О Понимании - Василий Васильевич Розанов
К которому из этих двух видов потенциального бытия принадлежит разум? Вопрос этот разрешается при рассмотрении полного понимания, процесс образования которого был раскрыт ранее. Если бы разум, получив первое впечатление от внешнего мира и отразив его в себе, продолжал затем оставаться в покое до нового впечатления, то мы могли бы утверждать, что он есть простой приемник впечатлений и хранитель их, есть та tabula rasa, на которой по произволу внешний мир отмечает моменты своего существования. Каковы будут эти отражающиеся предметы и явления, таковы будут и отражения их в сознании человека, а следовательно, и определяющее значение будет принадлежать не разуму, а им, и мы должны будем отнести его к первому виду потенций – к потенциям неопределенным. Но этот разум не есть простой приемник впечатлений, если отвергает одни из них и ищет другие. Он не есть только tabula rasa, если сам направляет пишущую руку и сам слагает слова определенного содержания и в определенном порядке об этом внешнем мире. Это последнее явление мы и замечаем в нем. Первое полученное впечатление не остается в нем бесплодным; то, что за ним следует, далеко переступает за пределы того, что это впечатление могло бы произвести в мертвом механизме. Будучи раз выведен из состояния покоя, он тотчас обнаруживает некоторую деятельность, которая необъяснима влиянием внешнего мира и причину которой мы должны, следовательно, отнести к его собственной природе. Эта деятельность строго определенна по своему направлению – она ищет удовлетворить некоторым требованиям, пробудившимся в разуме. Она обнаруживает в нем свойства, которые чужды мертвым механизмам, потому что в своем искании он отвергает все, не ведущее к этой цели, и останавливается лишь на том одном, что ведет к ней. Вот явления, наблюдаемые в процессе понимания и побуждающие нас отнести разум к потенциям второго рода, определенным и законченным, которые только ожидают немногих дополняющих условий, чтобы перейти в реальное бытие, в данном случае – в понимание, состоящее из определенных идей.
С тем вместе это наблюдение дает нам возможность, прилагая к разуму то, что было сказано о потенциях второго рода, дать его первое, еще пока неполное, определение: разум есть потенция, в которой предустановлены формы понимания, материал для которого дается внешним миром, и обладающая скрытою жизненностью, т. е. – это есть потенция, представляющая собою не только совокупность условий, могущих с присоединением некоторых других перейти в ряд идей, но и заключающая в себе стремление вступить в соединение с этими условиями, – стремление, которое остается скрытым до соприкосновения с внешним миром, но пробуждается тотчас, как это соприкосновение произошло, и совершается в формах, от этого внешнего мира независимых и, следовательно, обусловленных природою самой потенции.
V. Теперь рассмотрим сущность как этой жизненности, так и этих форм.
Несомненно, что все содержимое полного понимания взято человеком из внешнего мира, что все, что обнимается идеями его разума, принадлежит не ему самому, но тому, что лежит вне его: и природа, и свойства, и причина, и цель познанного найдены разумом в самом познанном. Но кроме этих идей, из которых слагается понимание, в процессе его образования есть еще другое, что уже не взято из внешнего мира: это то, что слагает эти идеи в понимание, что движет и что направляет его. Пути, по которым движется понимание, раскроют перед нами впоследствии формы разума; движущее его по этим путям раскроет теперь перед нами природу его жизненности. Она неизменно слагается, как и все деятельное, изменяющее, производящее в природе, из двух начал: из того, что есть первая причина движения, – из стремления, и из того, что есть его вторая причина, – из способности удовлетворить этому стремлению. Ни без первого из этих двух начал, ни без второго не могло бы произойти что-либо в космосе. Что источник этого стремления лежит в разуме, а не во внешнем мире, это ясно из того, что прежде чем образовать некоторые идеи понимания, разум должен предварительно открыть, разыскать то, что могло бы послужить их объектом (причина и цель) и что, следовательно, никак не может быть источником стремления к пониманию себя. В этом стремлении разума после первого полученного впечатления приобрести содержимое дальнейшего понимания в форме определенных идей и в этой способности удовлетворить пробудившемуся стремлению через образование соответствующих идей и заключается его скрытая жизненность. Как бы сложны ни были процессы познавания и с тем вместе как бы ни были сложны формы разума, раскрывающиеся в процессах этого познавания, сущность последних, то, что в них остается за выделением направлений, из чего состоят они, всегда будет неизменно слагаться из чистых стремлений и из чистых способностей. Все мирообъемлющее человеческое понимание, будучи разложено на свои первые, простые элементы, окажется слагающимся из этих стремлений и способностей, движущимся через их повторение, как бы пульсирующим в них.
Таким образом, процесс понимания, движущийся между двумя крайними моментами своими – между первым моментом сознания, что есть внешний мир, и между последним моментом сознания, – если когда-либо наступит он, – что мир этот понят, весь распадается по своему содержанию и по своему происхождению на две стороны: на идущее от внешнего мира и на идущее от разума. Он состоит главным образом из обращений к внешнему миру, но то, что заставляет его обратиться к нему, не принадлежит внешнему миру, но разуму. В природе находит человек ответы на свои вопросы, но самые вопросы предлагает не природа, а разум. В природе находятся некоторые признаки, по которым можно доискаться ответа на эти вопросы, но то, что отличает эти признаки и раскрывает под ними искомое, часто путем сложных приемов, не есть природа. Повсюду и неизменно в понимании начало деятельное исходит от разума, начало пассивное
