Объектно-ориентированная онтология: новая «теория всего» - Грэм Харман

не имеющей аналогов среди социальных теорий благодаря вниманию, уделяемому ей нечеловеческим сущностям. АСТ много рассказала нам о том, в каком затруднительном положении, буквально на уровне стаи бабуинов, оказалось бы человеческое общество, если бы не стабилизирующая работа, выполняемая неодушевленными предметами: дорогами, контрактами, зданиями, обручальными кольцами и методами дактилоскопии[107]. Это так, даже если многие из этих объектов были спроектированы или произведены человеком. Перед этими идеями мы находимся в неоплатном долгу[108]. Тем не менее АСТ упускает все то, что мы только что узнали из теории метафоры[109]. Если метафора требует силы вещи-в-себе, то АСТ полностью отказывается от данного понятия, сводя акторов к их взаимным друг для друга последствиям, так как за действиями вещи здесь и сейчас не скрывается никакой «субстанции» и никакого иного излишка. Отношения для АСТ одновременно взаимны (reciprocal) (поскольку следствия распространяются в обе стороны) и симметричны (поскольку не существует объектов, помимо их качеств). ООО же, напротив, настаивает на том, что многие отношения либо невзаимны (non-reciprocal), либо асимметричны, либо и то и другое вместе. Мы также увидели, насколько важна для метафоры театральность, что совсем не так в случае АСТ, не признающей никакого исчезающего объекта, нуждающегося в своей замене ангажированным зрителем, который возьмет на себя его обязанности. И, наконец, АСТ не может принять предложенную ООО стратегию обхода формализма через утверждение, что этика касается соединения субъекта и объекта, эстетика — меня и пламя-качеств и так далее. Это не потому, что АСТ настаивает на чистом разделении субъектов и объектов. Совсем наоборот, именно критика, изложенная Латуром в книге «Нового времени не было», впервые продемонстрировала ущербный характер подобного очищения. Напротив, то, что не приняла бы АСТ, — это представление, согласно которому составные сущности являются новыми вещами-в-себе, а не просто мимолетными реляционными событиями. ООО же, наоборот, интересует то, как моя встреча с пламенем или мое этическое призвание образуют новый самостоятельный объект, а не просто поверхностное взаимодействие между двумя постоянно разделенными сущностями. По этой причине у нас нет никакого другого выбора, кроме как рассматривать общество совершенно иным образом, нежели это делает АСТ.

В вопросах политики, однако, ООО занимает позицию, к АСТ куда более близкую. Мы увидим, что обе школы отказываются от понимания политики как формы знания, которое можно освоить при помощи научных доказательств или технической экспертизы. Несмотря на то, что АСТ Латура больше, чем хотели бы того мы, обязана той форме политики власти, которую начал продвигать Томас Гоббс (1588–1679), в его последующей карьере эта тенденция быстро сходит на нет. По сути дела, политика есть область, в которой мы обнаруживаем наиболее значительные уступки Латура идее о существовании реальности вне всякого знания, и здесь же мы находим единственное в его работе употребление фразы «объектно-ориентированный». Давайте начнем с социальной теории, а затем перейдем к политике.

Общество

АСТ дала возможность осуществить виртуозные подвижки в социальной теории, обеспечив базовым набором инструментов тысячи антропологов, этнографов, а по сути дела, исследователей из любой области социальных наук[110]. Она позволяет исследователю инкорпорировать нечеловеческие сущности тем способом, который не допускает более распространенная теория Фуко, чей основной интерес заключается в том, чтобы понять, как человеческий субъект формируется различными дисциплинарными практиками. Наряду с плоской онтологией и обещанием уделить больше внимания неодушевленным существам, АСТ также предлагает полезный и легко запоминающийся исследовательский девиз: «Следуй за акторами». Это значит, что любую ситуацию лучше всего понять, просто оценив, какие сущности оказывают влияние, внимательно следуя за ними во всем, что они делают, вместо того чтобы полагать, будто мы заранее знаем о них все. Например, нам не следует утверждать, что Луи Пастер был великим гением медицины, принесшим свет в медицинскую тьму, а стоит последовать за всеми гигиенистами, вакцинами, сыворотками и курами из его карьеры, чтобы понять, какую роль каждый из этих акторов сыграл в осуществлении так называемого пастеровского переворота в медицине[111]. Вместо громких заклинаний о том, что говорит «наука» по поводу расширения или отступления амазонских джунглей, давайте присоединимся к ученым на земле и посмотрим, как они манипулируют различными акторами, зачастую сугубо материальными, используя набор преобразований. Давайте посмотрим, как они разворачивают руками пластиковую карту, как размещают образцы почв вдоль цветовой шкалы, как вставляют сухие листья в альбом для гербария[112]. И, наконец, после того как мы перенесем свое внимание на движения этих различного масштаба акторов, у нас появится право на утрату веры в мрачные метанарративы, вещающие о повсеместном угнетении нас «обществом» или «капиталом». В наших утверждениях об обществе нам придется стать гораздо более конкретными. Все эти принципы создали наполненную жизнью школу АСТ в самом прямом смысле этого слова. Ее отличают необычайная широта, усердие, всеохватность, космополитизм и оптимизм.

Но, как отмечалось в начале этой главы, мне кажется, что АСТ не хватает некоторых вещей, такое обычно случается, когда проводишь несколько десятилетий в компании даже самых лучших интеллектуальных методов. Во-первых, понимая вещи как акторы, чье существование исчерпывается воздействиями, оказываемыми ими на другие вещи, АСТ теряет из виду разницу между тем, чем вещь является, и тем, что она делает. Это превращает ее в метод надрыва, в точную противоположность материалистических теорий, занимающихся разложением вещей на составляющие и теряющих из вида различие между тем, что вещь есть, и тем, из чего она состоит. Читатель, однако, может спросить, почему это проблема социальной теории. Разве тех, кто изучает общество, не интересует в первую очередь то, что делает вещь, а не то, что она есть в некоем безвоздушном пространстве? Не совсем. В конце концов, одной из наиболее выдающихся черт истории, политики, архитектуры, да и любой гуманитарной науки или художественной дисциплины, является их открытость гипотетической аргументации. Упражнение в гипотезах с неизбежностью подразумевает, что Пастер, Сталин или же Эмили Дикинсон представляют собой некоторый избыток, превосходящий все то, чем они на самом деле стали, просто потому, что мы можем представить себе данные человеческие объекты в условиях различных альтернативных сценариев. Следовательно, мы просто не можем говорить об этих исторических личностях как об общих суммах всех их действий. И хотя АСТ превосходно возвращает к жизни вещи уже случившиеся, воскрешая всех удивительных акторов, сработавших на результат, лежащий ныне в прошлом, в данный момент я не могу вспомнить ни одного удачного примера контрфактического анализа, предложенного этой школой. И в этом нет ничего удивительного: ведь если Пастер — это актор, состоящий из серий действий, то какой смысл в том, чтобы выделять его из фактических обстоятельств и