Энтони Гидденс - Трансформация интимности
Исчезновение (точнее, постепенное стирание) двойного стандарта совсем не обязательно означает, что новая половая мораль начинает с одобрением или хотя бы с большей терпимостью относиться к таким типам сексуального поведения, которые прежде рассматривались как аморальные (хотя и это в определенной степени имеет место). Речь идет скорее о том, что одинаковые отклонения от норм сексуальной морали и у мужчин, и у женщин все чаще оцениваются одинаково — или в равной степени осуждаются, или в равной степени одобряются. Разумеется, как утверждает Гидденс, «двойной стандарт все еще существует, но женщины более не желают терпимо относиться к той точке зрения, что если мужчины нуждаются в разнообразии, и поэтому от них следует ожидать, что они пустятся во внебрачные приключения, то сами они не должны вести себя подобным образом»[18].
Можно ли утверждать, что стирание двойного стандарта наблюдается в России?
В упомянутом выше эмпирическом исследовании мы изучали отношение наших респондентов к различным типам сексуального поведения мужчин и женщин для различных категорий опрошенных, вводя специальную количественную меру — индекс двойного стандарта. Здесь, разумеется, не место для пространных объяснений методик этих расчетов[19].
Приведем лишь некоторые результаты, которые в ряде случаев оказались для нас несколько неожиданными.
Так, сравнивая между собою индексы двойного стандарта для поколения «отцов» (респондентов возрастной группы старше 41 года) и для «детей» (респондентов до 25 лет), мы убедились, что по каждому из типов нестандартного сексуального поведения сегодняшние «дети» оказались куда консервативнее «отцов», проявив более высокие уровни двойного стандарта. Конечно, не исключено, что старшее поколение становится несколько терпимее по мере приобретения жизненного опыта, однако это никоим образом не вытекает из общей концепции сексуальной революции и не связано с нею.
Если же мы обратимся к сравнению оценок, которые дали различным формам нетрадиционного[20] сексуального поведения респонденты-мужчины и респонденты-женщины, то обнаружим в определенной степени аналогичную картину: индекс двойного стандарта у респондентов-женщин по всем позициям ниже.
А по таким позициям, как периодическая смена полового партнера и случайные[21] сексуальные связи, индекс практически равен нулю (абсолютное значение оказалось на уровне 0,02).
Опять-таки повторяем: это отнюдь не означает, что женщины более одобрительно относятся к таким типам поведения. Напротив, абсолютные значения оценок у респондентов-женщин более низкие; однако они одинаково низко оценивают эти типы поведения и у мужчин, и у женщин. А вот респонденты-мужчины дают более высокую (одобрительную) оценку такому типу поведения у мужчин и более низкую (осуждающую) у женщин. В результате индекс двойного стандарта растет (0,50 для периодической смены полового партнера и 0,47 для случайных сексуальных связей). Самый высокий уровень этого показателя выявлен у респондентов-мужчин для внебрачных связей — 0,87 (у женщин соответственно 0,21).
Что же касается оценки такого типа поведения, как добрачные половые связи, то у «детей» индекс двойного стандарта здесь заметно ниже, чем у поколения «отцов». И это довольно показательное явление. В современном обществе изменения норм половой морали в отношении добрачного секса претерпевают поразительные изменения. Конечно, по-прежнему существуют институциональные установления в виде утверждаемого законодательством брачного возраста. Однако фактически возраст сексуального дебюта неуклонно снижается. При этом, по утверждению Э. Гидденса, «незабываемый момент „потери невинности“ юношей воспринимается сегодня как неправильное употребление термина: для юношей первый сексуальный опыт — это приобретение»[22].
Действительно, еще тридцать-сорок лет назад мать, узнав, что ее сын-школьник вступил в половую связь, испытала бы некое подобие шока. Сегодня мамы достаточно часто «подсовывают» четырнадцати-пятнадцатилетним сыновьям литературу по сексологии и потихоньку кладут им в карманы пиджаков презервативы — «на всякий случай»[23].
И это не просто теория, это практика молодого поколения.
Данные нашего исследования показывают, что средний возраст вступления в первую половую связь у «детей» (15,5 лет у мальчиков и 16,5 лет у девочек) почти на три с половиной года меньше, нежели у поколения «отцов». Причем это видно также из того, что в младшем поколении (исключая, разумеется, девственников) верхний предел возраста сексуального дебюта не превышает 20 лет. Своеобразный «пик» приходится на возрастной интервал от 15 до 17 лет — именно в этом возрастном интервале приобретают реальный сексуальный опыт 42,6 % нынешней молодежи, Что касается старшего поколения, то здесь соответствующий «пик» охватывал интервал от 18 до 20 лет (45,5 %).
Один из главных выводов Гидденса, сделанный им во второй главе, применительно к современности звучит так: «Сексуальность вошла в человеческое бытие как часть прогрессирующего отделения секса от острой необходимости в воспроизводстве». Это достаточно важная характеристика современной цивилизации. Речь идет о том, что в традиционных обществах основная масса населения рассматривала половой акт почти исключительно с точки зрения необходимости зачатия новой жизни. Именно для этой главной цели создавался институт моногамного брака. Именно эту цель освящает религиозная мораль христианства, жестко осуждая любые иные цели и эротизм в целом. «Половой акт совершается по суровой необходимости, а отнюдь не для удовольствия» — именно такая мысль лежит в основе большинства норм половой морали, господствующей в традиционном обществе. Понятно, что при таком отношении (особенно при отсутствии надежных контрацептивов) любой половой акт был практически неотделим от последующего деторождения, и в тех случаях, когда беременность была по каким-либо причинам нежелательна, это само по себе служило достаточно важным стимулом для воздержания, отказа от полового акта. Именно это было, вероятно, и основной причиной внутренних запретов на вступление в сексуальные контакты для мужчин и женщин, не состоявших в браке (внебрачный ребенок — не только нежелательное бремя, но и источник позора и даже суровых санкций со стороны общества).
Поэтому можно смело считать отделение про-креативной функции сексуальности от ре-креативной не просто прогрессивным, но и поистине революционным фактом. В частности, именно эта дифференциация заставляет по-иному взглянуть на такой способ сексуальной практики, как гомосексуализм. Ибо, как подчеркивает Э. Гидденс, именно «в отношениях геев — и мужчин, и женщин — может быть засвидетельствовано полное отделение сексуальности от воспроизводства»[24].
То же самое относится, вероятно, и к мастурбации, поскольку с библейских времен основной мотив осуждения ее был тесно связан с запретом на «непроизводительный расход мужского семени».
Тем не менее, пока еще преждевременно говорить о закате института моногамного брака, в рамках которого на протяжении тысячелетий традиционного общества осуществлялось подавляющее большинство сексуальных взаимодействий. Даже стремительный рост числа разводов не может служить здесь показателем. Ибо большинство разводов совершается не для того, чтобы остаться холостяками, а чтобы вступить в новый брак. В четвертой главе Гидденс показывает, что, несмотря на все достижения эмансипации и сексуальной революции, брак по-прежнему занимает огромное место в жизни большинства современных женщин, во всяком случае, гораздо большее, нежели в жизни мужчины. Для большинства женщин удачный брак по-прежнему значительно важнее, нежели удачная профессиональная карьера.
Именно с отделением сексуальности от функции воспроизводства связан один из концептов, наиболее часто повторяющихся в книге Гидденса, — понятие «пластичной сексуальности» (открытое, по его утверждению, З. Фрейдом). Во Введении дается определение автора: «Пластичная сексуальность — это децентрализованная сексуальность, освобожденная от репродуктивных потребностей». Еще один термин, активно используемый в этой работе, — чистые отношения[25].
Это вовсе не платоническая любовь. В четвертой главе Гидденс поясняет свое понимание этого термина:
Чистые отношения не имеют ничего общего с сексуальным пуританизмом — это скорее ограничительное, нежели описательное понятие. Оно относится к ситуации, где социальное отношение вводится ради самого себя, ради того, что может быть извлечено каждой личностью из поддерживаемой ассоциации с другим; и которое продолжается лишь до тех пор, пока обе стороны думают, что оно каждому из индивидов доставляет достаточно удовлетворения, чтобы оставаться в его рамках... Чистые отношения — это, повторяем, часть родового реструктурирования интимности. Помимо гетеросексуального брака, они возникают и в других контекстах сексуальности.
