Сергей Переслегин - Опасная бритва Оккама
Советский Союз — под мудрым руководством товарища Сталина или вопреки этому руководству — своим путем шел к «пятому контуру». Через осмысление и переосмысление опыта войны, через понимание феномена японских камикадзе и собственных подпольных групп и партизанских отрядов.
Стравинский и Шостакович не писали для сытых, упростившихся до позиции силы новых буржуа и их прагматичных деток. Они писали о людях, которые бьются за свой когнитивный проект, путаясь в сетях наведенных идеи, о верующих атеистах, дерзнувших строить царство Божие на Земле на одном только вдохновении и чувстве локтя. Страна подросток. Россия и сегодня осталась такой, только те, кто помнит свое детство, не дадут соврать — подросток это творчество, мечта, жестокость и произвол. Качнулся маятник.
Куда бежать от себя? В отрицание? Если человек в тринадцать неполных лет любил яростно и страстно, то что же, с высоты своих пятидесяти — презирать себя за неадекватность избранницы? Так же и с историей. В ней был Сталин и сталинские репрессии, в это же время были Шостакович, Кабалевский, Хачатурян, Свиридов и Прокофьев, Гроссман, Ахматова и Пастернак, звучала музыка и рождались стихи. Уродливую форму, которую отлил Сталин, люди заполнили энергиями иных миров, и Грааль взорвался. Стенки сосуда не выдержали.
Проект «обновленного Союза» был разрушен на стадии инженерного осмысления — наверное, он не мог не быть разрушен при столь высоком оперативном напряжении и столь различных векторах развития, — но того что удалось собрать и вновь пустить в дело при утилизации проекта, хватило, чтобы создать феномен шестидесятых.
Если, вместо того чтобы искать виноватых, прослеживать с любовью линии судеб, то выяснится, что в это самое послевоенное тоталитарное время Бог запросто гулял среди людей — иначе, откуда столько музыки, стихов и восхитительной романтической прозы? От подростка с его вечным другом Зигмундом Фрейдом таких талантов не дождешься. То ли Всевышний был как–то лоялен к коммунизму, то ли «меж оплывших свечей и вечерних молитв» бродил какой–то еще неведомый духовный пастырь, но в 1953 году, а точнее, начиная с 1948 года, создавался пласт культуры перехода от страстей по коллективному труду к гимну индивидуальной свободы
Паровоз взорвался: умер диктатор Сталин в один день с композитором Прокофьевым, — вагоны, набрав прежде невиданную скорость, по инерции ехали в грядущую «революцию сознания» шестидесятых, время физиков и лириков, космической гонки и расцвета полузапрещенной литературы, «где колеблется розовый, немигающий утренний свет».
Роман И. Ефремова «Час Быка» вышел, но был изъят. Его, как водится, доставали и читали. Там было написано про то, что у нас в России случилось. Кому–то было выгодно закрыть простую цивилизационную истину: «Лучше быть беднее, но подготовить общество с большей заботой о будущем». Кто, интересно, за ее прикрытие был даже готов рассекретить западные паттерны потребления? В восьмидесятые поезд коммунизма встал на прикол и далее был втихую сдан в металлолом.
В 2002‑м на молодежном семинаре по геополитической стратегии России юная леди с музыкальным образованием сказала, что, если эпоха не создала своей музыки, значит, никакой эпохи и не было.
Сколько времени нам будут еще светить римейки? Хотя? Что музыке — взорвавшийся когда–то политический тягач?
«Битлз» ознаменовали революцию сознания в Америке, Американский университет мастеров (АУМ) в 60‑е годы создал теорию постличиночной, свободной, стадии развития человечества. Российские барды 60‑х лирично оплакали недостаток проектности у русской интеллигенции. Вновь объединенная Германия породила в конце 90-имперские ритмы «Rammstein». Осколки российского разбились об ожидания перемен. Масс–культура, заполнившая сегодняшние стадионы, с трудом причисляется к музыке. По крайней мере — к божественной.
У нас в России во время концерта в филармонии не закусывают, а в Австралии — приносят одеяла, расстилают на свежем воздухе в парке, кушают и слушают классическую музыку. Потребление… Чья это мать? Не знаете?
Год великого перелома?Подходящий к концу год был богат на яркие события, может быть, даже слишком богат. У каждого найдется своя шкала, чтобы оценить эти события по их значимости Наверное, многие поставят на первое место начало новой «холодной войны» между Россией и Западом. Это действительно очень важно, но, на мой взгляд, не так уж ново: «холодная война» вернулась в самом начале 2000‑х, когда Россия прекратила бесконечное отступление на международной арене и начала вспоминать то, чего не забывала никогда, — положение великой державы и вытекающие из него привилегии и обязательства.
Тем не менее в 2006 г., а затем и в 2007‑м в отношениях между Россией и остальным миром действительно произошло немало интересного и значимого. Отметим, прежде всего, «газовый конфликт», случившийся в первых числах января, в самый разгар новогодних каникул. В споре России и Украины из–за тарифов на энергоносители обращает на себя внимание несколько стратегически существенных факторов.
Прежде всего, это — быстрота и точность реакции российского Министерства иностранных дел, ранее ему не свойственная: характерное время прохождения решения составляло 3–5 часов, а не те 72 часа, которые требуются для того, чтобы аппарат успел отработать ситуацию.
Во–вторых, это — неофициальная договоренность, достигнутая между Россией и Германией, причем речь идет не об официальной позиции Берлина, выраженной канцлером А. Меркель, — эта позиция была довольно невразумительной и, во всяком случае, неконструктивной, а о чрезвычайно резком, даже грубом политическом заявлении Г. Шредера, де–факто исключающем Украину из числа субъектов европейской политики.
Газовый кризис 2006 года интерпретируется двояко.
Можно рассмотреть январские события в языке столкновения индустриальных и постиндустриальных методов принятия решений. В индустриальной парадигме действовали официальный Берлин и Соединенные Штаты Америки. Напротив, газовщики России и Германии, а также, что намного более удивительно, российский государственный аппарат принимали решения в логике «быстрого мира» и дипломатии реального времени. Америка со своими ядерными авианосцами и глобальной мощью безнадежно опаздывала с политической реакцией на события и местами выглядела смешно…
С другой стороны, можно вспомнить Пакт Молотова — Риббентропа и сказать, что произошел новый раздел Польши. Конечно, раздел в этот раз произошел по линии Керзона: Польша включена в германскую сферу влияния, что же касается Украины, то бывший канцлер, а ныне руководитель германской энергетики дал ясно понять, что пока не было Украины, не было и проблем с русским газом. Имеющий уши, да услышит…
В прошлый, позапрошлый и так далее разы Россия по лучила больше, но надо трезво смотреть на вещи еще три года назад вообще ни о каком дележе не было бы и речи Да и сегодня дело не в Украине и даже не в Польше. Все гораздо серьезнее.
Исторически раздел Речи Посполитой всякий раз является прелюдией к заключению русско–германского союза, который впоследствии оборачивается русско–германской войной. Это «последствие» иногда приходит буквально через несколько лет, иногда случается поколением позже. Впрочем, тот же историческим опыт доказывает что для Германии такое развитие событий более опасно, чем для России.
Такую «картинку» можно раскрашивать в разные цвета: радоваться, что после десятилетия унижений Россия вновь обретает себя, огорчаться воссозданием «Империи Зла» и духа «холодной воины», ужасаться «кровяному и коррумпированному преступному путинскому режиму», гордиться великолепной (без всяких натяжек) работой российской государственной машины в январском кризисе. Но с января 2006 года Россия и для друзей, и для врагов вновь является одним из мировых центров силы. Во всяком случае, в энергетике.
В течение последующих месяцев Россия «примеряла» свою новую роль. Была обнародована концепция «энергетической сверхдержавы» и объявлено о начале программы развития ядерной энергетики страны. В это же время трудолюбиво разрабатывается концепция «суверенной демократии», в рамках которой начинается перестройка политической системы страны. Как следствие, происходит целый ряд пертурбаций: сколачивается «с миру по нитке» «Справедливая Россия», «Единороссы» объявляют себя «партией реального действия» и быстренько придумывают себе доктрину, рождается и умирает законопроект Мокрого — Жидких — Огонькова[3] о назначаемости мэров губернаторами — политическая жизнь бьет ключом.
Одновременно разворачиваются и другие события, более опасные. Лето 2006 года отмечено нарастанием конфликта России и Грузии. Международное общественное мнение заняло прогрузинскую позицию (правда, боюсь, не только публика, но и политики не смогли бы объяснить, в чем именно эта позиция заключалась), в России махровым цветом распустились антигрузинские настроения и между делом прикрыли казино… Из чего я лично делаю вывод, что вся разборка была инспирирована с целью вульгарного передела московской собственности.
