Так говорил Заратустра. С комментариями и иллюстрациями - Фридрих Вильгельм Ницше
622
Слишком хорошо и слишком плохо думать о мире. Думаешь ли о вещах слишком хорошо или слишком плохо, всегда имеешь при этом ту выгоду, что пожинаешь большее удовольствие: ибо при слишком хорошем предвзятом мнении мы обыкновенно вкладываем больше сладости в вещи (или переживания), чем в них собственно содержится. Предвзятое же слишком плохое мнение вызывает приятное разочарование: приятность, сама по себе лежавшая в вещах, усугубляется приятностью неожиданности. – Впрочем, мрачный темперамент в обоих случаях испытает обратное.
623
Глубокие люди. Люди, сила которых состоит в углублении впечатлений – их обыкновенно зовут глубокими людьми, – при любой внезапности сохраняют относительное спокойствие и решимость: ибо в первое мгновение впечатление было еще мелким, ему лишь предстоит стать глубоким. Но давно предвидимые, ожидаемые вещи или лица сильнее всего возбуждают такие натуры и делают их почти неспособными сохранить присутствие духа в момент самого их появления.
624
Общение с высшим Я. У каждого есть хороший день, когда он находит свое высшее Я; и истинная человечность требует, чтобы каждый оценивался лишь по этому состоянию, а не по будничным дням зависимости и рабства. Нужно, например, расценивать и почитать художника по высшему видению, которое он смог узреть и изобразить. Но люди сами весьма различно относятся к этому своему высшему Я и часто суть лишь лицедеи самих себя, так как они позднее постоянно подражают тому, чем они были в эти высшие мгновения. Иные живут в страхе и покорности перед своим идеалом и хотели бы отречься от него: они боятся своего высшего Я, потому что, раз заговорив, оно говорит требовательно. К тому же оно имеет свободу приходить и отсутствовать по своему желанию, подобно привидению; оно поэтому часто зовется даром богов, тогда как дар богов (случая) есть, собственно, все остальное; это же есть сам человек.
625
Одинокие люди. Иные люди так привыкли быть наедине с собой, что они даже не сравнивают себя с другими, а спокойно и радостно ведут свое монологическое существование среди бесед с самими собой и даже среди смеха. Но если их заставить сравнить себя с другими, то они склоняются к мысленной недооценке самих себя, так что их приходится принудить приобрести снова хорошее мнение о себе от других; и даже от этого приобретенного мнения они все еще захотят отнять и скинуть что-нибудь. – Итак, следует предоставить некоторых людей их одиночеству и отказаться от столь частой глупой жалости к ним за это. <…>
627
Жить и переживать. Когда присматриваешься, как отдельные люди умеют обращаться со своими переживаниями – с самыми незначительными повседневными переживаниями, – так что последние становятся пашней, которая трижды в год приносит жатву, – тогда как другие люди – и сколь многие! – гонимые ударами волн бурнейшей судьбы, носимые самыми многообразными течениями эпохи и народа, всегда остаются легкими и плавают наверху, как пробка, – то чувствуешь, наконец, потребность разделить человечество на меньшинство (минимальное меньшинство) людей, которые умеют из малого делать многое, и на большинство, которые из многого умеют делать малое; более того, иногда встречаешь таких волшебников навыворот, которые, вместо того чтобы создавать мир из ничего, создают из мира ничто. <…>
Так говорил Заратустра
Книга для всех и ни для кого
Перевод Ю. Антоновского
Часть первая
Предисловие Заратустры
1
Когда Заратустре исполнилось тридцать лет, покинул он свою родину и озеро своей родины и пошел в горы. Здесь наслаждался он своим духом и своим одиночеством и в течение десяти лет не утомлялся этим. Но наконец изменилось сердце его – и в одно утро поднялся он с зарею, стал перед солнцем и так говорил к нему:
«Великое светило! К чему свелось бы твое счастье, если б не было у тебя тех, кому ты светишь!
В течение десяти лет подымалось ты к моей пещере: ты пресытилось бы своим светом и этой дорогою, если б не было меня, моего орла и моей змеи.
Но мы каждое утро поджидали тебя, принимали от тебя преизбыток твой и благословляли тебя.
Взгляни! Я пресытился своей мудростью, как пчела, собравшая слишком много меду; мне нужны руки, простертые ко мне.
Я хотел бы одарять и наделять до тех пор, пока мудрые среди людей не стали бы опять радоваться безумству своему, а бедные – богатству своему.
Для этого я должен спуститься вниз: как делаешь ты каждый вечер, окунаясь в море и неся свет свой на другую сторону мира, ты, богатейшее светило!
Я должен, подобно тебе, закатиться, как называют это люди, к которым хочу я спуститься.
Так благослови же меня, ты, спокойное око, без зависти взирающее даже на чрезмерно большое счастье!
Благослови чашу, готовую пролиться, чтобы золотистая влага текла из нее и несла всюду отблеск твоей отрады!
Взгляни, эта чаша хочет опять стать пустою, и Заратустра хочет опять стать человеком».
– Так начался закат Заратустры.
Заратустра (Заратуштра) – это древнеперсидский жрец и прорицатель, которому, по его собственному утверждению, было дано Откровение Ахурамазды («Бога Мудрого») в виде Авесты – священного писания зороастризма.
Заратустра родился в Радесе (сейчас это пригород Тегерана) и жил на востоке Большого Ирана ориентировочно между VI и первой половиной V века до н. э.
Утверждается, что при рождении Заратустра не заплакал, как все новорожденные, а засмеялся, и смех его убил более двух тысяч демонов. Когда Заратустра был ребенком, совершалось много чудес, что вызывало злобу темных сил, но Заратустра был надежно защищен Божественной силой.
Вся философия Ницше – это тоска по достоверному и истинному. Плюс это поиск истинного человека. Вот почему Заратустра у него не может долго оставаться в уединении своей пещеры. Он то поднимается на горные вершины, то спускается на заселенные людьми равнины и, разочаровавшись, вновь возвращается к себе в пещеру. Так проходит жизнь Заратустры: его странствия должны продолжаться без конца, так как они не могут достичь цели. Трагизм его положения заключается в том, что, презирая людей, он вынужден вместе с тем искать в них опору для своей надежды.
2
Заратустра спустился один с горы, и никто не повстречался ему. Но
