не инокулирован затравочными кристаллами. Мы также знаем, что в случае химического вещества, способного кристаллизоваться двумя различными способами, структура кристаллов, возникающих в растворе, определяется структурой используемой затравки. Объем информации, заключенной в кристаллических образованиях, однако, на несколько порядков меньше объема информации, передаваемой от одного поколения к другому при размножении самых простых из известных нам живых существ. По этому критерию – сугубо количественному, надо заметить – живые существа можно отличить от всех других объектов, включая кристаллы.
* * *
Теперь забудем о нашем марсианском программисте и предоставим ему спокойно обдумывать происходящее. Сей воображаемый эксперимент не имел иной цели, кроме как помочь нам «заново открыть» наиболее общие свойства, характеризующие живые существа и отличающие их от остальной вселенной. Допустим, что мы уже достаточно знакомы с современной биологией, а потому можем перейти к более тщательному анализу и попытаться определить, по возможности количественно, рассматриваемые свойства. Мы обнаружили три: телеономию, автономный морфогенез и репродуктивную инвариантность.
Необычные свойства: инвариантность и телеономия
Легче всего количественно определить репродуктивную инвариантность. Поскольку инвариантность – это способность воспроизводить высокоупорядоченную структуру, а степень упорядоченности структуры может быть описана в единицах информации, не будет ошибкой утверждать, что «содержание инвариантности» вида равно количеству информации, передаваемой от одного поколения к другому и обеспечивающей поддержание определенного структурного стандарта. Как мы увидим далее, при помощи нескольких допущений можно установить приблизительный объем этой информации.
Это, в свою очередь, даст нам возможность лучше определить понятие, непосредственно вдохновленное изучением структур и поведения живых существ: понятие телеономии. Как показывает анализ, данное понятие в высшей степени неоднозначно, ибо подразумевает субъективную идею «замысла», или «проекта». Вспомним пример с фотоаппаратом: если мы согласились с тем, что существование и устройство этого объекта реализуют замысел получения изображений, то, разумеется, должны согласиться и с тем, что аналогичный замысел воплощает и глаз любого позвоночного.
Каждый отдельный «проект», в чем бы он ни заключался, имеет смысл только как часть более глобального «плана». Всякая функциональная адаптация живых существ, равно как и все артефакты, которые они производят, служат определенным целям, которые можно рассматривать как множественные аспекты или фрагменты уникального основополагающего замысла, а именно сохранения и размножения вида.
Таким образом, базовый телеономический замысел («проект») можно определить как состоящий в передаче от одного поколения к другому содержания инвариантности, характерной для данного конкретного вида. Если так, все структуры, все процессы, все действия, способствующие успеху основного «проекта», следует считать «телеономическими».
Это позволяет если не установить сам «телеономический уровень» вида, то хотя бы сформулировать принцип его определения. Все телеономические структуры и процессы можно рассматривать как соответствующие определенному количеству информации, передача которой обеспечивает реализацию этих структур и осуществление этих функций. Назовем эту величину «телеономической информацией». Тогда можно утверждать, что «телеономический уровень» вида соответствует объему информации, необходимому для передачи специфического содержания репродуктивной инвариантности из поколения в поколение.
Нетрудно заметить, что у того или иного вида, находящегося выше или ниже по шкале животных, исполнение фундаментального телеономического замысла (то есть инвариантного воспроизводства) требует разнообразных, более или менее сложных структур и процессов. Следует подчеркнуть, что речь идет не только о поведении, непосредственно связанном с самим воспроизводством, но и обо всех видах деятельности, способствующих – пусть и косвенно – выживанию и размножению вида. Так, у высших млекопитающих игра является важным элементом психического развития и социальной интеграции детенышей. Следовательно, игровая деятельность имеет телеономическую ценность, ибо содействует сплочению группы – неотъемлемому условию не только выживания самой группы, но и экспансии всего вида как целого. Именно степень сложности всех этих процессов или структур, служащих телеономической цели, мы и стремимся установить.
Хотя данная характеристика теоретически определима, на практике она не поддается измерению. Впрочем, она может служить эмпирическим мерилом для ранжирования разных видов или групп по «телеономической шкале». Возьмем яркий пример: представьте себе застенчивого поэта, слишком робкого, чтобы признаться в своих чувствах любимой женщине. Он может выразить свою страсть только символически, в стихах, которые он ей посвящает. Предположим, что в конце концов покоренная утонченными комплиментами дама уступает желанию поэта. Стихи способствовали успешной реализации его основного «проекта», а потому содержащаяся в них информация может быть определена через сумму телеономических действий, обеспечивающих передачу генетической инвариантности.
Бесспорно, аналогичное поведение не фигурирует в реализации «проекта» у других видов животных, например мыши. Однако – и это важный момент – содержание генетической инвариантности у мыши и человека примерно одинаково (и у всех млекопитающих, если уж на то пошло). Таким образом, два параметра, которые мы пытаемся определить, сильно различаются.
Это подводит нас к важнейшему вопросу о взаимосвязи между тремя ключевыми признаками, отличающими живых существ от прочих объектов. Тот факт, что компьютерная программа идентифицировала их последовательно и независимо, не доказывает, что они не являются проявлениями другого, более фундаментального свойства, недоступного непосредственному наблюдению. Будь оно так, выделение характерных свойств, равно как и поиск различных их определений, были бы не чем иным, как заблуждением и произволом. Вместо того чтобы пролить свет на реальную проблему, разгадать «тайну жизни» и препарировать ее, мы были бы заняты ее изгнанием.
Несомненно, эти три свойства – телеономия, автономный морфогенез и репродуктивная инвариантность – тесно взаимосвязаны у всех живых существ. Генетическая инвариантность выражает и раскрывает себя только через автономный морфогенез структуры, образующей телеономический аппарат, и благодаря ему.
Необходимо подчеркнуть, что не все три признака имеют одинаковый статус. В то время как инвариантность и телеономия действительно являются характерными «свойствами» живых существ, самопроизвольную структурацию скорее следует рассматривать как механизм. Далее мы убедимся, что этот механизм задействован как в совершенствовании телеономических структур, так и в воспроизведении инвариантной информации. Тот факт, что именно он лежит в основе двух последних свойств, не означает, что их следует рассматривать как одно целое. Возможно – на самом деле даже методологически необходимо – разграничивать их. На это есть несколько причин:
1. Мы можем по крайней мере представить себе объекты, способные к инвариантному воспроизводству, но лишенные какого-либо телеономического аппарата. Один из примеров – кристаллические образования,
