Быть никем. Теория самомоделирования субъективности - Томас Метцингер

протяженная сущность, поддерживающая жизнь в теле и покидающая его в фазах бессознательного состояния и после смерти. Мы сталкиваемся с почти повсеместным представлением о том, что такое ум, которое во всех своих многочисленных вариациях все еще остается сенсорно-конкретным представлением о ментальном как о чем-то, что объединяет части не только физических организмов, но и в более широком смысле обществ и групп человеческих существ. В западной философии разума эта протоконцепция разума прошла бесчисленные этапы развития, начиная с пневматологии Анаксимена в VI веке до н. э., Диогена Аполлонийского и аристотелевского различения между вдыхаемым воздухом и психической пневмой (которое, возможно, можно считать первой попыткой натуралистической теории разума в западной философии). Это развитие продолжилось через алхимические теории управления природой посредством контроля над разумом и неоплатоников, для которых пневма была ауреолой, покрывающей душу и защищающей ее от контакта и загрязнения материальными объектами, и далее до христианской философии, которая окончательно денатурализировала и персонифицировала понятие разума. Таким образом, западная история понятия разума может быть прочитана как история непрерывной дифференциации традиционалистской, мифической, сенсорной прототеории разума, которая постепенно приводила к тому, что разум становился все более и более абстрактным принципом, который, в конце концов, достигает кульминации у Гегеля, лишаясь всех пространственных и временных свойств.

Интересно отметить, что лучшие из существующих сегодня теорий разума вновь превращают его в конкретный процесс, полностью наделенный временными и пространственными свойствами. Однако в свете современной когнитивной нейронауки еще интереснее видеть, как в самом начале человеческих теоретических построений о разуме и сознании мы находим очень похожий основной мотив в самых разных культурных контекстах: идею "тонкого тела", которое не зависит от физического тела и является истинным носителем высших психических функций, таких как внимание и познание (Mead 1919). Исторически сложилось так, что дуалистическая традиция в философии сознания уходит корнями в эти ранние прототеории. Эти теории, как я предполагаю, в свою очередь могут быть мотивированы наивно-реалистическими интерпретациями ранних сообщений об ОБЭ. В начале этой главы я отметил, что некоторые из девиантных моделей реальности и самости, обсуждаемых здесь в форме нейрофеноменологических кейсов, могут иметь скрытый эвристический потенциал, поскольку их также можно читать как метафизические или эпистемологические метафоры. В некотором смысле они являются собственной философией мозга. Как феноменальные онтологии они представляют собой непропозициональные теории - внутренние, нейробиологически реализованные модели - о том, что существует на самом деле с точки зрения мозга. Взятая как онтологическая метафора, феноменология ОБЭ неизбежно ведет к дуализму и к конкретной идее невидимого, невесомого, но пространственно протяженного второго тела. Таким образом, это может быть народно-феноменологическим предком души и философской протоконцепции разума: Это ОБЭ ПСМ. Поэтому, чтобы не только иметь эмпирически обоснованную теорию сознательного опыта, но и понять нейрофункциональные и нейрофеноменологические основы сохраняющейся интуиции, что такая теория оставляет без внимания нечто очень важное, будет крайне важно достичь более полного понимания этого типа феноменального опыта. То, что я набросал как гипотезы CINP, NAC и души, может стать хорошей отправной точкой для серьезного подхода к феноменологии. Традиционная концепция бессмертной души, которая может существовать независимо от физического тела, может иметь филогенетически новый нейрофеноменологический коррелят в типе девиантного феноменального самомоделирования, описанного в этом разделе.

 

Агентство «Галлюцинация»

Что такое сознательно переживаемое воление? Это феноменальное содержание, активируемое прозрачной моделью внутреннего процесса отбора, приводящего организм к выполнению определенного поведенческого паттерна. Как правило, это один конкретный паттерн моторного поведения из множества возможных, которые были предварительно смоделированы внутренне. Феноменальное воление - это содержание внутренней репрезентации этого процесса выбора, которая не может быть осознана как репрезентация на уровне интроспективного доступа. Именно поэтому опыт кажется абсолютно реальным.

Воля в стандартных ситуациях дополнительно переживается как собственная воля, потому что эта репрезентация интегрирована в активную в данный момент Я-модель. Обратите внимание, что это как раз и есть переход от субличностного к личностному уровню: Субличностный процесс динамической самоорганизации присваивается системой в целом, поскольку теперь он интегрирован в ее ПСМ, и, следовательно, глобально доступен для более гибкой и избирательной формы управления реакцией. Как и все другие репрезентативные содержания, встроенные в Я-модель, он приобретает дополнительное феноменальное качество "малости".

На репрезентативном уровне анализа все выглядит следующим образом: Классы феноменальных моделей - это классы инструментов, помогающих организму сделать определенные типы информации глобально доступными, например, для когнитивной оценки или для наложения вето на определенные виды текущей моторной обработки. Волевая Я-модель - это инструмент, делающий определенный вид системной информации - информацию о том, что только что произошел определенный процесс отбора, - глобально доступной для системы. На функциональном уровне описания преимущество, обеспечиваемое процессом осознанного воления, состоит в том, что текущие процессы выбора становятся возможными объектами вмешательства более высокого порядка.20 Сознательный контроль резко повышает гибкость поведенческого профиля системы.

Я не буду вступать здесь в длительное обсуждение философской проблемы свободы воли. Позвольте мне вкратце высказать одно концептуальное и одно эмпирическое соображение, которое поможет лучше понять понятие галлюцинаторного агентства. Во-первых, концепция "волевого акта" - это бессвязная концепция, поскольку она ведет к бесконечному регрессу. По крайней мере, если сознательный опыт воления сам по себе анализируется как своего рода внутренняя агентность, неявно вводится гомункулус, интернализованная интенциональная система (см. Dennett 1987b), чьим действием становится этот субъективный опыт воления. Для этого маленького человечка в голове вновь возникнет та же проблема: Как он решает, какие волевые акты выбрать? Философский ответ на эту проблему заключается в смещении уровней описания путем замены логических субъектов предикации. Этого можно достичь естественным путем, приписывая избирательную активность, повышенную гибкость, способность прерывать действия после их начала и т. д. системе в целом, а не какому-то субличностному образованию в ее мозгу. Не PSM или какой-то предсознательный механизм, например, выбирает определенный двигательный паттерн, а всегда система в целом. Теперь к этому решению добавился аспект когнитивной науки, который помогает нам гораздо лучше понять, как это на самом деле работает: Переход от субличностных свойств к свойствам личностного уровня осуществляется через PSM. Поскольку этот новый репрезентативный инструмент позволяет системе внутренне воспринимать себя как единое целое, субличностные процессы выбора могут быть функционально присвоены, а именно: они становятся глобально доступными в рамках PSM. Теперь они каузально интегрированы в более крупную структуру и, таким образом, становятся объектами гибкой обработки "сверху вниз". ПСМ - это решающее звено от микросвойств к макросвойствам, от нейронной динамики в мозге к личности.

Во-вторых, с эмпирической точки зрения важно понимать, что каждое явное поведение будет иметь минимально достаточный нейронный коррелят, который можно анализировать как его типичную, но специфическую для данной области причину. Как и любая другая форма сознательного