Рудольф Баландин - Магия внушения, или Секретное оружие Бехтерева
Коллективное! Внушение! Эмоций! На расстоянии! Открытие гениальное.
— Ну и что тут особенного? Я читал, что в Америке вживляли животным в разные отделы мозга электроды, а затем по радио заставляли этих подопытных испытывать страх или ярость.
— Э-э нет, тут другое. Бехтерев соединил идеи, которые позволили осуществить нечто невероятное. Он еще раньше установил, что в коллективе усиливается эффект внушения. А наиболее успешно удается воздействовать на эмоции. А они подсказывают рассудку определенные мысли.
Коллектив становится мощным усилителем первоначальных импульсов. Ведь эмоции, в отличие от мыслей, у всех людей более или менее одинаковы… А Беляев был знаком с Кажинским…
— При чем здесь Беляев?
— При том, что он сначала придумал повесть о читателе чужих мыслей. Его вдохновили опыты Кажинского. Там у него был военный шпионаж буржуев против пролетариев, забивание мозгов глупыми мыслями. С такой задумкой пришел он к Бехтереву. В разговоре воспринял идею возможности эмоционального управления толпой. И вдруг кто-то из них сообразил: надо использовать технику, усилители мысленных сигналов. В ту пору Бехтерев имел возможность оперативно отрабатывать это направление исследований при участии Государственного экспериментального электротехнического института. Там было два инженера — Астафьев и Аренсберг… Кстати, с одним из них я познакомился, когда работал над своей книгой «Физика и музыка». Так вот, была еще, как мне удалось выяснить… сообщаю тебе шепотом и не для разглашения, еще одна личность. Назовем его Некто. Из немцев, толковый инженер, сотрудник бехтеревского института, друг старшего брата Кажинского — Казимира.
— Это что, Штирлиц какой-нибудь?
— Пожалуй. Он бывал в командировках в Германии. Тогда она была нашим заклятым другом. Этот Некто привез оттуда первоклассную аппаратуру. Немцев всерьез заинтересовали наши опыты мыслепередачи. Вот в такую унавоженную почву попали идеи Бехтерева. Поэтому плоды появились быстро. Да и работали талантливые энтузиасты. К ним, между прочим, примыкал временами Чижевский, да-да, Александр Леонидович. Работы были засекречены, но не намертво, потому что еще никто не знал, чем все может кончиться. Да и ничем особенным эти мыслепередачи не кончились.
— Значит, не получилось? Зачем же ты мне тогда голову морочил? Чтобы всю эту бутылку прикончить?
(Мы беседовали за бутылкой вина.)
— Не торопись. Мы подошли к самому главному, можно сказать, смертельному секрету. С тремя из тех, кого я называл, я не раз говорил. Напрямую никто из них мне, естественно, ничего не сообщил. Но у меня со временем появились кое-какие смутные подозрения. Потом оформилась, скажем так, фантастическая версия. Подчеркиваю: я не утверждаю, а предполагаю… Так вот, определились у них два направления исследований. Одно — передача мыслей и образов, телепатия. Тут первую скрипку играл Кажинский. Другое — трансляция эмоциональных состояний, управление поведением. Его курировал Некто. Использовали обычную радиосеть, микрофоны. Выделили комплекс радиосигналов определенного тембра и ритма, вызывающие у слушателей особое состояние, благоприятствующее повышенной внушаемости. Вначале на них реагируют немногие, самые восприимчивые. Дальше сравнительно быстро распространяется процесс взаимной индукции, характерный для толпы. Как писал Бехтерев — гипнотическое очарование. Внушенные идеи закрепляются в подсознании. Сходным образом, но уже позже этот метод использовали в звуковом кино. Так что же это за оружие? Психически-идеологическое, вестимо. Внутреннего пользования. Самого оригинального свойства. Обычное оружие направлено на подавление и дезорганизацию неприятеля. А это организует и направляет своих, парализует в некотором роде их сознание. Оружие — для покорения собственного народа. Оно создает не только послушные толпы, но и безумно — именно без привлечения ума — обожаемого вождя. О таком применении Бехтерев и не думал. Но уже после первых успехов кто-то из его сотрудников доложил о них в компетентные органы. В идеологическом аппарате тогда были свои новаторы социальной психологии, например Войтоловский и Рейснер. Возможно, они-то и догадывались об открывшихся перед властью возможностях. Или, пожалуй, додуматься мог тот самый Некто. Работы пошли в нужном направлении, уже под присмотром НКВД. Проклюнулись первые серьезные успехи… А в начале 1927 года Некто неожиданно пропал. По всем данным, сбежал в Германию с секретом фирмы. Подставил Бехтерева под удар. Надобности в нем, в Бехтереве, теперь уже не было: метод был отработан и опробован. Оставалось только внедрить его в жизнь. Но Владимир Михайлович, словно не понимая, чем рискует, категорически воспротивился этому. И его убрали.
— Но ведь у Александра Беляева, ты сам сказал, речь шла о передаче мысленных сигналов.
— Конечно. Типичная деза, попытка обмануть противника. А по-настоящему воздействовали на массы совсем иначе. Но об этом ни гугу. И я тебе, между прочим, ничего такого не говорил. Просто болтал по пьянке, рассказал сюжет фантастической повести, которую не напишу. Да и никаких конкретных сведений не упомянул, верно? И сам не помню, чего такого наговорил, и тебе помнить не советую, на всякий случай.
3Признаться, в эту историю я не очень-то поверил. Однако обещал ему о ней молчать. Странно: через несколько месяцев Глеб скоропостижно умер, хотя был совсем не стар и, вроде бы, здоров. У меня тогда промелькнула мысль: а не разболтал ли он кому-то, кому не следовало, какую-то тайну о секретном оружии Бехтерева?
Позже с разрешения начальства у нас была разрешена гласность (для согласных), или, иначе говоря, гласность вопиющего в пустыне. Появились многочисленные публикации о «зомбировании» и «психотронном оружии». Легкость, с какой раскрыли подобные «секреты», заставляла подозревать очередную порцию дезинформации.
В юности я застал Сталина живым, но никакого восторга перед ним не испытал. Или я просто-напросто плохо поддаюсь внушению? Ведь не подействовали на меня слова гипнотизера, на сеансе которого я в те годы присутствовал, да еще и пробовал перейти, как теперь говорят, в измененное состояние сознания.
И все-таки было о чем подумать. Странно, что при Сталине и Гитлере до Второй мировой войны в СССР и Германии стремительно укоренился культ этих вождей, чрезвычайно различных по манерам, характеру, интеллекту, убеждениям. Тогда же были проведены успешные опыты коллективной рефлексологии, биологической радиосвязи, гипнотической телепатии. Именно с того времени, как бы под первые залпы психологического оружия, началась мания, эпидемия культа личности. Не слишком ли много совпадений, чтобы считать их случайными?
…Позже мы еще вернемся к теме психотронного оружия. Пока сделаем предварительный вывод: значительная часть населения любой страны может при определенных условиях поддаться психологической обработке. Современная электронная техника позволяет целенаправленно и в массовых масштабах использовать силу внушения в политических целях.
Любая эпидемия сначала охватывает ограниченный круг людей, но затем начинает распространяться со скоростью лесного пожара. Совсем не обязательно, чтобы она охватила все население. Так не бывает. Многие не поддадутся. Но из них — такова особенность психической эпидемии — часть может в той или иной степени притвориться «зомбированными» по разным причинам (ради выгоды, из солидарности или трусости, приспосабливаясь к большинству). А когда энтузиасты данной идеологии приобретут реальную власть, они смогут физически подавлять тех, кто будет пытаться им противодействовать.
Такое оружие наиболее эффективно воздействует, если предварительно провести идеологическую обработку масс, состоящих из более или менее однообразных личностей. При большом скоплении людей в условиях городов и мегаполисов, а также на собраниях и митингах, в крупных коллективах организовать психическую эпидемию не представляет большого труда, если имеются определенные технические средства.
Однако психические эпидемии происходили и в давние времена, когда ни о каких технических средствах и речи быть не могло. Известны периодические массовые миграции животных, порой приводящие их к гибели. Какие силы направляют подобные движения?
Впервые я стал об этом задумываться, знакомясь с соответствующей литературой, более сорока лет назад. Однако вскоре выяснил, что публикации В. М. Бехтерева, а затем А. Л. Чижевского о психических эпидемиях были последними, появившимися в открытой печати. Значит, соответствующие разработки стали проводиться секретно.
Насколько актуальна данная проблема, как накрепко связана она с судьбой моей Родины, я окончательно осознал после 1991 года.
Дело в том, что за три или четыре года до этого я написал публицистическую работу в 100 страниц «Ради будущего счастья», где доказывал, что если СССР перейдет к так называемой рыночной экономике, последует обвал промышленности и сельского хозяйства, быстрая инфляция, обеднение населения и массовая безработица (называл цифру порядка 15 миллионов человек). И тогда начнутся массовые социальные потрясения, очередная антибуржуазная революция.
