Виктор Острецов - Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки
Система народного образования была разрушена Петром. Екатерина, воспитанная в безверной, атеистической среде, именуемой по весьма формальному признаку как протестантская, смотрела на свою подлинную духовную родину — просветительскую, воинствующе-антихристианскую Европу, ни в каком случае не католическую, с обожанием. Надо попутно заметить, что и Петр не «видел» католической Европы, тоже. кстати, Европы. И тоже достаточно грамотной и поболее грамотной, чем обожаемая им протестантская, то есть, по существу, не христианская. Протестантство со времени своего возникновения стало удобным прикрытием для решительного атеизма, так как не требовало исполнения каких-либо обрядов на территории России.
С этого времени Вольтер, глядя на Россию, мог вздохнуть свободно, чувствуя, что дело просвещения в надежных руках. «Она (т.е. Екатерина II) почтила меня извещением, — писал он, — что ею были собраны в большом зале Кремлевского дворца самые настоящие язычники, ученые, греки, латиняне — от роду заклятые враги греков, лютеране, кальвинисты — враги латинян, добрые мусульмане, одни держащие сторону Ади, другие Омара; что все они сообща пообедали, что является единственным путем к взаимопониманию, и что она заставила их согласиться принять законы, по которым они должны жить в добром мире. До того времени православный выбрасывал тарелку, из которой ел католик, если не мог выбросить самого католика».
В этом отрывке — все Просвещение со своим удивительным лицемерием и расчетом на невежество адресата. Может показаться, что все эти вероисповедания находились в бесконечной вооруженной борьбе, проливая кровь только потому, что кто-то не так крестится. Скучно говорить прописные истины, но следует все-таки уточнить: Россия всегда была страной с самыми различными вероисповеданиями. В самой Москве жили и мусульмане, и католики. Протестанты же вообще были со времен Петра в исключительном положении. Это банальный факт истории. Россия не знала религиозных войн[12]. Хлысты и прочие духоборы в обилии населяли столицы России: Петербург и Москву. Не выбрасывали ни тарелок, ни католиков, ни мусульман, ни протестантов. Зато сказано по-вольтеровски хлестко.
Через 5 лет после своего прихода к власти, в 1767 году, по инициативе императрицы создается «Ученое предприятие в Москве» для перевода статей из «Энциклопедии» французских просветителей. Сами ученые нуждались в каком-либо объединении, и общее дело было найдено. Враждебная каким-либо христианским идеям «Энциклопедия» должна была стать первой школой создания интеллигенции в России. Движение к «умовому» началось с Петра, но теперь оно приобретает ускорение. Делавшее при Петре свои первые шаги, чиновничество при Екатерине II становится мощной силой. «Темной стороной этого прекрасного начинания было появившееся именно около этого времени крайнее увлечение учениями энциклопедистов. (...) Французы давали модный тон... и русские впадали в крайность, подражая им до нелепости, что началось отчасти во времена Елизаветы, когда окончательно изменялись древние нравы общества, сокрушенные Петром, но еще не вполне искорененные его рукою и усилиями немцев» (Лонгинов).
На внутренний книжный рынок выбрасываются переведенные на русский язык античные авторы — Платон, Аристотель, Плутарх, Ксенофонт, Вергилий, Гораций, Овидий, Цицерон, Тацит, Гомер, Салюстий и др. — весь обычный идейный арсенал борцов с церковью.
В этих произведениях ум читателя изощрялся в метафизических построениях, находил себе удовлетворение в мифических образах шаловливых фей, удовлетворял свою эстетическую потребность, как бы подсказывая ненавязчиво читателю XVIII столетия, что спасительная миссия Христа была не такой уж спасительной, поскольку и до того жили люди, и весьма добродетельные. Здесь же читатель черпал и свои политические идеалы борьбы с «тиранией».
Усилиями Екатерины II шла интеллектуализация русской жизни. Появляется племя философов, и главный центр их подготовки — масонские ложи — начинает открыто процветать в правительственных департаментах. Здесь в ложах заставляют напрягать мозги в изучении каббалистической символики. Из дворянства здесь готовят новую породу людей — интеллигенцию.
В 1766 году издается манифест о созыве со всей России депутатов для сочинения проекта нового Уложения. Новые слова будоражат кровь и вселяют неясные надежды. Учреждаются новые учебные заведения и воспитательные дома.
Власть поощряет всячески литераторов, она нуждается в притоке новых сил, интеллектуальных и творческих. Устанавливаются премии, поощрительные подарки и предоставляются хорошие места по службе для литераторов, художников, скульпторов, ученых, архитекторов. Сочинительство становится доходным делом и тешит тщеславие.
Моралистика и нравоучительность первых русских журналов постепенно смешают акценты в сторону «естественного». Как-то незаметно происходит сближение привычных светских представлений с первыми тремя градусами Соломоновых наук — иоанновским масонством.
Первые шаги Ордена были робкими, незаметными. Как отмечают исследователи прошлого, не было главного — русской интеллигенции. Трудно переоценить влияния вольтерьянства на распространение масонства в России. Одно прокладывало другому дорогу.
Что должен был испытать человек, воспитанный в традиционном духе веры отцов и вдруг переживший потрясение от чтения Вольтера; «галантная скабрезность» и изящный слог вселяли червь сомнения в душу отечественного недоросля, и тем сильнее, чем больше он видел, что Вольтер в моде. Душевная раздвоенность, страдание от утраты чистых образов веры, сомнения и душевные муки входили в его жизнь. Испытавший скепсис французского просветителя, он уже не мог вернуться к прежней цельности. Насмешка над святыми предметами, часто повторяемая, доходила до самых интимных глубин человеческой души. Даже Леонтьев, уже живя в Оптиной, отмечал, что его все еще продолжает нет-нет да тянуть к Вольтеру, его язвительной прозе. Такое воздействие разрушало, но не давало ответа на главные вопросы человеческой жизни.
Все легенды и оккультные истины, излагаемые Пикоделла Мирандола, каббалистом, в XV веке, стали «исторической» догмой просветительства и метафизикой масонства. Их, эти легенды и оккультные истины, излагал Шварц Иоганн Георг (1751-1784), русский просветитель, родом из Трансильвании (Германия); движимый благородной страстью образовать русское юношество на основах человеколюбия и добродетельной чувствительности, он по заданию масонского Ордена приехал в Россию. Движимый заботой об истинном просвещении юношества и пропаганде идей Ордена, он развил изумительную и разностороннюю деятельность по заграничным сношениям масонским, внутренней организации Ордена, основанию розенкрейцерства, устройству «Дружеского общества», учреждению «Переводческой Семинарии», «Педагогической», чтению разом трех курсов и разным ученым трудам по университету и гимназии.
С первого дня его появления в Москве в 1779 году он озабочен одной идеей — созданием различных обществ по распространению понимаемого им в духе Пикоделла Мирандолы, в духе эзотерического предания-каббалы, просвещения. Но и для достижения этой великой цели нужно было участие большого числа людей образованных, влиятельных и имеющих капиталы для финансирования задуманного предприятия.
В лице Новикова он нашел себе деятельного помощника на этом поприще. При Московском университете образуется усилиями влиятельных и знатных вельмож сплоченная масонская организация. Первое лицо в университете — куратор Херасков, покровитель юных дарований, член Ордена.
Типография университета отдается Ордену в лице Н. И. Новикова, и тот деятельно, вместе со Шварцем, ставит дело пропаганды идей Ордена на высокий уровень. Уже через несколько месяцев после приезда в Москву Шварц получает должность профессора немецкого языка в университете по протекции Хераскова и входит в руководство Ордена, имея к тому времени степень шотландского мастера. В ритуале степени — «стоять под знаменем багровым» (Т. Соколовская, «История русского масонства»).
В университете и разворачиваются его блестящие педагогические способности. Уже в конце того же года, 1779-го, он вместе с «братьями» основал общество по подготовке отечественных учителей — «Педагогическую семинарию», взяв несколько бедных студентов на содержание масонского общества. В 1781 году по его инициативе и в самом тесном содружестве с Новиковым было «образование ума и вкуса членов, собиравшихся для чтения и обсуждения своих литературных опытов, нравственное их усовершенствование, упражнение в человеколюбивых подвигах, в пользу которых предложено было составлять периодические издания из трудов членов». Так было сказано в официальном объявлении по поводу учреждения общества. И студенческая молодежь приняла самое деятельное участие в этом литературном предприятии. Студенты становятся переводчиками, журналистами, комментаторами и пробуют свои силы на писательском поприще. Усилиями студентов, при направляющем руководстве Новикова и Шварца, осуществляется целый ряд изданий масонских журналов и книг, большей частью переводных или компиляций из заграничных изданий. Сама атмосфера будоражила молодые умы, возбуждала дух литературного соревнования, подогреваемого хорошими гонорарами, выдаваемыми Новиковым в целях поощрения юных дарований.
