Джаред Даймонд - Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке
На поверхностный взгляд подсчет ущерба в государственной системе похож на определение компенсации в результате переговоров у новогвинейцев или нуэров. Однако это необязательно так. Хотя стандартная компенсация за некоторые преступления (например, от 40 до 50 коров за убийство нуэра) может рассматриваться как возмещение ущерба, в других случаях в традиционных сообществах компенсация определяется скорее как сумма, за которую противостоящие стороны согласятся забыть оскорбленные чувства и восстановить взаимоотношения (такую роль, например, играли свиньи и другие товары, которые жители деревни Готи согласились передать клану, убившему отца моего друга Питера).
Недостатки государственного гражданского судопроизводства
Недостатки нашей государственной системы гражданского судопроизводства широко обсуждаются юристами, судьями, истцами и ответчиками. Дефекты системы правосудия Соединенных Штатов в более или менее резкой форме имеют место и в системах других государств. Одна из проблем заключается в том, что гражданский судебный процесс занимает очень долгое время, часто до пяти лет, поскольку уголовные дела рассматриваются в первую очередь и судья всегда переключится с рассмотрения гражданского иска на рассмотрение уголовного дела. Например, когда я писал эту главу, в графстве Риверсайд к востоку от моего родного города Лос-Анджелеса не рассматривалось ни одного гражданского иска из-за обилия уголовных дел. Это означает и для истца, и для ответчика пять лет неопределенности, жизни в подвешенном состоянии и эмоциональной пытки — по сравнению с пятью днями, которые потребовались на урегулирование неумышленного убийства Билли. (Впрочем, война между кланами, которая, возможно, началась бы, если бы конфликт не был разрешен путем переговоров, могла продлиться и гораздо дольше пяти лет.)
Вторым широко известным недостатком гражданского судопроизводства в США является тот факт, что в большинстве случаев проигравшая сторона не обязывается оплатить услуги юристов противоположной стороны, если это специально не было оговорено при заключении соответствующего контракта. Это обстоятельство, как часто указывается, создает преимущество для более богатого участника процесса (будь то истец или ответчик) и заставляет менее состоятельного истца соглашаться на компенсацию меньшую, чем его действительные потери, а менее состоятельного ответчика — на чрезмерные выплаты в пользу истца. Такая ситуация приводит к тому, что богатая сторона может шантажировать противника длительным и дорогостоящим разбирательством, всячески затягивать процесс и заявлять бесчисленные ходатайства с целью вымотать другую сторону финансово. Представляется нелогичным, что, хотя цель гражданского судопроизводства в США — восполнить потери пострадавшей стороны, от проигравшего участника не требуют оплаты издержек выигравшей стороны. Правовая система Британии и некоторых других стран, напротив, обязывает проигравшего оплатить по крайней мере часть затрат победителя.
Еще один недостаток гражданского судопроизводства является фундаментальным: оно занимается только ущербом, а эмоциональный катарсис, примирение рассматриваются как нечто вторичное или несущественное. В гражданских конфликтах, когда друг другу противостоят незнакомцы, которые больше никогда не будут иметь друг с другом дела (как, например, двое участников ДТП), иногда можно было бы предпринять что-то, способствующее эмоциональной разрядке и помогающее избежать чувства неудовлетворенности. Это могло бы выражаться всего лишь в предоставлении обеим сторонам (с их согласия) возможности высказать друг другу свои чувства, воспринять друг друга как человеческие существа с собственными побуждениями и страданиями. Это может быть достижимо даже в таких экстремальных обстоятельствах, как процесс по делу об убийстве, когда один из участников процесса — убийца, а другой — близкий родственник убитого. Обмен выражениями чувств, который имел место между Гидеоном и отцом Билли, — это лучше, чем никакого обмена эмоциями вообще. То же может быть сказано в отношении встречи сенатора Эдварда Кеннеди с родителями Мэри Джо Копекни[11], когда Кеннеди по собственной инициативе мужественно посетил их и посмотрел в лицо людям, чья дочь погибла из-за его ужасной неосторожности.
Хуже всего обстоят дела с бесчисленными случаями, когда противникам в гражданском иске так или иначе предстоит поддерживать отношения; особенно это касается разводящихся супругов с детьми, братьев и сестер, оспаривающих друг у друга наследство, деловых партнеров, соседей. Судебная процедура не только не помогает сгладить отрицательные эмоции, она часто делает их более мучительными, чем они были. Все мы знаем участников судебных разбирательств, чьи взаимоотношения в результате были отравлены до конца их жизни. Одним из примеров может служить случившееся с моей близкой знакомой: она и ее сестра были вызваны в суд как свидетели в споре их отца и брата из-за наследства. Враждебность, порожденная судебным разбирательством, была такова, что теперь моя приятельница и ее сестра судятся с собственной мачехой; обе они никогда больше не намерены общаться со своим братом.
В качестве средства исправления этого фундаментального недостатка нашего гражданского судопроизводства часто предлагают большее использование программ посредничества. Они и в самом деле существуют и часто оказываются полезными. Однако посредников и судей по семейным делам не хватает, посредники часто оказываются недостаточно квалифицированными, а семейные суды страдают от нехватки персонала и финансирования. В результате бывает, что разводящиеся супруги общаются друг с другом только через своих адвокатов. Любой, кто часто бывает в судах по семейным делам, знает, какие ужасные сцены могут там происходить. Разводящиеся супруги, их адвокаты, их дети вынуждены ожидать в одном и том же помещении, к тому же совместно с участниками других процессов. Чтобы посредничество было эффективным, для начала следует сделать так, чтобы стороны чувствовали себя удобно; это невозможно, если им часами приходится бросать друг на друга свирепые взгляды, ожидая разбирательства. Дети оказываются в самом пекле войны, которую ведут между собой разводящиеся родители.
Судья может предложить сторонам (и часто это делает) предпринять попытку мирного разрешения конфликта до того, как дело будет рассмотрено судом. Однако это требует времени и умения со стороны посредника. Посредничество обычно нуждается в гораздо большем времени, чем отводится на такую встречу сторон. Даже если участники конфликта не собираются поддерживать какие-либо отношения в будущем, успешное посредничество существенно снижает нагрузку на судебную систему; судебные издержки сторон снижаются, реже возникает неудовлетворенность решением и последующие апелляции, договоренность достигается без долгой и дорогостоящей борьбы.
Если бы наше государство больше платило посредникам и судьям по семейным делам, возможно, многие бракоразводные и наследственные дела решались бы с меньшими затратами, меньшими эмоциональными травмами и быстрее, потому что дополнительные средства, эмоциональная энергия и время, требующиеся на посредничество, скорее всего окажутся меньше, чем дополнительные средства, эмоциональная энергия и время, уходящие на мучительное судебное разбирательство. Разводящиеся пары, которые согласны на посредничество и могут себе его позволить, получают выгоду от того, что избегают судебного разбирательства, часто нанимая в качестве посредников вышедших в отставку судей. Вышедшие в отставку судьи проводят имитацию судебного процесса и взимают высокую почасовую плату, однако она все равно гораздо меньше, чем выплачиваемые в течение долгих недель гонорары адвокатам. Такой судья вырабатывает взаимоприемлемое для сторон решение и не так ограничен временем, как судьи судов по семейным делам. Встречи с посредником предсказуемы: они назначаются на определенный час, и стороны знают об этом; им не приходится являться в суд за несколько часов до заседания, поскольку они не могут предвидеть, когда закончится предыдущее слушание (при бракоразводных делах судьи часто выбиваются из расписания).
Я не хочу переоценить посредничество и не утверждаю, что оно — панацея. Посредничество сталкивается со многими собственными проблемами. Его результат может сохраняться в тайне и, таким образом, не становится прецедентом и поучительным примером. Стороны конфликта знают, что, если достичь соглашения с помощью посредника не удастся, дело будет рассматриваться в соответствии с обычными юридическими критериями: кто прав, кто виноват, кто несет ответственность; поэтому посредники не чувствуют себя вправе использовать другие критерии. К тому же многие участники подобных процессов сами желают быть выслушанными в суде, они не ищут посредничества и возмущаются, если их принуждают к нему прибегнуть.
